Стальное княжество. Дилогия

Лера девушку избегала. Хорошо отпечатался в памяти эпизод: она стоит с подносом у двери, из-за которой доносятся звуки, не оставляющие сомнений в происходящем. Торчать тут противно, но и вернуться нельзя — этажом ниже ходит Фло, а какими словами объяснить ей, почему Лера не выполнила приказ?

С тех пор при виде хозяина к страху прибавилось омерзение. Лера отдавала себе отчет, что это все обострено попыткой изнасилования, но поделать ничего не могла. Даже Антон, иногда просительно ловивший ее взгляд, стал слишком неприятен. Казалось диким: как она могла когда-то предложить ему такое, ну как?

Но кроме Антона никого рядом больше не было. До Маши не достучаться. Костю заперли в подвале «одуматься» — как шипел Повил, пинками спуская мальчишку с лестницы. Только и дал денек отлежаться после неудавшегося самоубийства. В большой дождь посетителей в трактире мало, вот управляющий и воспользовался моментом.

Лера пыталась проникнуть в подвал, хоть через дверь с Костей поговорить. Но Фло всегда запирала проход между пристройкой и домом, а через двор незамеченной не пробежать: земля раскисла, и сразу запачкаешься по колено, а это — верное наказание. Есть один шанс — пойти с кем-нибудь за вином, Ласк вот-вот прикончит все кухонные запасы. Но Повил предпочитал ходить туда сам или посылать Фло, девчонка в помощь не нужна. Да и не будешь же при ком-то из них метаться от двери к двери и кричать: «Костя, ты тут?» Даже если и отыщется кладовая, в которой его заперли, то не поговорить. Только бы его побыстрее выпустили! Лера, конечно, не психолог, но может быть, сумеет хоть как-то его поддержать?!

Грохот за стенкой заставил девочку подскочить на месте. Судя по звуку, в столовой рухнул тэм, да еще прихватил с собой скатерть со всем содержимым. Положено сходить посмотреть — вдруг хозяину нужна помощь — но страшно. Ласку лучше вообще на глаза не попадаться, а то точно без зубов останешься. Девочка прислушалась: ругань и грохот посуды. Никакой особой катастрофы не произошло, встает постепенно.

Она снова наклонилась к ведру. Грязи из-за дождя много, полы приходилось мыть по три-четыре раза на день. Тут не было манеры переобуваться в доме, и тэм тащил всю грязь на сапожищах внутрь, как только ковров ему не жалко!

А сегодня в доме тем более неуютно, почти никого, кроме пьяного хозяина, нет: Фло, Повил, и большинство рабов отправлены в трактир. Собственность Ласка расположена в низине и, говорят, есть угроза, что может затопить подвалы и первый этаж. Вот спешно добро наверх и перетаскивают. Даже Минку отослали, и если что Ласку понадобится, то идти придется Лере. Не Машке же… Хотя та в последнее время ожила, движения стали осмысленными, вот только не улыбается больше. И не разговаривает, а по ночам стонет. И чем больше приходит в себя, тем хуже спит.

Впрочем, в доме остался еще Антон. Вчера, возвращаясь из трактира, он поскользнулся на раскисшей от дождя глине и подвернул ногу. По коридорам ковылял споро, а вот на запруженные водой улицы его не потащишь. Конечно, не потому, что ему идти больно, просто остальных задерживать будет, а в трактире толку от мальчишки не так уж много.

— Вина! — заорал за стеной Ласк, и Лера побежала на кухню.

— Последний, — предупредила Барба, протягивая кувшин.

Лера с сомнением взвесила его в руке: да, тэму это на один глоток, вон как хлещет.

— Вернешься, прихвати подружку свою, да сходим, принесем еще. Фло ключ оставила.

Вот она, возможность! Барба тетка не злая, она даст поговорить с Костей. Лера бежала, перепрыгивая через ступеньки. Перед дверью столовой затормозила, как будто налетела на стену. Войти было страшно, аж ноги ватными стали. Девочка вздохнула поглубже, словно перед прыжком с вышки, и чуть не заплакала.

Вспомнила — очень ярко! — как стоит на площадке в пяти метрах над водой и смотрит вниз. В огромную чашу бассейна, полную ярко-синей воды, словно высыпали конфетти — так много разноцветных шапочек мелькает. Сама Лера в ярко-желтом купальнике с якорьком на груди и в бежевой шапочке. Прыгать вниз совсем не страшно, тем более за спиной хихикают одноклассницы, а снизу поглядывают мальчишки. Лера еще в одиннадцать лет научилась входить в воду ласточкой. И она оттягивает момент прыжка не из-за робости, а просто хочется подольше растянуть предвкушение полета. Как невозможно тогда было представить, что той Лере придется убирать блевотину пьяного хозяина, так и сейчас трудно вообразить, что где-то есть и бассейн, и пестрое конфетти шапочек.

— Вина! — прилетел еще один вопль, сдобренный ругательствами. Лера прижала кувшин к себе, вытерла освободившейся рукой щеки и решительно потянула дверь на себя.

«Я больше туда не пойду!» — всхлипывала Лера, возвращаясь к Машке. Вся ладонь уже измазана кровью из разбитых губ, но опустить руку нельзя: если испачкает одежду, так влетит от Фло — мало не покажется! Если бы девочка могла предположить, что тэм с пьяных глаз примет ее за Минку, сроду бы не сунулась! Хорошо хоть, быстро понял свою ошибку, еще до того, как Лера чуть не вцепилась ему в физиономию. Правда, за доставленное разочарование досталось кулаком в лицо, но лучше уж так.

При виде крови Маша вскрикнула и вжала голову в плечи. Лера устало опустила руки, забыв про одежду. Как она могла не подумать, что напугает подругу! Вот сейчас та опять забьется в угол, не выковыряешь оттуда. И Машу жалко, и Барба ждет, опять же Фло нажалуется на нерасторопных девчонок.

Но Маша против ожидания сначала замерла, а потом бросилась к Лере, прихватив тряпочку для пыли:

— Вот, она грязненькая, но ты хоть подставь, а то закапаешь рубашку! Ой, Лера, это Ласк тебя? Вот сволочь! Но ты не плачь, тут просто две ссадинки, они быстро подживут. Не плачь, пожалуйста! Ой, тебе так больно? Пойдем скорее к Барбе, она примочку сделает!

Лера не могла объяснить разбитыми губами, да еще и прижимая к ним лоскуток, что плачет не от боли, а от радости. Машка наконец-то заговорила и стала похожа на себя.

…Девочка облизнула губы и поморщилась от неприятного привкуса трав. Ссадины щипало, да еще голова разболелась. Барба потянула дверь между пристройкой и подвалом дома и тут же схватилась за поясницу. С началом затяжных дождей радикулит донимал кухарку все чаще. Пришлось девчонкам мучиться с разбухшей дверью. В подвал вели несколько высоких ступенек, Лера осторожно нашарила ногой первую и хлопнула ладошкой по шару. Вспыхнул свет, отразившись от воды на полу. Подвал заливало, и нижняя ступенька уже скрылась из вида.

— Костя! — Лера прыгнула в воду и побежала. — Ты где, Костя? Ответь! — отчаянный крик эхом отразился от стен. — Костя!!

Но в ответ слышался только плеск воды. Лере стало жутко: а вдруг он снова повторил попытку покончить с собой? Она наклонялась к каждой скважине, роняя конец косы в воду, и слушала.

Семь шагов на девять, вот и все пространство. Голые стены, ни светового шара, ни оконца — да и какое окно в подвале! На земляной пол подстелить нечего. А одежду отобрали, глупо — в стене крючка нет, потолок монолитный. Даже если бы Костя сплел веревку, то за что бы он ее цеплял? Вот и оставалось лежать целыми днями, свернувшись калачиком и глядя в темноту. Сидеть было трудно: все плыло перед глазами, саднило горло и жгло под веками. Костя всегда плохо переносил простуду с высокой температурой, а сейчас у него наверняка больше сорока. Сказались прогулки под дождем и долгое сидение на мокром холодном полу.

Из-за температуры Костя иногда бредил. Тогда ему казалось, что он снова играет в трактире на скрипке, а за ближайшим столиком сидит Влад. В глазах друга укор: «Ну как же так, ты же решил отказаться!» Иногда вспоминались дом, мамин голос, вкус чая с медом. То представлялось — дверь распахивается, и в кладовую врываются ребята: Славка, Влад, Алеша. Уже забытое чувство радости накрывало волной и выносило из забытья. Мальчик открывал глаза и понимал, что он в подвале, и никто сюда не придет. Разве только Повил, чтобы избить.