Страница 37 из 47
Потому что ни черта Герман не ее.
Руки Германа сжались сильнее, и он, кажется, уже привычным жестом прижал ее голову к своему плечу.
– Давно планировал. Большая автомобильная выставка в Гуанчжоу, это в Китае. Потом я планировал встречи с дилерами, скорее всего, поездки на пару заводов. И, возможно, потом еще в Корею поеду.
Марьяна, замерев, слушала его слова. И прикидывала сроки. А потом не выдержала – выдохнула:
– Это надолго?
– Да. Недели две минимум. А, скорее всего, с учетом всех перелетов – больше. К тому же, если заключу контракты, тоже придется задержаться. А я очень рассчитываю на заключение контрактов.
«Месяц», – отчетливо понял Марьяна. Герман уедет минимум на месяц.
Ну и что? Это его работа. Вдруг вспомнилась та командировка, во время которой умерла его жена. Глупость. Ну глупость же это вспомнить! Марьяна – не Лина. А Герман имеет полное право как угодно распоряжаться своим временем. Да и вообще, большой бизнес требует жертв. Если эта поездка была давно спланирована и на кону заключение выгодных контрактов – то Герман должен ехать и поедет. Тем более, никаких причин не ехать у него нет. Это работа. Марьяна прекрасно понимала и что такое важные переговоры, и что такое командировки. Но это не умаляло желание расплакаться от того, что Герман сейчас разожмет руки, встанет с кровати, оденется и уйдет, а потом Марьяна как минимум месяц не будет его видеть. И не факт, что увидит потом. Кто сказал, что у них есть хотя бы какое-то совместное будущее? Тем более, теперь, когда все спорные моменты разрешены? Марьяна больше не лезет в прошлое Германа, Герман договорился с определенными людьми, чтобы они не трогали Марьяну, а Костя узнал правду о матери. Каждый получил, что хотел. Марьяна вот узнала и про трусы, и про завтрак Германа. А то, что в процессе узнавания у нее появились новые, другие, неучтенные желания – так это же не Германа проблема. Он просто… просто утешил и поблагодарил привлекательную женщину. У него же прекрасные манеры.
– Я оставлю тебе телефон своего начальника службы безопасности. Он человек надежный и практически всемогущий. Я на сто процентов уверен, что вся эта история завершилась, но если вдруг хотя бы что-то покажется тебе подозрительным – звони ему сразу же, хорошо?
– Хорошо, – Марьяна поразилась, как спокойно прозвучал ее голос. Поздравила себя с тем, что она все-таки разумная и умеющая держать себя в руках женщина.
А Герман обнял ее еще крепче.
– Присмотришь за Костей?
Тут Марьяна все же замешкалась с ответом, и Герман добавил неожиданное:
– Мы в ответе за тех, кого приручили.
Марьяне пришлось прокашляться, прежде чем ответить. Вот что ты делаешь, Герман?! Меня ты зачем приручаешь?!
– Хорошо, – снова повторила она. Уже не таким спокойным и уверенным, но все же вполне достойным тоном. А потом вдруг выпалила: – А почему ты не уходишь?!
Это прозвучало не очень вежливо, но он сам ответил на ее просьбу остаться: «Не могу». Вот и нечего тут мне агонию продлевать!
– Не могу. Не могу от тебя уйти сейчас. Я останусь до утра, можно?
Сволочь ты, Герман Тамм. Ты сам-то понимаешь, что мы в ответе за тех, кого приручили?!
Но Марьяна не сказала этого вслух. Просто обняла крепче и уткнулась носом ему в шею. И неожиданно быстро заснула.
***
Они проснулись одновременно – от звонка его будильника. Но встала первой Марьяна. Убрала руку с его груди, отодвинулась, села на краю постели. Герман, повернувшись на бок и подперев голову рукой, наблюдал, как Марьяна протянула руку и взяла со спинки кровати халат – интересно, кто его там приготовил? Заботливые сотрудницы клининговой службы?
Тонкая атласная ткань мягко облекла Марьяну. Герман вдруг отчетливо осознал, что эта картина прочно врежется ему в память – обнаженная женская фигура на постели, изящный изгиб спины, россыпь светлых волос, женская рука, которая тянется к халату, а потом прячет под него эту совершенную наготу.
Потрясающе красивая картина. Которую хочется видеть каждое утро.
Марьяна встала и завязала пояс.
– Я в душ. Потом пойду готовить завтрак. Овсянку будешь?
– Буду.
Через пару минут в ванной зашумела вода. Герман откинулся головой на подушку и некоторое время прислушивался к этому звуку. А потом резко отбросил одеяло в сторону.
Какого черта?! Он минимум месяц ее не увидит. А лежать тут в кровати и ждать овсянку, когда Марьяна там голая под душем… Не настолько он пока старый!
***
Когда дверь ванной открылась, Марьяна почему-то не удивилась. Не то, чтобы она ждала, что Герман присоединится к ней. Но почему-то не удивилась. Наверное, она просто еще толком не проснулась. А когда он перекинул ногу через бортик ванной и обнял ее – то те зачатки мыслей, что успели появиться в ее голове после пробуждения – исчезли. И осталась только потребность в мужчине рядом, какая-то сумасшедшая, первобытная, животная жажда его прикосновений. В какой-то момент мелькнула отчаянная мысль, вернее, надежда, что звукоизоляция в ее квартире сделана на достаточном уровне. Потому что Марьяне казалось, что они с Германом невероятно шумные. И что все те звуки, которые они производят – стоны, вскрики, вздохи, всхлипы, ритмичные шлепки его бедер о ее ягодицы – что их слышно далеко за пределами квартиры.
Да и плевать. В какой-то момент и в самом деле стало плевать. Главное, чтобы это все не останавливалось. Эти горячие ритмичные толчки внутри. Его руки, которые скользили по всему ее телу, не оставляя нетронутым ни одного сантиметра. Его зубы, неожиданно впившиеся в ее шею, и то, как он втянул ее кожу между зубов.
Засос. Герман поставил ей засос. Потом второй. Когда ей ставили последний раз засосы? Да никогда! Но Марьяна лишь запрокидывала назад и вбок голову, чтобы ему было удобнее.
И Герман продолжал с ней все это делать. Пока, после общего стона удовлетворения, не наступила, наконец, тишина. Относительная тишина – сверху, оказывается, все это время лился верхний, он же тропический душ. Марьяна попыталась вздохнуть, но сделать это оказалось непросто – Герман прижал ее к стене ванной так, что Марьяна вся, кажется, распласталась по ней.
Марьяна почувствовала, как его грудь отодвинулось от ее спины, и от этого стало как-то внезапно прохладно. Почувствовала, как его губы коснулись ее плеча. Он ее доконает этими поцелуями в плечо!
А потом неожиданно ей на живот легла его ладонь, скользнула, размазывая гель для душа.
– Давай, помоем тебя – и пойдем завтракать.
Марьяна прикрыла глаза, потому что… потому что! Вдруг почему-то вспомнился тот, теперь казавшийся очень давним, хотя он был всего несколько дней назад, разговор об эскортницах. А теперь ее моет Герман Тамм!
Последние капли геля смыты тропическим душем. Герман первым вышел из ванны, взял полотенце и протянул Марьяне руки. Она прятала взгляд, потому что… потому что!
Марьяна поспешно закуталась в протянутое полотенце и отступила к двери.
– Все, я пошла варить овсянку.
– Хорошо. Я пока быстро приму душ.
***
К тому моменту, когда Герман появился на кухне, Марьяна уже успела собрать себя в некое подобие порядка. Ну, подумаешь, утренний спонтанный секс в ванной, ну чего ты как девочка? Но вот именно что девчонкой она себе с Германом и чувствовала. Не всегда, но часто. Слишком часто.
– У меня нет зеленого чая.
Впрочем, кажется, он был, но после того, как тут поработали сначала люди, сеющие хаос, а потом те, кто наводит порядок, далеко не все было на своих местах. Овсяные хлопья Марьяна искала минуты три.
– Я с утра с удовольствием пью кофе.
– Вот твой кофе.
– Спасибо.
Они некоторое время молча завтракали. Но Марьяне в горле не лезли ни каша, ни кофе, ни превосходный темный шоколад, который откуда-то взялся в кухонном шкафу. Марьяна его точно не покупала, она такую марку видела впервые.
Это Герман. Герман дал распоряжение не только убрать весь беспорядок, но и закупить продукты в ее квартиру. И ноутбук… Как много тебя стало в моей жизни, Герман Тамм. Я даже душ принять без тебя не могу.