Страница 26 из 47
***
Марьяна долго и с чувством потягивалась в постели. А потом вдруг резко села и огляделась по сторонам. Плотные темно-серые шторы создавали в комнате полумрак, но Марьяна уже вспомнила, где она. Это комната Германа Тамма. С которым Марьяна провела минувшую ночь.
Марьяна плотнее прижала одеяло к груди и принялась быстро вспоминать, а потом анализировать то, что вспоминала.
Так, у нее вчера взломали квартиру. Но вчерашние ужас и паника по поводу этого события сегодня куда-то практически бесследно исчезли. Факты остались, эмоции – нет
А еще она вчера пила. Вишневый сок с ромом. Две… или три порции? Марьяна осторожно покачала головой. Голова решительно заявила, что не болит. Но вот пить немного хотелось. Только не факт, что это последствие употребления рома накануне. Возможно, что горло пересохло от того, что ночью она кричала. Кричала же? И стонала. Марьяна прижала руки к щекам, которым стало горячо. Первый раз с ней такое, между прочим. Когда утром, после ночи с мужчиной, стыдно. Нет, не стыдно. Это другое. Когда стыдно, этого повторить не хочется. А ей хочется. Потому что воспоминании какие-то… смутные Неуверенные. Только физиологическая память тела уверенно говорила, что все было зашибись. И надо повторить. Но деталей не выдавало. А Марьяне по своим смутным ощущениям казалось, что она ночью творила такое, что экскортницы отдыхают. Что она будто учувствовала этой ночью в сьемках разухабистого порно. Потому что такой шумной Марьяна не была никогда. Никогда так себя не вела.
Она же леди! Впрочем, мы уже выяснили, что нет. Но что настолько не леди… В голове вдруг явственно послышался собственный вкрик. Значит, был. И, заодно, низкий мужской стон. Сладкая растянутость бедер. Горячая пульсация внутри. Тяжесть мужского тела.
Так, а где, собственно, второй участник порно? И сколько времени?
Марьяна повернула голову. Вчерашний белый банный халат валялся на полу у кровати. Трусы, которые она вчера купила в торговом центре, пока ждала Германа, были неизвестно где, но и черт с ними. Хорошо, что хоть халат здесь – шастать голой по чужой квартире Марьяна была не готова.
Спустя пару минут Марьяна выяснил две вещи.
Первое. В квартире она одна.
Второе. Герман оставил ей записку, которая лежала на освещенном ярким солнцем белом столе.
Марьяна перечитала ее дважды. С целым сектором эмоций. Сначала, ее, конечно, возмутил командный тон этой записки. Сплошные инструкции. То делай, это не делай. И вчерашнюю провокацию ей припомнил! От этого, кстати, снова внезапно стало горячо. И не только щекам. Марьяна тряхнула головой и снова принялась перечитывать записку. Что значит – с Тимуром решу?! Он еще и в работу ее вмешиваться собрался?! Думает, что она будет тут сидеть и ждать его у него в квартире?! У Марьяны, между прочим, своя жизнь. И никакие Германы Таммы ею командовать не имеют права!
Марьяна еще раз взглянула на время. Господи, она проспала! Ей давно полагается быть в редакции. Чтобы там не думал Тамм по поводу своей способности договориться с ее боссом!
Марьяна схватилась за телефон и набрала Тимура.
– Привет. Как ты? – первым же делом спросил Лиханцев. В его голосе слышалось беспокойство.
– Привет. Эмн… нормально, – осторожно ответила Марьяна. – Не поверишь, Тимур, я в кои-то веки проспала, но скоро...
– Мне звонил Герман, рассказал о том, что у тебя случилось, – перебил ее шеф.
– Давай так. Пока Герман не утрясет всю эту историю, побудь у него. Номер мы вчера сдали, срочного ничего нет. Ну, в смысле, ничего такого, что не может подождать два-три дня, – Марьяна, не веря собственным ушам, слушала уверенный голос Тимура. – Если что-то все-таки понадобится – позвоню, напишу. А пока Ксюша с текучкой справится, надо же ей когда-то взрослеть. Герман сказал, что у тебя ноут забрали. Давай, тебе привезут служебный? Адрес скажи.
Марьяна поняла, что не поспевает за Тимуром. И за Германом, мать его, Таммом, который уже успел развернуть бешеную деятельность в ее, Марьяниной, жизни.
– Спасибо, Тимур, – Марьяна пыталась говорить твердо. Она вдруг поняла, что ситуация, когда двое мужчин чего-то уже порешали без нее в ее жизни, вызывает у нее, мягко говоря, недоумение. Новое такое чувство. Непривычное. – Я подумаю, спланирую. Если что – напишу.
– Договорились. И еще, Марьяна, один совет.
– Ну? – Марьяна поняла, что скрывать раздражение у нее не получается.
– Слушайся Германа.
Сговорились!
– Слушаюсь, ваше лемурское величество, – не удержалась и процедила Марьяна. И оборвала связь.
Что они – он – о себе возомнили?! Чтобы вот так влезать в ее жизнь без спроса?!
А что она о себе возомнила, если так же без спроса полезла в жизнь Германа Тамма? И этими своими действиями спровоцировала цепную реакцию действий других людей, которые привели к тому, что она вчера наблюдала в своей квартире. И совершено справедливо при этом думала, что дело могло обойтись еще хуже, и могла пострадать не только квартира, но и сама Марьяна. Могла же? Могла.
И кто теперь решает эти проблемы? Герман. Потому что только он и сумеет вытащить Марьяну из всего этого. Потому что Марьяна не знает, кто эти люди и как подступиться к этой проблеме. А Герман – знает. Марьяна тяжело осела на стул, и тут на нее вдруг обрушилось все то, что до этого скромно скрывала память.
И бесстыдные прикосновения его пальцев, и еще более бесстыдные движения ее широко разведенных бедер, и… и многое другое, что ночью творил с ней этот мужчина. Который, ко всему прочему, оказался великолепным любовником. Таким, каких у Марьяны и близко никогда не было. Возможно, все между ними случилось именно так головокружительно потому, что ему она как-то совершенно безоглядно доверилась, позволила ему все и вообще не думала.
Не думала вообще этой ночью.
Зато сейчас думала. Думала об этом… об этом потрясающем мужчине. О том, например, что у него твердый живот и сильные руки и спина. И очень нежные и умелые пальцы.
А еще он невероятно умный и с шикарным чувством юмора.
Уверенный. Успешный.
Мужчина, который говорит: «Я решу».
Марьяна взяла записку и еще раз перечитала. Каждое слово в ней было прекрасно. Особенно постскриптум. И…
Нет, надо пойти в душ. Срочно. Смыть с себя этот дурман. Герман ее этой ночью чем-то… чем-то одурманил. И если она тут так и будет сидеть в одном только халате на голое тело и думать о нем с мечтательной улыбкой, то додумается до чего-нибудь совсем… Впрочем, это кажется, уже не про мысли. Это про чувства. А чувства – это вообще субстанция непонятная!
И Марьяна решительно пошла в ванную. Из чистого протеста – пошла, конечно, в его, Германа, сугубо мужскую ванную. Потом вышла оттуда, благоухающая люксовым парфюмированным мужским гелем для душа – и отправилась завтракать.
Трусы у Германа темно-синие, это она вчера хоть мельком, но успела заметить. Теперь пора оценить завтрак, приготовленный, наверняка, домработницей, которую Герман предусмотрительно отпустил. А ведь если бы сейчас в квартире находилась какая-то посторонняя женщина, то настроение у Марьяны было бы совсем другое.
А оно было решительно прекрасным. Так, пора познакомиться с двумя кнопками на кофемашине.
***
Марьяна сидела и любовалась на слово «Умница» в своем телефоне. Конечно, она умница. Марьяна об этом прекрасно осведомлена. Но когда это написала Герман – губы сами собой сложились в глупую улыбку.
И в это время Марьяна услышала, как в замке входной двери повернулся ключ.
Она почему-то мгновенно и вдруг испугалась – до липкой холодной дрожи по спине. И ногами вдруг стало холодно – будто от ледяного сквозняка по полу.
Кто это может быть?! Марьяна резко встала на ноги, одернула халат и плотнее его запахнула. Ну почему она не переоделась в свою одежду?! И у кого может быть ключ от квартиры Германа? Кто это? Сам Герман? Он сказал, что будет к шести тридцати. Если только… Может быть, случилось что-то экстраординарное? Или это все-таки вернулась домработница? С какими-нибудь покупками?