Невеста фараона

Потанцевав возле статуи, каждая невеста должна была получить благословение богини любви Хатхор, чтобы потом впервые предстать перед царем. Думаю, именно в этом и состоял особый сакральный смысл всего действа. Как будет выглядеть такое благословение? Да, как и во всех церквях всех миров – никак. Подсчитают потом по результатам. Понравилась царю (а скорее его матери), значит Хатхор одобрила, а вылетела из отбора, соответственно нет.

От столпотворения и гама небольшая комнатка, служившая раздевалкой при храме, моментально превратилась в филиал районного конкурса талантов: пыльно, душно и воняет потом. Тут же появились свои фаворитки, которые заняли центральные позиции и которым это почему-то позволили. Обозначились и изгои. Этих все толкали и нарочно притирали к стеночкам. Основная же масса – неуверенные дебютантки, которые понятия не имеют, как себя вести, а потому заискивающе улыбаются друг другу. Я всегда крепкий середнячок. Из знакомых у меня тут только малолетняя Тия, но она растворилась в толпе. Так что я оказалась предоставлена сама себе.

В центре комнаты находилась большая… ну, я бы назвала это скорее ванной. Только вместо воды она была наполнена всевозможным тряпьем. Я подошла поближе и запустила в нее руку. В основном там были одежки для мелких девчонок – какие-то легкие накидки и кофточки, на которые они смогли бы сменить свои пышные платьица. Шмотки для взрослых нужно еще откопать. Я пошарила рукой. В первый раз попалась какая-то тряпица непонятного назначения. То ли обмотка вместо трусов, то ли та же фигня только типа лифчика. Я понятия не имела как это надевать, так что откинула ее и пошарила рукой еще раз. Где-то спустя минут десять я стала счастливой обладательницей вполне сносного полуспортивного костюма с бриджами и таким целомудренным верхом, в котором не стыдно предстать перед мальчиком младшего школьного возраста.

Что сказать, танцы в самом храме я помню плохо. Из высокопоставленных особ их наблюдали лишь сиятельные жрецы. Но поскольку никому из претенденток статую богини Хатхор оживить не удалось, они дружно сочли нас фиговыми танцовщицами и покинули храм с такими кислыми физиономиями, словно случайно пригубили ослиной мочи вместо сладкого вина. Эти лысые старики в рубищах и с длинными посохами в скрюченных артритных пальцах мне тоже не понравились. Все они напомнили мне обэжежника, который из меня душу вытрясал на своих уроках. И я зуб даю, что танцуют эти сухопарые деды куда хуже самой неумелой из невест. Тоже мне тонкие ценители!

Чем себя занимали царь, его мать и вельможи с гостями, пока мы потели в храме, пытаясь выбить искру жизни из каменного истукана, и заручиться его покровительством, я не знала. Мы шли им под десерт. Претендентка, оттанцевавшая в храме, автоматом следовала на террасу, чтобы впечатлить малолетнего владыку и его двор. И это было главным испытанием всего дня. Богиня Хатхор, явится она в статую или нет, вряд ли повлияла бы на судьбу невесты. А вот мать царя или ее советники – запросто. Как я поняла задачу, которую поставила передо мной чрезвычайно вовремя слинявшая Танеферт – я должна впечатлить всех этих пресыщенных простыми развлечениями людей. В самом деле, чего они в танцах, пении или игре на музыкальных инструментах не видели, чтобы поразиться и захотеть заполучить в женский дом царя такой редкий талант? Во всяком случае ничего сверхъестественного я делать не умею. Могла бы, конечно, прочесть на память монолог Джульетты, или пару басен Крылова в лицах или даже натурально изобразить лягушку… Хотя… тут я подумала вот о чем: впечатлять взрослых бессмысленно. Что бы я ни сделала, в их глазах все равно калькулятор. И они смотрят на меня через призму своих выгод. А с этой точки зрения шансов понравиться им у меня ноль. Я наследница знатного и богатого рода, которую нужно выдать замуж за кого-то из знати, чтобы обеспечить моему мужу легитимность на троне наместника в Инбу-Хенж. А для царя я ненужная обуза. Да еще и старая. Но вот самого правителя, я, пожалуй, могу к себе расположить.

В давящей тишине я прошла по террасе к музыкантам. Царь скучал. Его двор изнывал от жары. Я была далеко не первой претенденткой. И все уже устали от демонстрации талантов. Кроме того, я даже не обнажила свои прелести. И взрослым господам не за что было глазеть. Так что меня уже заранее слили. Я видела это в поджатых губах и скользящих мимо взорах.

– Попробуйте повторить за мной мотив, – попросила я музыкантов.

Они посмотрели на меня заинтригованно. Я напела им один раз, потом второй. Ну да, необычно и ритм им незнакомый, но они довольно быстро подхватили основное направление. Еще бы, эти ребята оказались круче, чем лабухи в дешевом ресторане на МКАДе. У них даже нотных записей нет. Играют на слух все, за что платят. Мою мелодию воспроизвели со второй попытки. Звучала на старинных инструментах она странновато, но сойдет. Утвердив ее, я пропела вторую. Не уверена, что меня задержат до третьего номера, но на всякий случай мы быстро отрепетировали и его. А потом я вышла на середину террасы. Выступать мне не в первой. Я же как-никак актриса, пусть и погорелой кафедры не слишком уважаемого в театральных кругах института. Но все же тушеваться перед зрителями я не стану. Музыканты заиграли «Утят».

Я энергично изобразила движения, которые заводят детей на всех курортах от Евпатории до Шарль-эм-Шейха. «На танцующих утят быть похожими хотят…»

Царь ожидаемо встрепенулся. Приосанился и глянул на меня заинтересованно. Его мать почуяла опасность спустя секунд тридцать. Но было поздно. Я уже вписала себя в анналы истории государства. Потому что мой будущий муж притопывал ножкой, качал головой и счастливо лыбился. Я решила закрепить успех. Пошла к нему. По застывшим взрослым поняла, что совершаю что-то из ряда вон. Но меня это сейчас мало волновало. Мне просто хотелось подарить этому несчастному мальчику пару минут детского веселья. Вот и все. Без последствий. И он, словно уловив мой посыл, вскочил с трона и прыгнул ко мне, проигнорировав испуганные крики матушки и ее царедворцев. Я научила его танцу утят за один припев. Когда эта песня кончилась, я станцевала с ним песенку паровозика «чуко-чу» и закрепила успех «мьюзик мен». И он, как про ножницы меня не спрашивала Тиа, не интересовался что за фигня такая пианино. Кстати, на этой песенке мы с царем Небмаатра подошли и вытянули на танцпол несколько девчонок из ожидающих невест. И устроили настоящее мини-диско. Я старалась не смотреть на взрослых. И все же, когда я однажды зацепилась взглядом за мать царя, то поймала то самое умиление, с которым обычная отдыхающая смотрит на своего восьмилетнего сынишку, веселящегося с аниматором на сцене.

Когда музыка стихла, дети вокруг меня замерли. Первым, как и подобает приличиям, нашелся царь. Он подошел ко мне, обнял и уткнулся носом в бок. А потом глянул на мать, и, не расцепляя рук, громко заявил:

– Я выбрал свою супругу царскую.

Ну, все, приехали! Вот теперь точно занавес!

Глава 16. Танеферт

Романов ошарашенно хлопнул глазами:

– Даша, ты бредишь? На кой черт тебе сдался музейный экспонат?

Хороший вопрос. Если я скажу ему, что моя ба пролетела через тысячи лет, чтобы вселиться в тело его любимой девушки, неизвестно зачем, кстати, что он сделает? В лучшем случае не поверит. А в худшем? А в худшем меня ждет долгое и утомительное лечение. Я зависну, как тут выражаются в «дурке», на несколько лет. Пока не перестану пугать людей странными предложениями.

– Весело же, – я состроила невинную физиономию. Скорее всего получилась придурковатая рожа.

Романов не оценил, заявив:

– Ни разу не весело, Измайлова. Лично я не хочу проблем с полицией. И тебе не позволю. И когда в тебе проснулся этот авантюрный дух? Ты грибов с утра наелась?

Он вдруг обхватил меня за плечи и прижал к себе. Даша во мне тут же откликнулась на призыв, задрожала всем телом. Я пыталась дышать ровно, но разве можно справиться с такими чувствами. В конце концов, я сдалась, сердце поскакало в дерганном ритме пьяной лошади, а горло сдавил спазм. Хотелось и оттолкнуть его прочь, и прижаться к нему еще сильнее. Я тоже чувствовала такое. Всего один раз, когда Ахмес обнял меня накануне праздника Ренепет. Я закрыла глаза. Как давно это было. Три с половиной тысячи лет назад и еще полгода.