Цветочное алиби

– И не думала даже.

– А зачем же ты вышла замуж за такого недотепу?

– Понимаешь, до свадьбы я воспринимала отсутствие у нас секса как естественное проявление его светлых чувств ко мне. Ну, всякая там невинность невесты, святость брачного ложа и все такое. Хотя невинной меня трудно было назвать. Не знаю, стоит ли тебе говорить, но когда мы познакомились, я одно время подрабатывала в пип-шоу. Слышала о таком?

– Это когда девушка делает вид, что не знает, что за ней наблюдают, и медленно под музыку раздевается? Разновидность стриптиза? Только клиент ее видит, а она его нет?

– Да.

– И Петя, то есть твой муж, знал, чем ты занималась?

– Конечно. Я ему сказала. Но Петя все равно так ко мне относился… Уважительно, трепетно, нежно! Говорил, что я его крошечка. Дюймовочкой называл. Пальчики целовал. В общем, я решила, что он все серьезные интимные радости откладывает на после свадьбы.

– Но после свадьбы ничего не изменилось?

– Нет.

– И вы даже не спали вместе?

– Спать-то мы спали, – вздохнула Аю. – Если честно, то мы с Петей спали на одном диване. Но только просто потому, что второго спального места в его квартире не было. Но при этом мы друг до друга не дотрагивались.

– Никак?

– Угу.

– И тебя это устраивало?

– Конечно, нет! Вначале я даже пыталась как-то расшевелить муженька.

– И что?

– Ты бы видела, как он взвился от одного моего прикосновения! Вылетел из постели, словно его оттуда стальной пружиной выбросило. И еще устроил мне дикую истерику, что я испорченная похотливая дрянь. Что мне, как и всем женщинам, нужно от мужчины только одно. Честное слово, в тот момент у меня и закралось подозрение, что в голове у моего Петеньки полный кавардак.

– А дальше? Неужели ему тебя в один прекрасный момент не захотелось? Ведь ты красивая девушка.

– Может быть, когда-нибудь ему бы и захотелось, но только я так долго ждать не стала, – мрачно произнесла Аю. – Ушла и постаралась выбросить мужа и все его странности из головы.

Пораженная поведением молодого мужчины, Мариша не обратила внимания на эту фразу. А зря! Стоило бы узнать, что подразумевает Аю под словами «все его странности».

Дом, в котором жил убитый Петенька, оказался еще хуже, чем его описывала Аю.

– Ну и трущоба!

– Сама поражена, – призналась Аю. – Видимо, за прошедшие пять лет тут ни разу не делали не только ремонта, но даже и намека на него не было.

Дом врос в землю по самые окна первого этажа. Так что в квартиры можно было свободно заходить как через дверь, так и через окна. Но самих хозяев это обстоятельство, кажется, не слишком заботило. Ни в одних окнах тут не было решеток. А из этого следовал только один вывод – красть у обитателей этого дома нечего. Ни один уважающий себя домушник просто не сунулся бы сюда. Потому что все, что стояло в квартирах жильцов или было надето на них самих, легко можно было подобрать на окрестных помойках.

– Жуть какая-то! – пробормотала Мариша, заглянув внутрь подъезда. – И тут живут люди?

– Еще как! В каждой квартире!

– И дом не предназначен под снос?

– Может быть, и предназначен. Но никто на него не зарится. Местечко, сама видишь, не ахти.

Действительно, место было под стать самому дому. Неподалеку начиналось старое кладбище, а вокруг дома простирался пустырь, захламленный до такой степени, что из-за груд мусора было трудно различить кладбищенские кресты. Хорошо это или плохо, Мариша определить затруднялась. Место ей активно не понравилось. И лично она дорого бы дала, чтобы отсюда выбраться.

– И менты подозревают тебя в том, что ты убила мужа из-за его жилплощади?

– Да.

– Ну и дураки! Ничего, небось приедут, взглянут разок на такую недвижимость, мигом про свои подозрения забудут.

Но в душе Мариша понимала, что не права. Как ни был плох домик, даже в нем квартиры чего-нибудь да и стоили. Так что надо искать убийцу, а не уповать на здравомыслие ментов.

Аю же, которая в это время разглядывала дом, словно видела его впервые, внезапно задумчиво произнесла:

– Наверное, я в самом деле любила Петьку. Раз уж согласилась переехать к нему в это жуткое место.

– Ты тут прожила недолго, я это понимаю. Но с кем-нибудь из соседей ты подружилась?

– Только с бабой Маней.

– Соседка твоего мужа?

– Да. За стеной жила. Сначала приходила к нам скандалить, что мы ей ночами спать не даем, но потом…

– Постой, постой! Ты же говорила, что вы с мужем вели совершенно безгрешную жизнь! Никакого секса.

– Так и было.

– А почему же тогда соседка жаловалась? Если секса не было.

– Так мы спать своим пением не давали.

– Ах, вот оно что! Значит, по ночам вы пели?

– Репетировали. У нас в тот момент был план – мы задумали поехать вместе с Петей на один молодежный музыкальный конкурс. И мы готовили номер.

– Чудно! Чудно! – проворчала Мариша, хотя ровно ничего чудесного не видела. – Значит, вместо бурного молодежного секса вы с ним репетировали?

– Ну да.

Мариша все больше и больше убеждалась, что с головой у Петеньки в самом деле было плохо. Ну какой нормальный здоровый мужик станет сидеть ночью с молодой женой и распевать песни? Только полный кретин или больной!

– И что эта баба Маня?

– Ну, она сначала думала, что мы музыку включаем, чтобы не было слышно, как мы в постели кувыркаемся. Но когда я ей объяснила, что мы с Петей действительно к конкурсу готовимся, она ко мне удивительно прониклась. И даже стала меня своими пирогами подкармливать. Она любит пироги печь. И почти каждый день мне на пробу приносила. То с картошкой, то с грибами, а то с малиной или яблоками.

«Еще бы не проникнуться, – подумала про себя Мариша. – Пожалела небось бедную девчонку, которой в мужья достался такой кретин».

– Так что вы с этой бабой Маней подружились?

– Можно сказать и так. Между прочим, это она мне сказала, чтобы я не тянула, а бежала от алкоголика. А то, сказала, так и проходишь всю жизнь битой.

– Что же, пошли к этой бабе Мане.

Как ни странно, за прошедшие пять лет баба Маня никуда не делась. И Аюшу узнала с первого взгляда.

– А-а-а… – протянула она. – Снова ты! Ну, заходи, заходи.

– Баба Маня, я не одна. Я с подругой.

– Вместе и заходите! Нечего на пороге церемонии разводить.

Сама баба Маня выглядела как обычная замордованная тяжелой полунищей жизнью старуха. Одета она была в потертый от времени домашний халат, когда-то бывший пестрым, а ныне ставший почти бесцветным. Волосы она стягивала в тугой пучок на затылке обычной аптечной резинкой. Ноги обувала в удобные разношенные войлочные тапки. И вообще, за красотой не гналась.

– Пироги будете? – деловито осведомилась она у девушек. – Вчера напекла с капустой. Крестник в гости обещал явиться, да недобрался. Часть я сама съела, а часть осталась. Ну, будете, пока не зачерствели?

Девушки от пирогов не отказались. Пироги тоже у бабы Мани были похожи на нее саму. Такие же основательные, серьезные и без всяких фокусов. Обычные пироги с капустой. Серое тесто, ничем не замаскированный запах жареной на постном масле капусты, толстая корка. Но подогретые на сковородке, они оказались вполне съедобными.

Пока девушки лакомились угощением, баба Маня устроилась на расшатанном стуле и пила чай из огромной чашки с красными петухами.

– А твоего дома нету, – неожиданно заявила она, обращаясь к Аю.

Та поперхнулась куском пирога.

– Я знаю.

– А чего пришла тогда? – удивилась баба Маня. – Или с полюбовницей Петькиной отношения задумала выяснять? Так это зря! Тебе такой мужик все равно сто лет в обед не нужен.

– Почему?

– А потому! Ты вон какая красавица. Расцвела, похорошела. Говорят, что и карьера у тебя успешно складывается.

– Кто говорит?

– Петька и говорит. Сам-то он не больно в жизни преуспел. Все по свадьбам да по праздникам разным людей увеселяет. Паяц!

– Но я тоже всего лишь в ресторане пою.