Чокнутая будущая

— И какой же? — я с неожиданным удовольствием прижалась к ней. Очень хотелось тепла.

— Я заставлю его выйти на работу, вот увидишь, — заверила она меня. — Пока он окончательно не покрылся мхом.

— Алеша говорит, что театр предал его, и у него больше нет никакого смысла жить.

— Ну что за глупости, — рассердилась Римма Викторовна. — Разве двое детей — этого мало?

Двое детей?

Да он даже не звонил им!

В зал кафе вошел Антон с племянницей Ариной. Девочка что-то оживленно ему рассказывала, а потом с разбега бросилась на шею брату.

Римма благожелательно на это смотрела.

— Знаешь, — сказала она с улыбкой, — именно Антон всегда настаивал, чтобы дети общались. Когда Арина родилась, Олегу было девять. А ведь они могли стать чужими людьми — разные матери, разные семьи. Но погляди-ка на них.

Я плохо знала детей Алеши, но прежде Арина казалась мне замкнутой и резкой девочкой, а Олег чересчур застенчивым. Сейчас они выглядели свободными и открытыми, охотно улыбались, и видно было, как им легко всем вместе. Даже подружка Олега перестала быть безликой двадцатилеткой и превратилась в милую девушку, которая явно была уже хорошо знакома и с Антоном, и с Ариной.

А Антон был невероятно красивым сейчас — уютным, умиротворенным. Ну или это я так по нему соскучилась, что мое воображение все преувиличивало и приукрашивало.

Я вдруг поняла, что все прежние наши встречи были карикатурными, ненужными, лишними. Мы так и не узнали друг друга и не поняли друг друга, а по-настоящему я начала догадываться, что представляет собой Антон, только сейчас.

Большое видится на расстоянии, что-то в этом роде.

К нам подошел Алеша с тем самым недовольным лицом, которое в последнее время от него ни в какую не отклеивалось.

— Как странно, — сказал он, болезненно морщась, — почему у меня такое ощущение, будто Тоха украл у меня семью?

Украл?

Алеша обожал свою семью — но декоративно, празднично.

Ему нравилось возиться с детьми, когда они были здоровы и жизнерадостны, но насморк или кашель вгоняли его в уныние.

Он любил веселье и терпеть не мог бытовуху, ждал от своих женщин восхищения и сам был щедр на комплименты.

И в то же время он был невероятно жесток к самым близким.

Разве мало Антону от него досталось?

Разве не заслужил младший брат обыкновенной благодарности?

Но получал только упреки.

Почему-то это стало последней каплей. Она упала в чашу моего терпения с оглушительностью набата, отчего показалось, что у меня лопаются сосуды головного мозга.

— Я припудрю носик, — пробормотала я, подхватила сумочку и вышла из зала.

Взяла пальто в гардеробе и покинула кафе. Купила в ближайшем торговом центре пижаму и зубную щетку, на троллейбусе доехала до железнодорожного вокзала, в кассе приобрела билет в купе, верхняя полка.

И через двадцать минут фирменный поезд увозил меня в Москву.