Искупление

Его ресницы трепещут, когда он медленно просыпается, и когда он открывает один глаз и видит меня рядом с собой, улыбка украшает его губы, когда с него срывается тихий вздох.

— Я люблю тебя, Рен.

Мое сердце практически останавливается, прежде чем выскочить с места от этих слов на его языке. Мои вены наполняются шоком и замешательством, заставляя адреналин течь по моему телу. Как будто он спровоцировал меня на драку или бегство, но я остаюсь настолько спокойной, насколько это возможно.

— Скажи мне это еще раз, когда тебя не накачают морфием, Энцо. — Я натягиваю на лицо натянутую улыбку, борясь со своими внутренними мыслями так сильно, что черты моего лица реагируют сами по себе.

Я не знаю, радуюсь я или паникую; я никогда не была в такой ситуации, но мне кажется, что мое сердце набухает в груди и вот-вот взорвется от чувства, которого я никогда раньше не испытывала.

Рука Энцо опускается на мое бедро, сжимая до тех пор, пока я не перевожу взгляд на него, и когда я это делаю, то обнаруживаю, что он смотрит на меня широко раскрытыми глазами и с решимостью.

— Я. Люблю. Тебя. Рен.

Он медленно повторяет эти слова, грубость и уязвимость вспыхивают в его глазах, когда я смотрю на него с открытым ртом, мое сердце пропускает еще один удар, когда внедорожник подкатывает к остановке возле дома.

— Я не могу поверить, что говорю это, но мне кажется, я тоже люблю тебя, Энцо. — Мой пульс стучит в ушах, тело покалывает, когда я произношу эти три слова, которые никогда раньше не произносила.

— Ты только думаешь? — Он приподнимает бровь, глядя на меня, его губы дразняще изгибаются, и я качаю головой, чувствуя, как пылают мои щеки.

Черт.

— Ну, я никогда раньше не чувствовала любви, мне не говорили таких слов, и я не училась описывать чувства, переполняющие мое тело прямо сейчас. Так что я могу только предположить, что это… — Мои слова замолкают, когда Энцо убирает руку с моего бедра и обхватывает ладонью мою щеку. Я наклоняюсь в его объятия, когда он проводит большим пальцем по моей коже, убаюкивая меня чувством покоя, несмотря на шторм, в котором я нахожусь.

— Я приму это, Bella, я приму все, что ты можешь предложить, пока это удерживает тебя здесь, рядом с нами.

Я едва заметно киваю в ответ, мои веки закрываются, как раз в тот момент, когда он притягивает меня ближе и завладевает моими губами своими. Он мягкий, необузданный и полон тех чувств, которые мы пытаемся передать. Поднося руку к его шее, я стараюсь не прижиматься к его ране, когда дверь рядом с Энцо открывается и наш момент обрывается.

Отрывая свои губы от его губ, я поднимаю взгляд, чтобы посмотреть, кто это, и обнаруживаю, что Маттео пристально смотрит на макушку своего брата.

— Прекрати приставать к ней и красть все ее поцелуи только потому, что ты ранен, придурок, — ворчит Маттео, прежде чем обратить свое внимание в мою сторону, бросив на меня многозначительный взгляд.

Я не могу удержаться от улыбки, глядя на них двоих, когда он неохотно предлагает руку, чтобы помочь брату выйти из машины.

— Это не только потому, что я травмирован, она тоже считает меня самым милым, — гордо заявляет Энцо, выходя из машины и поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня, когда я выхожу вслед за ним.

— Чушь собачья, — возражает Маттео, качая головой своему брату, прежде чем они оба поворачиваются, чтобы посмотреть на меня.

— Рен, скажи ему, что это правда.

На этот раз я усмехаюсь, пренебрежительно махнув рукой между ними, и делаю несколько шагов вперед. — Я ни хрена не скажу.

Я прохожу мимо Вито, когда он направляется помочь своему брату, криво улыбаясь, когда он нежно проводит пальцами по моей руке.

Эта поездка туда и обратно послужила цели сблизить нас. Я просто ненавижу, что это стоило Энцо такой травмы. Итан объяснил мне, насколько близким это могло быть, и я благодарна за предоставленный нам шанс, и я не хочу упускать его.

Оглядываясь через плечо, я замечаю, что братья медленно идут вместе, и чувство спокойствия расцветает во мне, когда я вхожу в дом.

Я вздрагиваю, когда чья-то рука обнимает меня и оставляет легкий поцелуй на виске. Нонна с облегчением улыбается мне.

— Я приготовлю вам всем что-нибудь поесть, но я думаю, Энцо было бы удобнее в его комнате, — заявляет она всем нам, но не успевает сказать что-либо еще, поскольку Энцо ругается.

— Как будто, черт возьми, ты так легко от меня избавляешься. Может, я и ранен, но я не совсем сломлен, и меня должны держат в курсе событий. Я и так чувствую себя достаточно беспомощным.

Нонна качает головой с понимающей ухмылкой на губах. — Я так и думала, что ты это скажешь, поэтому устроила тебя в гостиной. Молодой врач, которого вы прислали, готовит тебе палату для размещения медикаментов, которые тебе понадобятся. — Она разворачивается на месте и, не сказав больше ни слова, направляется на кухню, а я позволяю парням проводить меня в гостиную.

Войдя в дверь напротив спортзала, я с удивлением обнаруживаю уютное помещение с большим диваном и огромным телевизором на стене. Различные оттенки синего и серого кричат о пещере мужчины, но также можно сказать, что подушки, шторы и плюшевый ковер принадлежали Нонне или Валентине.

Маттео и Вито устраивают Энцо поудобнее на одном из диванов, подтягивая его ноги, чтобы он мог отдохнуть, как раз в тот момент, когда Итан входит в комнату.

— Почему у меня такое чувство, что ты будешь самым "большим" пациентом, который у меня когда-либо был? — Он ухмыляется Энцо, подходя к нему, вытаскивая планшет, на котором записывал все его жизненные показатели.

— Я всегда самый большой во всем, — отвечает Энцо, подмигивая. Даже когда он морщится от боли, которую испытывает, у него все еще остается чувство юмора.

Я закатываю глаза, глядя на него, когда Итан оглядывается на меня через плечо.

— Он подходит тебе, Рен, — заявляет он, как будто у него есть ключ к разгадке, но по тому, как сияют его глаза, я знаю, что он верит в это, и я тоже. — Они все подходят, — добавляет он, кивая в сторону Маттео и Вито, пока я покусываю нижнюю губу и слегка киваю в ответ.

— Спасибо тебе за это, — бормочу я, надеясь сменить тему, но меня спасает феноменальная королева Валентина, вальсирующая в комнате.

— Вот ты где, я так волновалась, — восклицает она, широко раскидывая руки, но она бросается не на Энцо… а на меня. Когда она заключает меня в объятия, мне требуется секунда, чтобы ответить, и я обнимаю ее в ответ, удивленная тем, насколько это на самом деле снимает напряжение, которое росло во мне с тех пор, как мы уехали.

Когда она откидывается назад, ее глаза оглядывают меня с головы до ног. — Позволь мне осмотреть тебя, ты где-нибудь ранена? — спрашивает она, и я качаю головой, не в силах ответить, когда Энцо усмехается со своего места на диване.

— Какого хрена, Ви, а как же я? Это у меня в животе дырка от пули, — ворчит он, но она пренебрежительно машет на него рукой, как будто это не имеет большого значения.

— Я все еще слышу, как ты ноешь, ублюдок, так что с тобой, должно быть, все в порядке, — парирует она, бросая острый взгляд в его сторону, и ей удается заставить Маттео и Вито ухмыльнуться.

Все Де Лукасы чертовски сумасшедшие, и именно поэтому я чувствую, что мое место здесь.

Несмотря на спокойствие в комнате, я знаю, что должна спросить Валентину обо всем, что я упомянула в разговоре перед нашим отъездом из Нью-Йорка. Возвращая свое внимание к ней, я прочищаю горло. — Тебе удалось привести все в порядок, как я просила?

Она с улыбкой поворачивает голову и нетерпеливо кивает. — Я так и сделала, и должна сказать, для разнообразия было гораздо веселее получать приказы от тебя, а не от моего брата.

Маттео закатывает глаза в ответ на комментарий своей сестры, и я усмехаюсь. — Это была вежливость, не так ли? — Я отвечаю со смешком, когда вдалеке звонит домашний телефон.

— Я отвечу, — кричит Нонна из другой комнаты, и я пользуюсь моментом, чтобы подойти к Энцо, желая быть как можно ближе к моему раненому солдату. Я отхожу от него на два шага, прежде чем Вито хватает меня за талию и притягивает к себе на колени.