Инженер и Постапокалипсис

— Кто же ты? Друг? Враг? — Прикрыла глаза в надежде уснуть. — Надеюсь, меня не съедят заживо.

Кто ж знал, что спустя пару минут подскочу, едва сдерживая испуганный вопль, когда услышу со стороны парка крик Джампера. Сердце, казалось, стучало в ушах и боялась, что его слышит весь город, включая того защитника. Тихонько легла обратно, плотнее укутываясь в одеяло и крепко зажмурила глаза.

— Пожалуйста, только не ищите меня, монстры… — искренне не хотела, чтобы поутру, когда открою глаза, на меня смотрели эти жуткие создания из недр преисподней. И фиг поймешь, что у них на уме.

После этого благополучно провалилась в неспокойный сон.

Глава седьмая. Инженер против НЁХ.

С негромким хмыком Ломагин приспустил солнцезащитные очки на нос, разглядывая верхние этажи башни. В кромешной тьме, царившей в огромном холле университета, сильно затемнённые стёкла ранее полезного аксессуара превратили их в бесполезную безделушку, ставшую непреодолимой преградой для глаз Ломагина.

— Так-то лучше, – раздосадовано произнес Ломагин, пряча очки в пустой кармашек армейского бронежилета, а новенький костюм превращает его в настоящего брутала… наверное. Чуда не произошло, его зрение, несмотря на все изменения, не стало абсолютной панацеей в месте полностью лишенном любого намека на источник света. “Желательно найти мало-мальски захудалый фонарик, на всякий случай.” – Подумал Ломагин, не то, чтобы он планировал оказаться в комнате без окон и дверей, но подстраховаться ему бы не помешало.

“Стал первым человеком посмотревшим на мир с того же ракурса, что и представители семейства кошачьих.” – Промелькнула в голове военного инженера мысль, вызвав у него мимолетную улыбку, погасшую тот же час, стоило ему опустить свой взгляд себе под ноги.

Огромный холл был завален трупами студентов, лежащих вперемешку с преподавателями и пришедшими на выручку полицейскими. Безобидные турникеты, через которые, в обычное время не гнушались перепрыгивать студенты, со смехом убегая от разъяренного охранника, кричащего им вслед проклятия, в этот раз превратили холл в одну большую ловушку, вызвав столпотворение и неразбериху среди паникующих людей.

Почти все они были окончательно мертвы, не делая ни единой попытки пошевелиться. Почти, но не все. Осторожно ступая по полу, словно ковром покрытому автоматными гильзами, так и норовящими вырвать землю из под ног, Ломагин подошёл к слабо трепыхающемуся мертвецу, застрявшему в турникете.

Несмотря на всю свою спешку, военный инженер не мог пропустить этого зомби, выделяющегося даже в своей не жизни. Сколько он уже здесь висит, пять часов, десять? Он почти не изменился по сравнению с остальными мертвецами успевшими вкусить человеческую кровь. И без того бледная кожа после превращения стала почти прозрачной, глаза так же изменили свой цвет, в остальном же он был похож на обычного человека.

Чем же он заинтересовал военного инженера?

Ломагин и сам поначалу не понимал, что же его привлекло в этом зомби. Но постояв рядом с ним несколько минут, он обратил внимание на прелюбопытнейшую странность. Всё это время мертвец не обращал на него никакого внимания. Тихое порыкивание зомби больше напоминало жалобное поскуливание бродячей собаки, у которой из под носа забрали аппетитную косточку. Зомби отчаянно тянулся руками к лежащей неподалёку фотографии основательно потрепанной временем и слегка забрызганной кровью.

На фотографии были изображены две улыбающиеся блондинки, похожие друг на друга, словно две капли воды, будь они одного возраста, их можно было бы принять за сестер. Мама и, судя по всему, старшая сестра, их любовь к юноше чувствовалась даже через прямоугольный кусок бумаги.

«Желаем тебе успехов в учёбе, ждём и безмерно скучаем.

С любовью от мамы и сестры. Вашингтон».

Помимо этой надписи на развороте фотографии, ярко-красной помадой было небрежно нарисовано сердечко, с едва заметной припиской карандашом. Судя по почерку, пожелание выводилось в спешке, пока никто не видит:

“Учись хорошо и заработай много денег, ты обещал мне купить ту сумочку. Люблю тебя, мой чрезвычайно умный брат”.

Поводив фотографией перед лицом зомби несколько раз, Ломагин заметил поразительный факт, по какой-то необъяснимой причине, мертвецу было глубоко наплевать на присутствие военного инженера, он действительно следил за перемещающимся из стороны в сторону, фото.

“В чём же причина?” – Размышлял Ломагин, с любопытством разглядывая сильно выделяющегося на фоне своих собратьев зомби, — “его организм смог оказать сопротивление вирусу, не давая выйти хищным инстинктам на первый план или…” — военный инженер не успел додумать мысль, как по телу мертвеца прошла еле заметная волна трансформации.

На губах зомби появились первые капли слюны мутной слюны гнойно-зелёного оттенка, а в уголках глаз начали проявляться пока ещё едва заметные темные точки набухающих капилляров. С громким хрустом передние клыки пока ещё неагрессивного мертвеца удлинились, а кожный покров рук стал выделять дурно пахнущую слизь, мгновенно затвердевающую стоило ей начать взаимодействие с воздухом.

— Дерьмо, – выругался Ломагин, кажется, ему повезло застать новую мутацию, грозящую породить очередную трудно убиваемую тварь. — Мне жаль, надеюсь, в следующей жизни ты будешь счастлив, — произнес Ломагин, смотря в мутные глаза зомби. Глядя на всё ускоряющуюся трансформацию, военный инженер решил больше не тянуть время впустую. Перехватив царапающую воздух руку мертвеца, он вложил в неё фотографию, зафиксировав ту резинкой для волос снятой с ближайшего трупа женщины.

Убедившись, что фотография надежно зафиксирована, Ломагин резким движением свернул зомби голову.

Поднявшись и отряхнув руки, Ломагин осторожно перелез через турникет, внимательно следя за телами мертвых людей. Помещение поражало воображение военного инженера, архитектор, судя по всему, относился с особым пиететом к огромным пространствам и монументальности в целом.

По обе руки военного инженера брали начало широкие коридоры, идущие вдоль наружных стен. Украшенные мозаикой большие стрельчатые окна слабо пропускали свет ночного светила, превращая коридор в бесконечный туннель. Из левого коридора, чьи высокие своды утопали во мраке, доносился глухой вой, многократно отражаясь от каменных стен, он превращался в совершенно чудовищную мелодию, пробирающую до самых костей. В той части, по словам Марко, находился большой актовый зал, совмещенный со столовой, и именно в нём началась кровавая вакханалия.

Решение было принято быстро. В то жуткое место, он не отправится ни при каких обстоятельствах, даже если от этого будет зависеть жизнь всего грёбанного мира.

Прежде, чем приступить к выполнению своего на скорую руку составленного плана, Ломагин решил заглянуть в комнату, располагающуюся неподалеку от широкой мраморной лестницы спиралью уходящей вверх. Комната охраны канцелярским шрифтом была выведена надпись на позолоченной табличке, основательно прибитой к двери.

Медленно повернув ручку, стараясь не издавать лишнего шума, Ломагин слегка приоткрыл дверь в комнату, в ней, к вящему удивлению военного инженера, тускло горела напольная лампа и играла легкая музыка, которую, он мог поклясться, мгновение назад не слышал, не смотря на свой обострившийся слух.