Нано

— Все изменилось теперь, — говорит Амелия, будто прочитав твои мысли. — И я даже не про мир, не про Аркадию и не про нано. Только про себя. Я... думаю. Думаю явно больше, чем раньше. О людях.

Тебе никогда не понять, искренне она говорит или нет. Несколько поколений предков в ее голове, думаешь ты, могут виртуозно имитировать искренность. Поэтому ты просто пожимаешь плечами и с досадой щелкаешь языком.

— Будешь думать над каждой жертвой — не протянешь долго.

Она ухмыляется с знакомым самодовольством.

— Да что ты говоришь? Я — и не протяну?..

После ты хочешь задать вопрос Лионелю Ламберу, и вот эта встреча уже гораздо неприятнее.

— Почему я натравил на вас с Гектором Восьмерку? — Лионель переплетает сухие тонкие пальцы и неопределенно качает головой. — Та же причина, по которой я устроил встречу, на которой Аманда в меня выстрелила. Триада подозревала меня, подозревала серьезно. Ты не нравился Триаде с того момента, как полиция посчитала тебя виновным в смерти той барменши, их подручной. Наемники так и не принесли твою голову, так что я решил... скажем, выслужиться? От Аманды я знал, что ты бывший шпион, поэтому решил, что Триада тоже может это знать.

— И послал не просто агента, а Восьмерку.

— Я очень хотел выслужиться перед Триадой, — с чувством говорит Лионель. — Безумно. Невообразимо. Но я знал, что он, скорее всего, не справится. В конце концов, с тобой был один из лучших агентов корпорации. Вы, шпионы, может, и равны между собой, но два против одного — счет все равно был бы в твою пользу.

Вот он и озвучивает это. Что каким бы верным другом он ни был для кого-то, вы для него — та же грязь. Он рассчитывал, что Феликс умрет.

— И после ты отправил Феликса охранять башню, на которую планировался налет.

— Он же, в конце концов, провалил свою миссию. Аманда сообщила, что ты жив и здоров.

Поправка: он дважды рассчитывал, что Феликс умрет. Вот уж точно, счастливчик.

Заметив, как ожесточилось твое лицо, Лионель добавляет, поднимаясь и завершая встречу:

— Будьте осторожны в выборе того, в чем вы хотите меня обвинить, Виктор. Потому что я сейчас — и только из преданности Доминику и Аманде — закрываю глаза на то, что все остальные ваши бывшие коллеги необъяснимым образом покинули корпорацию примерно в то же время, когда проходил налет.

Феликс не терял времени даром, это радует.

Вам и впрямь больше не о чем говорить. Лионель согласился на встречу, просто потому что ему интересно посмотреть на тебя, такого особенного, избежавшего взглядов и государства, и корпораций. Твои мысли подтверждаются тем же вечером— когда приходит предложение поработать на «Эккарт».

Конечно, ты отказываешься. Ты уже вроде знаменитости, и заказы Джинну поступают, и поступают, и поступают.

Но с «Эккарт» тебе еще придется столкнуться, ты не можешь этого не понимать.

Спустя три дня ты возвращаешься на свалку. Она снова работает, и все вроде бы в порядке. Тебя узнают — в основном, с радостью. Машут, когда видят, и на пороге своего убежища ты видишь пластиковый контейнер с едой. Все как раньше — с той только разницей, что сейчас ты без шлема.

Похороны проходят тихо.

Стикс говорит, что хочет уехать, что обязательно уедет, что он ненавидит Аркадию, что хочет сбежать из нее. Пока она не уничтожила его, пока не разорвала на части, пока не сожрала. Когда его истерика затихает, ты предлагаешь ему денег на билет.

Он не берет их.

Спустя неделю ты вспоминаешь про обещание, данное Бумажному Вееру, и находишь ее руки. Это оказывается не так уж сложно — ты просто связываешься со Светой и просишь ее подсказать, что разыскал Крест в других убежищах Триады. Руки там, теоретически они могут пригодиться Аманде, но ты на особом положении, и вряд ли кто-то возразит. Ты посылаешь руки в Гонконг, а на обратном пути забираешь у Креста — уже без масок и костюмов, просто двух посыльных в цветастых футболках и потертых джинсах — свою винтовку и меч-пилу. Это просто как поход за покупками, и это чудесное ощущение с тобой на целый день.

Бумажный Веер сохраняет твои контакты и туманно намекает на возможные заказы.

Спустя месяц ты разгребаешь последние данные по Восьмеркам, скинутые тебе Чарльзом. Феликс помогает — главным образом, потому, что ты все еще привлекаешь слишком много внимания, где бы ни появился. Состояние «коллег» хуже твоего — анабиоз, криоген, наркота. Психушка и суицид — тоже. Вы вытаскиваете всех, кого можете.

Четверых.

Спустя два месяца...

Спустя два месяца ты сидишь в «Затмении» на специальной программе в честь его повторного открытия. Каким-то образом именно там тебя и настигает Гектор, от которого ты упорно отмахивался все это время. Ему хочется поговорить, ему хочется поделиться новостями, но ты не слушаешь — ты смотришь на сцену. Там Тобиас лично открывает выступление.

И он отбивает чечетку.

— Я думал, это у тебя будет первый билет к нейрохирургам «Эккарт», — весело говорит он позже.

И вот оно — спустя три месяца.

Аманда — тебе все еще хочется называть ее Амелией — говорит, что «Эккарт» готова провести операцию над тобой. Ты не веришь ей до последнего, но, черт возьми, ты умирал уже столько раз, что вполне готов и к настоящей смерти. Главное, чтобы никто не попытался захватить тебя. Главное, чтобы не заработали вновь в полную мощь протоколы. Главное...

Нано срабатывают. Нано действительно срабатывают. Твой мозг — только твой. Железобетонно, неоспоримо, без «но» и «если», без таблеток и постоянной цепи «цель — результат». Ты входишь в операционную шпионом, а выходишь обычным человеком.

Ты можешь чувствовать это. Сначала думаешь, что это последствия наркоза, но нет — пустота, с тобой восхитительная пустота, которая теперь не кажется страшной. Ты не пьешь таблетки день, два, десять дней. Ты не работаешь, делаешь что вздумается, ешь картошку с Захаром, хочешь завести крысу и планируешь позвать на свидание ту девушку-администратора из «Пентхауса», которая когда-то побила Гектора.

Ты полностью свободен от протокола...

И от того, во что он мог мутировать.

И тень больше не говорит с тобой из черноты твоего же собственного шлема.

Спустя четыре месяца, до сих пор просыпаясь по ночам и прислушиваясь к собственному притихшему сознанию, ты пишешь Бумажному Вееру. Не Феликсу и не тем четверым. Их оперировали совсем недавно, их эйфория еще не прошла.

Но Бумажный Веер может тебе ответить.

Оставшись без имплантированных рук, она, элемент роевой системы, осталась и без присутствия Желтого Дракона в своей голове. Она тоже потеряла что-то глубоко в собственном разуме?

Бумажный Веер отвечает только на следующий день. Ответ короткий и положительный.

Пожалуй, если она предложит заказ, ты его возьмешь.

И ты живешь, обычный человек. Без части внутри, но восхитительно, умопомрачительно обычный и столь же — свободный.

Но ты знаешь.

Ты всегда знаешь.

Что настанет этот день, когда колония умных маленьких ботов-помощников перестанет справляться. Или когда они пустятся в вальс вместе с твоими запрограммированными клетками. Когда это прорвется — или мутирует снова. Ведь тень подтолкнула тебя поднять зад и достать пушку, когда ты был так близок к тому, чтобы просто сдаться.

Слушай, клоун, не могла же она так просто швырнуть тебя в сторону собственной будущей смерти?

И в этот день.

Ты упадешь и прохрипишь в землю.

Наконец-то вслух, а не у себя в голове.

Вновь чувствуя себя абсолютно целым.

И чужим.

Я

.

.

.

.

.

здесь.

От автора

Это был интересный опыт. Начать с «хм, напишу-ка рассказ от второго лица, на страничку-две, одна нога здесь, другая там», а закончить романом на 17 а.л... и планами на дополнительные повести и рассказы... Ну, это был крайне интересный опыт.

Много благодарностей комментаторам аркадийских новостей и не только: