Страница 37 из 96
– Хочешь, слетаем сюда? Я куплю билеты. Хоть на завтра!
Я посмотрела на него удивленно. «Слетаем», «билеты», – со всем этим еще предстоит разобраться. Но что мне сейчас делать на том печальном месте, откуда ушла за горизонт моя родина? Что меня там ждет?
Я помнила старый храм, вход в который случайно нашел Ахмес, когда мы все еще были детьми. В подвале храма Великого Пта, где его дядя служил верховным жрецом, мы часто играли, ожидая занятий. Мы оба учились в школе при храме. И были на особом положении, как будущие маги. Так что нас везде пускали без препятствий.
– Идем, Фриш! Или струсила? – Ахмес прищурился и готовился уже презрительно сплюнуть. Еще бы! Я же девчонка.
Я задрала подбородок, приказав своим поджилкам трястись не так явственно. Сцепила пальцы в кулаки:
– Вот еще!
Он смерил меня изучающе, процедил что-то типа «задавака» и ткнул пальцем в щель между камнями а полу. Такую узкую, что наши детские головы едва пролезли. Тогда я не знала, что за этой щелью меня ждет огромный и мертвый мир. Вечный камень, вобравший в себя жизнь предков. Красочные картины прошлой жизни на стенах, уходящие вниз многие этажи заброшенного святилища. Великий Храм Пта в городе Инбу-Хендж построили на развалинах другого храма, который был воздвигнут за сотни лет до нашего рождения. А тот, старый храм в свою очередь опирался на кости предыдущего святилища. И так один над другим, словно кубики для детской игры храмы высились на старых строениях. Каждый день, захватив масляные светильники, мы с Ахмесом спускались все ниже и ниже. Картины на стенах становились все удивительнее. Появлялись изображения богов, которых мы не знали. И мы, как профессиональные исследователи бежали в дом знания Храма(так в Древнем Египте называли библиотеку), чтобы найти в древних свитках упоминания о тех, кого мы видели своими глазами. Так мы узнали о богах, кто стоял у истоков. Кто появился в нашем мире и подарил людям знание и магию.
Те старые храмы ушли не только в песок. Они ушли в небытие и затерялись в вечности. Никто не помнил гимнов, которые в них пелись, никто не помнил богов, во славу которых они построены. Они как кости неизвестного давно умершего животного торчат из земли, удивляя своей необычностью. Так и пирамиды. Никому из ныне живущих не понять их величия и значения. Даже если попытаться им объяснить. Все равно. Современная культура слишком далека от нашей, чтобы принять древние ценности.
– Ладно, кажется, я знаю, что поднимет тебе настроение. Одевайся.
– С ума сошел! Я же болею.
– Не так чтобы сильно, Даша, – Романов взял кружку с горячим шоколадом и всунул мне в руки, – Выпей, станет легче. А потом я отведу тебя кое-куда. Обещаю, тебе понравится.
– Понравится что? – это уже мама спросила от дверей. Она принесла вторую чашку со вкусно-дымящемся напитком.
Романов резво подскочил и, подхватив ее за локоток, увлек из комнаты, приговаривая:
– Наталья Константиновна! Я пригласил Дашу в музей. Вы ведь не против?
– Сейчас?! – сдвинула брови моя заботливая мать, – У нее же температура!
– Она совершенно здорова, по нынешним временам. Легкий насморк и кашель – отличная отмазка от института, но совсем не работает для отказа от свидания. Не находите?
Вот же обольститель! Умудрился околдовать мою бдительную маму! Я видела, как он ей нравится. Она смотрела на него с нежностью, словно уже усыновила этого наглеца. Ну, надо же! Моя собственная мать так же обожала подлеца Ахмеса. Знала бы, на что он способен!
Через два часа мы вошли в здание… ну да, опять похожее на храм. На этот раз куда больше, чем все предыдущие. Увы, но в памяти Даши зияла пустота. Она понятия не имела о том, куда мы пришли.
– Музей имени Пушкина! – Романов обвел руками холл и с удивлением воззрился на меня, – Серьезно, Измайлова, ты даже со школьной экскурсией сюда не приезжала?
Я пожала плечами. Даше как-то удалось. Он взял меня за руку и потащил сначала вниз. Где мы сняли верхнюю одежду, потом так же стремительно поднялись на второй этаж.
– Где тут египетский зал? – спросил он на входе у женщины со строгим лицом.
– От лестницы налево.
– Египетский зал… – повторила я как зачарованная, едва успевая перебирать за ним ногами.
Я уже знала, что Египтом в этом мире называли мою страну. Вернее, даже не так. Египет существовал и сейчас на ее территории. А вот то, где жила я, здесь называлось Древним Египтом. Мою родину разделяло с настоящим три с половиной тысячи лет. Даже интересно, что сохранилось с тех времен до наших дней? В моей стране я держала в руках тексты и более древние. Так что я бы не удивилась, если бы увидела…
О нет, я все-таки удивилась! Мы вошли в храм. С колоннами и голубыми стенами. И саркофагом, в котором покоилось Сах неизвестного правогласного(Сах священное тело, подготовленное для вечной жизни, которое в наши дни называется мумия. Правогласный – усопший, прошедший через суд Осириса).Я опустилась на колени и упала лбом на пол.
– Вы что себе позволяете?! – тут же возмутилась женщина, похожая на ту, которая нас встретила на входе. Во всяком случае, одеты они были одинаково безвкусно.
– А что нельзя?! – тут же парировал Романов, встав между мной, распростертой на полу и стремительно приближающейся служительницей этого, как его… музея в общем.
- Не положено, – отчеканила она.
– Кем не положено?
Похоже последний вопрос застал даму врасплох. Что ответить она не знала, а потому, поджав губы и прошипев злобно «тиктокеры», отступила к своему стулу, где и затихла, сверля нас глазами.
– Ты его знаешь? – Романов подал мне руку и помог подняться.
– Его?! Тут же написано, что это дама, – я вздохнула, – нет, я ее не знала.
Он взял меня за руку и потянул к стене.
– Да прибудь в вечности право гласный наставник сопровождающих Себек-нахт Ренефсенеб – машинально повторила я, читая погребальную стелу, выставленную за стеклом у стены.
– В смысле? – удивленно вскинулся Романов.
– А ты не видишь? Тут же написано, – я ткнула пальцем в буквы, выбитые в камне, – «Не скупись прохожий, назвать мое имя. Для тебя это лишь дуновение ветра, а для меня жизнь вечная!» Для этого памятники и существуют. Они же так и называются «памятники»! Пока кто-то произносит имя правогласного в этом мире, его помнят, и он живет в вечности. Это его тень!
Романов посмотрел на меня не то удивленно, не то испуганно. Прошептал одними губами:
– Кто ты такая, Даша?! Откуда ты это знаешь?
Н-да… Хороший вопрос. Я попыталась изобразить улыбку. Так, чтобы с нежными ямочками на щеках. И ответила легкомысленно:
– Понятия не имею. Забавно, да?
По физиономии Романова я поняла, что ему ни разу не забавно. Он вообще перепуган так, что едва держится, чтобы не пуститься наутек. Как будто видит перед собой не миловидную девицу, а демона ночи, пожирающего младенцев.
А потом мне стало и вовсе не до шуток. Я увидела их, моих славных предков. Мою бабушку и дедушку, чьи фигурки стояли в молельной нише моего дяди, Великого визиря царства Птахмеса. Дед Аменхотеп и бабушка Раннаи. В нашем дворце стояли похожие фигурки. Сколько поклонов заставили мне сделать им родители, сколько раз я падала перед ними на колени сама, чтобы послали они мне силы и мудрости. И вот теперь, здесь, в непонятном храме посреди чужого мира они смотрят на меня из глубины моего времени.
– Бабушка! Дедушка! – взмолилась я про себя, – Пожалуйста, помогите мне вернуться домой!
– Да будет так, дитя! – прозвучало в моей голове родным, теплым голосом. Она всегда так отвечала. Моя бабушка Раннаи. А еще она очень красиво пела. Я помню, хоть была совсем малюткой. Не часто, но она приезжала к нам, брала меня мягкими руками, сажала на уютные колени и пела своим магически-красивым голосом. Пела простые песенки о резвых рыбках в пруду или о пылком парне, желающим жениться на красавице-принцессе.
– Чтобы послушать твою бабушку люди приезжают в Уадж из самого Куша, – говорил мне отец.