Прототипы

Дрон по-прежнему зажат в руке, и Флай, поддавшись мгновенной злости, с визгом швыряет его через дорогу, в стену дома напротив. Он разлетается вдребезги, и люди на тротуаре бросаются в магазины и подъезды, в ближайшие машины и подворотни — в укрытия.

Не из-за дрона, конечно.

Из-за того, что они видят так близко к себе знакомую гарпию из недавних теленовостей.

— ЭТО НЕЧЕСТНО! — оглушительно кричит парень с чудовищно громоздкими протезами вместо ног, подбежав к машине. Он протягивает в ее сторону слишком длинную для немодифицированного человека руку и указывает на Флай массивным металлическим пальцем. — Это совсем не по правилам, кролик! Разве так играют, куколк...

— Я сверну тебе шею, если назовешь меня так!!! — вопит Флай громче него и инстинктивно бросается вперед.

Ее останавливает то, что парень вместо драки поворачивается к двум людям в машине и разбитому стеклу перед ними.

Она стала причиной аварии — опять. «Причиной появления трупов», и это уже не спихнуть на что-то поломанное в ее голове.

Ее руки застывают на секунду перед шеей раннера, прежде чем убраться — Флай обхватывает себя за плечи, широко распахнутыми глазами наблюдая за действиями парня. Тот показывает тела наладоннику, дожидается ответа программы и выдыхает:

— Живы!

Флай выдыхает вместе с ним.

Он действительно не понимает, что только что избежал смертельной опасности. Он снова смотрит на нее — верхняя половина лица скрыта под шлемом, нижняя модифицирована, в полимерной чешуе — и широко улыбается. Не смотрит новости? Не знает, кто она и что она сделала? Флай действительно лишь часть игры для него?

— И я думаю, я тебя пойма...

Его прерывает визг сирены. Флай, не отдавая себе отчета в действиях, запрыгивает на капот, чтобы разглядеть.

Дальше, от угла улицы к ним приближаются две полицейские тачки. Машины все еще движутся вокруг, но вот раннеры, подобравшиеся к Флай слишком близко, резко меняют направление и разбегаются кто куда. Парень вскидывает голову и звучно матерится, а потом хватает Флай за руку и швыряет к тротуару. Флай не успевает отреагировать, пленка и спицы превращаются в бесформенный ком, хаотично двигаясь вслед за ее руками, Флай скользит спиной по крыше очередного автомобиля и валится на асфальт, пустой от пешеходов.

— А ты тяжелая! — восклицает парень, перебегая дорогу без подобных приключений. — И разве ты не должна была... ну, взлететь?!

Флай не тратит дыхание на ответ. Полиция здесь, и машины гражданских теперь, на открытом тротуаре, уже не помешают им открыть стрельбу. Вдохнув до резкой боли в ребрах, Флай вновь срывается в бег и вновь старается запутать след, свернув с улицы.

Раннер с ней, и он подбадривает ее криками, но Флай его не видит, голос доносится откуда-то сверху. Несколько минут впереди, сзади, справа и слева, со всех сторон и ближе, ближе, ближе — одни только стены. Наконец, после нескольких минут бега вдоль бесконечных стен, Флай замечает раннера — на чьем-то окне. Хлипкий откос крошится под его тяжелыми ногами, сам он выглядит удивительно комично, невесть как удерживаясь на крохотном уступе, на почти что гладкой стене обычного городского дома.

— Я думал, ты можешь летать, куколка! — с отчаяньем кричит он.

Слово срабатывает как триггер. Его голос выдергивает чеку, и кровь внутри Флай взрывается.

Флай с яростным воплем бросается на стену, по примеру раннера — этого гнусного недоноска, духовного брата извращенца-Арка! — используя чужие окна как опору. Злость и мощности экзоскелета сливаются в экстатической ненависти, которая гонит ее вперед — и выше, выше, выше. Ее металлопластиковые руки обнажены, искусственные ногти осыпаются вниз розовым градом, синтетическая кожа и рукава комбинезона свисают ошметками, сдавшись под напором, с которым Флай впивается в стену, заставляя свои пальцы, свои безупречно изящные конструкты спорить прочностью с кирпичом.

Над краем крыши показывается лицо — свободный от шлема рот растягивается в издевательской усмешке, Флай рвется вверх... но рука загребает только воздух, когда ноги уже потеряли опору.

Крылья распахиваются, затормаживая ее падение... но падения не происходит: чужая рука, громадный металлический кулак до хруста стискивает ее запястье.

Время останавливается. Флай вдруг замечает, какое пронзительное голубое над ней небо. Облака плывут по нему величественно и неспешно.

— А теперь, дорогая, сверни их обратно или помоги, — внезапно спокойным, напряженным голосом говорит раннер, глядя на нее через черное стекло шлема. — Ты же не зря сюда забиралась?

Флай цепляется за стену свободной рукой и резко опускает крылья вниз, толкая себя выше. Раннер вскрикивает от силы рывка и едва не падает сам, но Флай сбивает его обратно собственным телом. Они отваливаются друг от друга уже на ровной и надежной поверхности крыши и тяжело дышат, поднимаясь на ноги. Флай с шелестом сворачивает крылья за спиной.

— Рановато, — оценивает это раннер. — Нам бы пробраться вглубь квартала, и с крыльями это будет легче. Полиция все еще близко.

Голова Флай кружится и шумит, остатки адреналина выветриваются, и она только кивает, пользуясь тем, что этот раннер внезапно не стремится ее... ловить, убивать? Сдавать обратно «Новатех» за большие деньги? Его поведение не стыкуется с подобными планами — он сгибает непропорциональное тело, упирается в колени массивными руками и склоняет голову набок, будто спрашивая «ты там как, в норме?»

Флай кивает, и он кивает в ответ, выпрямляясь. Начинает уверенно шагать к противоположной стороне крыши.

Парень распахивает руки, застыв на краю, и поворачивает к ней голову через плечо.

— Как насчет еще одного забега, кролик? — весело спрашивает он.

Напротив него поднимаются два дрона, такие же нелепые и яркие как тот, который Флай разбила, и Флай непроизвольно шипит в их сторону, инстинктивно сгибая и разгибая пальцы, готовясь к прыжку и подбирая угол.

— Стоп, стоп! — говорит раннер обеспокоенно, замечая ее состояние. — Я клянусь, они ничего не транслируют... Но когда-нибудь эти записи принесут нам кучу денег.

Помедлив, он протягивает к ней руку и кладет на плечо. Движение было бы успокаивающим, если б его рука не весила, по ощущениям, примерно тонну. Но все же этот жест дает Флай точку опоры — якорь, возвращающий ее, мысленно, на землю. И она впервые может как следует разглядеть чужое лицо.

Нижняя его половина модифицирована — полимерные вставки, напоминающие чешую, обхватывают его шею и перетекают на подбородок. Но щеки кажутся нормальными, по крайней мере, на вид. На загорелой обветренной коже выделяются два маленьких металлических шарика — ровно там, где появляются ямочки при улыбке. Пирсинг или детали конструкта под кожей? С раннеров, с их любовью к позерству, сталось бы вытащить детали модификации наружу, пусть это и лишняя опасность в драке.

— Это просто игра, кролик, — беззаботным тоном продолжает раннер, — не обижайся.

...Да, это игра, вспоминает Флай, отвлекаясь от мыслей насчет прочности его башки. Раннерские гонки, «игры в урбанизированной среде»... но это не объясняет, почему он вдруг так дружелюбен. Флай не замечает, как произносит этот вопрос, против воли застывая и прикидывая, сможет ли сбросить его руку, реши он сомкнуть пальцы на ее плече.

Но вместо этого раннер только осторожно, помня о тяжести протезов, похлопывает ее по плечу.

— Я спас тебе жизнь, нет? И не сдал полиции?

По правде, может, преступное настоящее теперь роднит Флай с этими нарушителями порядка?.. С городскими паразитами.

Это внезапное открытие.

— И тебя не смущает то, что... что я...

Но раннер не слушает ее бормотание. Вместо этого он простирает руку и указывает на крышу дальше и ниже.

— Сможешь долететь? — в его голосе тревога и неподдельный интерес.

Флай тупо моргает на него, прежде чем ответить, механически прикинув расстояние.

— Легко.

Это становится сюрреалистичным — разговор на крыше, убийца и раннер, модифицированный сверх всякого предела, тогда как где-то внизу полиция все еще прочесывает окрестности.