Чужой ребенок

Правда, тут надо признаться, что и я не спрашивала про него. Ну, а чего спрашивать, когда и без того все очевидно? Если бы с отцом Ваньки что-то приключилось, например, умер, или мама рассказала сыну, что он был летчиком, космонавтом и так далее, то ребенок сто процентов бы мне про это давно рассказал. Дети обычно не скрывают подобного, делятся. Тем более, такие общительные, как этот засранец.

А раз молчит, значит, или не знает, или мать про него ничего хорошего, кроме мата, не выдавала.

И сейчас очень сильно удивляюсь новости, что Ванька знает, где его отец, знает, кто он, и, самое главное, Иваныч тоже это знает!

Сквозь бесконечное удивление пробивается горькая нота ревности: ему, значит, рассказал, а мне нет? Это почему? Не доверяет?

Но я свою обиду ловлю в зачатках и давлю. Не место и не время. Потом спрошу, если будет необходимость… И возможность.

А пока что нужно основные моменты пробить:

– И где он? – спокойно спрашиваю я Ваньку, – может, в самом деле, у него пересидеть тебе?

И мне… Хотя, я найду, куда деваться… Если вообще это все не ерундистика, которую ребенок напридумывал…

Мне почему-то все еще не верится в серьезность ситуации. Ну смешно же: ребенок кого-то увидел, узнал (и это не факт, кстати)… И что? Это не повод искать нас с собаками везде. Глупость…

– Здесь, – спокойно отвечает Ванька, – в городе.

Н-да. Все более странно…

Наверно, что-то с этим мужиком не так, может, пьет или еще чего-то похуже… И не стоит к нему обращаться, потому что вряд ли отец у Ваньки нормальный человек. Нормальный человек, зная, в каких условиях живет его ребенок, явно с этим бы что-то сделал. А раз не делает, значит, ему на сына плевать. Рассчитывать в такой ситуации на его помощь не стоит…

– Ты не хочешь к нему обращаться? – осторожно спрашиваю я, помня Ванькину внезапную вспыльчивость и не зная, каким образом мои вопросы сработают в этот раз.

– Неа, – дергает он плечиком, отворачиваясь.

– А зря, – влезает Иваныч, – он бы как раз и мог чего-то сделать…

То есть, этот старый хрен знает, кто отец Ваньки? Так, ревность опять не вовремя. Потом, все потом спрошу…

– Вань… – я присаживаюсь перед Ванькой на корточки, отвожу в сторону со лба упрямую челку, – если твой папа может тебя приютить…

– Да не будет он! – дергается Ванька, – и я не хочу! Гад он и тварь! Мать изнасиловал и кинул!

Ого! Вот это ого!

Теперь понятно, почему Ванька так реагирует… И, опять же, море вопросов… И основной:

– Он… Сидел в тюрьме?

Ванька опять дергает плечом с досадой. Не знает, наверно. Хотя, если бы делу дали ход, то этот урод точно бы сидел…

– А откуда ты его имя знаешь?

– Мать говорила.

– То есть, он… Избежал наказания?

Опять плечом ведет. Не знает. Смотрю беспомощно на Иваныча, не понимая, что делать дальше. Понятно, что отец Ваньки – нам не помощник… Но почему старик дал этот совет? Ведь явно знает об остоятельствах…

Иваныч вздыхает:

– Вань, иди в каморку мою, перекуси, я там сало с хлебушком принес… А потом решать будем, чего и куда.

Ванька встает и, диковато сверкнув на меня взглядом, идет в подсобку.

Не спорит, кстати, совершенно, видно, разговор ему в тягость.

Иваныч прикуривает и кивает мне на угол здания, подальше от дверей.

Я топаю за ним, не удержавшись, жадно вдыхаю запах дешевого курева. Во рту слюна собирается. Черт, вот так один раз позволишь себе слабость и все усилия насмарку…

– Дело тут такое, дочка, – Иваныч, удостоверившись, что Ванька зашел в камрку и точно не услышит, начинает говорить, – отец его – человек непростой… И насчет изнасилования… Я бы сильно посомневался. Ванька эту историю от матери знает, а ей верить, как я понимаю, нельзя… Нет, я не говорю, что она прямо наврала, – тут же добавляет он, видя мою скептически выгнутую бровь, – но и доверять я бы не спешил. В их кругах история с изнасилованием – это пятно на всю жизнь… А у него сейчас такое положение, что если б были пятна, то…

– Да кто он такой? – не выдерживаю я.

– Про Тагира Хазарова слышала?

Я хмурюсь. Имя знакомо, да. Но я не настолько в теме, чтоб сто процентов быть уверенной, что знаю его. Потому мотаю головой отрицательно.

– Бандит? – логично же, исходя из полученной информации.

– Давно уже нет. И человек он известный. Очень. Ты глянь в своих интернетах.

– Гляну, хорошо. А ты его откуда?..

– Ну… Я ж не всегда тут сантехником работал…

– Тогда сразу вопрос: Ванька уверен, что Хазаров его отец?

– Он-то уверен… Но, сама понимаешь, только со слов матери знает. И ненавидит его. А больше-то нигде никаких упоминаний. Фамилия у него материнская, в свидетельстве, подозреваю, тоже ничего нет. И отчество не Тагирович.

– Неудивительно, учитывая, что он ее…

– И вот тут я бы не торопился, дочка. Насколько я знаю, Хазар не тот человек, чтоб вот так поступать…

– А зачем Тамаре врать?

– А вот этого я не знаю, дочка… Но точно могу сказать, если Ванька вляпался и не преувеличивает, то Хазар может помочь.

Глава 15

– Иваныч, – Ванька выглядывает из двери подсобки, прерывая наш не особо информативный диалог, – я тут яблоко увидел…

– О! – Иваныч взглядом просит меня подождать, идет к Ваньке, – там еще груша где-то валялась, сейчас сынок…

Я, пользуясь моментом, выдыхаю, остро ощущая недостаток никотина в крови. Вот так, стоило только разочек грехопаднуть, и все… пипец котенку.

Вспоминаю, что видела санитара Вовчика на крыльце с сигаретой, и направляюсь туда. Один разочек затянусь, сниму напряг в организме, глядишь, в голове прояснится. А то столько всего, а делать-то неизвестно что…

Заворачиваю за угол к крыльцу и вижу через не особенно плотный больничный кустарник, как Вовчик разговаривает на крыльце с двумя какими-то типами в штатском. Один в кожаной куртке, что по жаре само собой странно, а второй – в ветровке, тоже довольно просторной.

И вот не знаю, почему, но ноги сами тормозят.

Что-то внутри заставляет замереть, прислушаться, приглядеться. Мозг твердит, что я сошла с ума, и что это могут быть вообще посторонние люди: чьи-то родственники, знакомые врачей или самого Вовчика… Да кто угодно, не имеющий никакого отношения ко мне и Ваньке!

А вот задница поет об обратном. И я к ней склонна прислушиваться больше.

Вот и прислушиваюсь.

Слушаю.

Вовчик разговаривает, негромко, особенно ничего не слышно, но, вроде, мирно. Без особенного напряга, как с малознакомыми или вовсе незнакомыми людьми. Может, что-то объясняет, мало ли, какие могут быть вопросы у людей, стоящих на пороге реанимационного отделения. И я решаю, что просто сошла с ума, нельзя же быть такой мнительной. В конце концов, кто меня может искать? Полиция? Бандиты?

Глупо… Если принимать это все всерьез, то и опасения Ваньки с Иванычем тоже надо на чистую веру брать, а я к этому, как бы, не готова пока. Я скорее склоняюсь к мысли, что эти двое, старый и малый, просто коллективно сошли с ума и делают из мухи слона.

На кой мы бандитам? Реально смешно. И полиции тоже.

Да и откуда бы полиция так быстро меня отследила? Невозможно… Они даже не копировали мой паспорт, только данные глянули… Значит, точно не по мою душу… Вот сейчас подойду, и выяснится, что это вообще какие-то левые чуваки. И тогда только останется только удивляться своей восприимчивости к чужим страхам…

А затем Вовчик машет рукой с зажатой между пальцами сигаретой в сторону угла, из-за которого я только что вывернула, и сердце замирает… Особенно, когда оба мужика синхронно разворачиваются и смотрят в этом направлении. Невольно задерживаю дыхание, словно они могут услышать за пятьдесят метров. И увидеть.

Что-то внутри еще не верит, молит, чтоб отвернулись, чтоб просто продолжили разговаривать… Ну мало ли, что он там показал…

Но мужики так же синхронно спускаются с крыльца, и я понимаю, что пролететь не получится. Что они точно по мою душу, и по душу Ваньки.