Архипелаг

— Нет, не особенно.

— А по своим друзьям?

— Да, скучаю.

— Скоро ты снова их увидишь.

— Папа, я хочу, чтобы все было как раньше. Как тогда…

— Я знаю. — Он чувствует себя полным идиотом.

Дочь смотрит на него серьезно, печально. Она не жалуется, она все еще на его стороне.

— Мой братик ведь умер, да, папа?

— Да.

— Когда было наводнение?

— Да.

— И поэтому мы приехали сюда.

— Да.

Ее лицо краснеет, ей слишком грустно, чтобы плакать. Оушен смотрит себе под ноги. Она потеряна, так же как и он.

— Иди сюда, моя русалочка.

Она залезает к нему на колени, и они сидят так, прижавшись друг к другу, пока «Романи» покачивается на волнах. Он видит, как слезы тихо катятся по ее щекам.

* * *

Немного погодя они спускают шлюпку, пристегивают к ошейнику Сюзи поводок и плывут к берегу. Заходят в пляжное кафе, хипповое местечко: двери обрамляют выцветшие буи, низкие деревянные столики украшены разноцветными бутылками и выловленными из моря корягами. Пол песчаный, по периметру помещения развешаны гамаки, вместо скатертей — белые простыни, а под потолком болтается лампа с абажуром, связанным макраме. Весь пол исчиркан следами ящериц. Из-за угла появляется черная кошка, бесшумно запрыгивает на один из столов. Сюзи не реагирует.

— Здесь приятно, правда? — обращается Гэвин к Оушен.

Они садятся за стол, к ним подходит официант, чтобы принять заказ: свежий кокосовый сок, жареная курица с рисом. У стойки бара сидит целая семья, взрослые поглядывают на них с любопытством. Довольно необычно, когда мужчина один путешествует с такой хорошенькой маленькой девочкой. Впрочем, за последний год он уже привык к косым взглядам. Они молча жуют, Гэвин прокручивает в голове одну и ту же мысль: «Ничего, ничего, все будет хорошо!» Завтра он приберет в салоне, проветрит его, вымоет палубы. И Сюзи тоже помоет, а потом они заедут в супермаркет на Гран-Рокес. Что надо купить? Еще макарон, молока, хлеба, воды. Завтра он проведет рекогносцировку.

Он расплачивается по счету, и они бредут по пляжу назад, к своей яхте. Сюзи уже так не рвется с поводка, и он дает Оушен подержать собаку. Смешно, как быстро человек привыкает к пляжному безделью. Шлепанцы, соломенная шляпа, выгоревшие волосы, соленая кожа…

Оушен вдруг останавливается как вкопанная.

— Папочка, смотри!

Он тоже останавливается, сдвигает шляпу на затылок.

— Это же наш розовый домик! — в полном восторге кричит Оушен.

И верно — в нескольких метрах от моря стоит пляжный домик ярко-розового цвета. Они приближаются к нему с осторожностью, как к ценному музейному экспонату. Домик выстроен из дерева, с треугольной крышей, торчащей, как остроконечная шапка. На крыше уложены длинные, выгоревшие от солнца пальмовые листья — они свешиваются с ее краев неровно подстриженной челкой. Входная дверь тоже деревянная, она заперта, окна закрыты ставнями. У двери стоят два цветочных горшка, из которых растут ярко-зеленые лианы, а с крыши свисает рыболовная сеть с вплетенными в нее кусочками белого коралла. Кусочки коралла образуют своеобразную занавеску, целую стену морских косточек. Оушен с трепетом дотрагивается до одной из них.

— Папа, — шепчет она, — а можно мы будем здесь жить?

Гэвин тоже трогает коралловые косточки.

— Нет, малышка, это же не наш дом.

— Но ведь здесь никого нет!

— Может быть, хозяева тоже уехали путешествовать, как мы с тобой?

— А вдруг они не вернутся? Может, они уехали после наводнения, как мы? Может, они оставили этот дом нам?

— Детка, но у нас же есть собственный розовый домик, помнишь?

— Но этот лучше.

Он невольно усмехается. Она права, этот лучше.

— Я хочу жить здесь, папа.

— Это невозможно.

— Но почему? Он же пустой! Никого нет. Мы столько проплыли, папа, а этот дом мне очень нравится. Давай купим его!

— Куколка, мы не можем его купить, увы.

Надо же, чтобы из всех цветов на свете владелец выбрал именно розовый!

Сюзи терпеливо сидит на песке, и тут он вспоминает, что ее тоже смыло тогда… Она была во дворе, когда садовая ограда обрушилась под натиском воды, — все случилось в одно мгновение. Всех окрестных собак унесло на целую милю от дома. Та страшная мутно-коричневая волна по-хозяйски прошлась по его дому и забрала все, что хотела, включая его верную собаку.

Сюзи зевает, ей нет дела до этого дома. Она устала, хочет обратно на яхту, хочет пить. Понимая, что Оушен готова закатить истерику, он торопливо объясняет: здесь крайне небезопасно, ведь розовый дом стоит всего в нескольких метрах от моря!

— Пойдем, — говорит он, берет дочь за руку и уводит прочь от розового искушения.

Да, тут очень мило, но пока им здесь не место. Им надо двигаться дальше, пройти еще немного вперед, на запад.

— Пора возвращаться на яхту, русалочка. Сейчас наш дом там.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

А.В.C

Глава 7

РЫБЫ-ХИРУРГИ

В поле зрения по левому борту появляются белые горы. Троица белоснежных пиков — то ли сахарных, то ли снежных. Гэвин знает, что на самом деле это ослепительная и чудесная солнечная соль. Гора соли поднимается в небо, как рог единорога, а может, наоборот, нисходит на землю с далеких лунных полей. Как бы то ни было, эти белые горы представляют собой фантастическую картину, особенно посреди бесконечной синевы, как будто их, как по волшебству, доставили сюда из Швейцарских Альп. Вообще-то, соль добывают здесь в огромных количествах. На юге Бонэйр вообще превращен в одно огромное солевое болото. Морская вода под лучами раскаленного солнца испаряется, оставляя горы соли — любой может собрать ее с земли руками.

Гэвин и раньше бывал на этом острове. На Бонэйре он научился нырять, этот остров богат чудесами природы, которые хочется показать Оушен. Они идут вдоль южного побережья Бонэйра, но малышка еще спит. Вот они, А.В.C.-острова. — Эй-Би-Си, и он постоянно повторяет про себя: «Эй-Би-Си, Эй-Би-Си, Эй-Би-Си», разглядывая снежные горы соли, высящиеся на берегу. Он думает о Клэр, о ее белоснежной коже, о ее молчании и о том, как все шире расходились края ее трещины отчаяния. Да, «трещина отчаяния» — так можно назвать ее состояние. Бедная жена. Он мысленно посылает ей свою любовь и поддержку.

На Бонэйре яхтам запрещено швартоваться: весь остров представляет собой природный заповедник, но, если заплатить пошлину, тебе позволят окунуть в воду палец, хе-хе.

В бухте Кралендейка есть причал и бакены, за которые можно закрепить суденышко, а вода настолько чиста, что он видит ныряльщиков издалека, когда только заходит в бухту. На пристани дежурят такси, минивэны; справа — еще одна мегапристань, у которой стоит огромный лайнер «Королева морей».

У Гэвина невольно вырывается крепкое словцо. Лайнер возвышается над морем на десяток этажей. Ряды иллюминаторов начинаются у самой ватерлинии. Ниже всех расположены каюты команды, затем идут шлюпочные палубы, еще выше — несколько палуб для туристов: сотни крошечных окошек. За стеклами, скорее всего, американцы. Он прекрасно знает породу круизных туристов: пенсионеры среднего уровня дохода, уже плохо ходят, плохо видят — такие ежегодно отправляются в путешествия. Весь год копят деньги и верят, что их ждут невероятные приключения, — еще бы, за двенадцать дней посетить восемь стран!

Круизные лайнеры уже оккупировали Порт-оф-Спейн и Скарборо, перевозят по миру тысячи людей, швыряющихся долларами, которые ловят на лету презирающие их тринидадцы. Да, все презирают американских туристов, и за дело. Танцевать не умеют, на солнце покрываются волдырями и даже с ромом не могут справиться.