Страница 91 из 94
Эта песня — о ритуале инициации. Об обновлении. Она о многом. Не следует понимать её слишком буквально. Это песня Паука. Ведь он же вдохновил композитора на её написание. Или он, или Паж — кто-то из них.
Да, смерть есть край, грань, настоящая грань Тьмы. А что за ней — всему своё время, увидишь, когда перешагнёшь этот рубеж. И ты обязательно его перешагнёшь, рано или поздно. Я не хочу знать, когда я умру. Я знаю, что отчасти это зависит от меня, насколько я разумно буду жить и буду ли привлекать в свою жизнь ситуации и события, которые ускорят приближение моей смерти. И ещё я знаю теперь благодаря Пауку, что каждый может выбирать, ничего не записано и ничего не предопределено.
Или всё же предопределено? Как я потом узнала из уст кого-то из коллег, в мире есть только две вещи, на которые мы не можем никак повлиять и которые мы никак не можем изменить. Это наше рождение и наша смерть. Даже наших родителей, семью, дом, страну мы при большом желании можем выбрать. Даже если мы родились в грязи — мы можем добиться того, чтобы перейти в князи. Таких примеров масса. Но мы не можем повлиять на то, что мы приходим зачем-то сюда в этот мир. И что мы уходим из него, физически прекращая тут своё существование. И не это ли записано в Зеркале Мира? Дата рождения и дата смерти? То есть не дата, а сам факт того, что нам предназначено тут в этом мире родиться, а потом умереть?! Может, это и имел в виду Паук, когда говорил о предопределённости судьбы? Или это и есть Тёмная Дорога?
Сотня вопросов. Сотня тайн. Тьма тьмущая.
Эллен и Паук вдохновенно танцевали, и со стороны казалось, что в мире больше никого нет. А зрители? Смотрели заворожено на танец короля и королевы бала, слушали нашу песню. Уверена — это магия Паука. Он так всё устроил. Как тогда, в театре, когда был Тёмным Фокусником. Я не сомневалась, что у каждого из гостей сегодняшнего Весеннего Маскарада немножко поменяется жизнь к лучшему. Что-то перестроится в мозгах. Я уже в себе чувствовала изменения. Что моя прежняя жизнь превратилась в Красивую Смерть. Опять же, трудно это объяснить словами!
Я счастлива и рада, что Паук пришёл к нам. Ко мне, к Эллен, в музей Дерва и на несколько дней имел при себе свою старую рапиру. Я поняла, почему он её украл — так мне казалось, что поняла. Это как попытка зацепиться за прошлое, ностальгия. Должно быть, сам Паук посмеялся бы моим наивным детским мыслям. Но нет, он не смеялся. Он танцевал с Эллен.
Что было потом? Наверное, на этом я могла бы закончить свою тёмную историю о Весеннем Маскараде. Сказано больше чем достаточно. Но всё же я не привыкла бросать дела совсем вот так. Поэтому расскажу, что было потом.
Потом танец окончился, песня умолкла, музыка затихла. Паук и Эллен отошли в толпу, в неосвещённую часть зала, мы с Питом потеряли их из виду. Зал какое-то время не выказывал ни звука. Все люди, здесь присутствующие, находились в натуральном колдовском трансе.
Раздались одиночные аплодисменты. Я перевела взгляд в ту сторону и увидела Альберта. Его лицо выражало высшую степень умиления и наслаждения, будто он только что услышал гениальный шедевр. Мне стало немного не по себе, я даже покраснела от смущения. Альберт всеми своим видом оказывал нам огромную честь. Затем зал взорвался! Таких оглушительных аплодисментов мне никогда не приходилось слышать. Не то чтобы мы с Питом и ребятами-музыкантами группы купались сейчас в лучах славы, но суперзвёздами мы себя прямо-таки почувствовали. Люди кричали, улюлюкали, подбрасывали вверх головные уборы. Кто-то зажёг бенгальские огни, кто-то запустил хлопушки. Я и агент 003 скромно откланялись такой чрезмерно благодарной публике и ушли за занавес.
Пит кашлянул:
— Как ты думаешь, в нас не полетят сейчас тухлые яйца и помидоры?
— Поздно уже. Если и полетят, то только свежие, — сострила я. И искреннее выразила благодарность товарищу: — Ты был неподражаем! Спасибо тебе за такое крутое выступление!
— Не стоит… Просто мне повезло. Я с перепугу сразу распелся без распевки, — засмеялся Пит.
Между тем, со сцены раздался весёлый бодрый голос Альберта и снова аплодисменты: Брэдл вызывал на сцену Светлые силы Весны, которые должны дать нам прикурить.
Я стояла у края занавеса, и увидела вдали Паука. Точнее, его цилиндр. Была ли рядом с ним Эллен в тот момент? Я вдруг поняла, что если сейчас не подойду к нему и не поговорю с ним, то тоже уже будет поздно, и «полетят только свежие».
— Смотри, Джейн и Ром выходят, — показал Пит, наблюдая за сценой между полосками занавеса, как самый заправский шпион. — Ой, Клот, ты куда?
Но меня не удержать. Я быстро спрыгнула с подмостков и бочком пробралась к тому месту, где меньше всего толпы. На меня почти никто не обратил внимания, меня никто не задержал, хотя я пробегала мимо Мэтта и кого-то из наших коллег.
Сначала мне показалось, что Паука уже нет. Я растерянно огляделась. И, к счастью, снова увидела его. Он стоял там же, где и появился здесь первый раз: возле горгульи. У меня создалось ощущение, что он намерено там меня поджидал. Я подошла. Эллен рядом с ним не было. Или была, но уже с другим Пауком, точнее, с ним же, только с тем, что находился сейчас в другом месте. Тут уж я окончательно ещё мало что понимала.
— Полагаю, тебе тут не скучно, при таком количестве хлеба и зрелищ, — как можно более невозмутимым тоном произнесла я.
Я не знала, о чём я хотела поговорить с ним. Просто хотелось поддержать разговор. Я чувствовала в Пауке старого доброго приятеля, с которым даже и помолчать вместе приятно. Да, у меня создавалось ощущение, что знала я его сто лет. И в то же время ничего, абсолютно ничего не знала о нём и в нём.
— Уж точно не может быть скучно здесь и сейчас, — усмехнулся Паук.
— Что же дальше? — задала я свой закономерный вопрос.
— Что дальше — это твой выбор и только твой. И ты вполне к нему готова, — Паук изобразил улыбку на лице, и она показалась мне вполне тёплой и искренней. Это звучало как напутствие. Напутствие на Тёмную Дорогу.
— Мы ещё встретимся? — с надеждой спросила я.
Паук ответил не сразу. Он насмешливо, снисходительно и поучительно смотрел на меня сверху вниз. И весело сказал:
— А как же?
И перевёл взгляд поверх моей головы на сцену:
— Там твои друзья, Клот. Они здорово выступают! Развлекайтесь. Мне пора. Весна и Свет торжествуют вовсю, мне уже тут не место. Всему ведь своё время, и Тьме, и Зиме тоже.
Паук имел в виду, что мне поддержать выступающих друзей сейчас много важнее, чем чесать тут с ним языком, и был прав. Я кивнула Пауку и стала смотреть на сцену. Джейн исполняла великолепный танец с кроликом в руках, а Ром добавлял спецэффектов, жонглируя огненными шарами. Весна и огонь, огонь — это свет. Ром выступал с самым довольным видом, все мы, его друзья, знали, как он любит огонь. Музыканты им подыгрывали. Часть зрителей тоже пританцовывала, а часть визжала от восторга, глядя, как ловко агент 004 перемешивает в руках пламя.
Я хотела предложить Пауку остаться тут ещё ненадолго и подойти поближе к сцене, но он уже уходил. Нет, не исчезал внезапно, как в тот раз, а уходил. Его удаляющуюся фигуру, цилиндр и плащ, уходящую в дверной проём, я буду помнить долго. И когда я глядела ему в спину, я вдруг осознала невероятную вещь!
Человек в цилиндре.
Я видела его раньше. Именно так, со спины. Раза два или три. Я знала о нём. Я связывала его существование и присутствие с какими-то ключевыми событиями в моей жизни, с грядущими изменениями. Я видела его около года назад, когда мы с Мэттом были на званном приёме в ГБРиБ. Тогда демоническое существо Люцифер из потустороннего мира похитило Светлую королеву Звёзд Стеллу и пыталось убить моего начальника. И ещё я видела Человека в Цилиндре, когда мы с Питом играли в игру о Седьмом Прохожем, и в качестве Седьмого Прохожего я видела Паука.
Тут оставалось много непонятного.
Догнать Паука, задержать его, расспросить? А смысл? Может, он имел в виду совсем не это? Ром и Джейн так хорошо выступают. Показывают высший пилотаж! Нет, я должна быть здесь и сейчас, с друзьями. Уходящий Паук олицетворял собой туманное будущее, время которому ещё не подошло.