Если ты осмелишься

Я тоже влюбляюсь в него. Я влюблялась.

Сильно.

Я заворачиваю за угол библиотеки, когда тяжелая ладонь хватает меня за руку и прижимает к стене.

Лезвие впивается мне в горло.

Передо мной даже маска не может скрыть ужасающую улыбку Трея.

Я открываю рот, но он рычит:

— Закричи, и я перережу тебе горло.

Нож покачивается, когда я сжимаю губы и пытаюсь проглотить крик обратно.

— Что ты делаешь?

— Раздевайся.

— Что?

Он прижимает лезвие прямо к моему подбородку, этот слишком знакомый острый край покалывает мою кожу. Его знакомая маска в нескольких дюймах от моего лица.

— Раздевайся, или я убью тебя.

Слеза скатывается по моей щеке, когда я расстегиваю джинсы и стягиваю их вниз, насколько это возможно, все еще прижимая нож к горлу, прохладный воздух обвевает мои голые ноги.

— Я расскажу об этом Уэсу. — Мои слова звучат на удивление твердо.

Трей ухмыляется.

— Если ты скажешь ему — если ты кому-нибудь скажешь — я убью его.

Я напрягаюсь. Я хочу разоблачить Трея в его блефе, но это Трей Ламонт. Он не блефует, и я бы ничего не упустила из виду.

— Ты думаешь, мне было бы нелегко перерезать ему горло, пока он спит? Я живу с этим парнем. Это было бы просто.

Я не могу поверить, что он такой извращенный. Этот психопат.

Он хватает мои руки, рассматривая их, как произведения искусства.

— Если ты кому-нибудь расскажешь, его смерть будет на твоей совести. Ты уверена, что хочешь, чтобы на тебе было больше крови?

Он уже знает ответ. Знает, как чувство вины за то, что я сделала с Хлоей, парализовало меня, сделало неспособной сопротивляться. Я не могу рисковать, чтобы из-за меня что-нибудь случилось с Уэсом.

Трей отводит нож всего на сантиметр от моего горла.

— Теперь рубашку.

Еще больше слез, когда я неохотно стягиваю рубашку через голову. Холодный ночной воздух заставляет мою кожу морщиться, соски напрягаются под лифчиком. Я скрещиваю руки на груди, пытаясь согреться и защитить себя как можно лучше, пока стою перед Треем в одном нижнем белье.

От его ухмылки меня тошнит.

— Хорошо. — Он достает свой телефон и направляет его на меня.

Мой желудок сильно сжимается.

— Что ты… — Его камера мигает, когда он делает снимок, и мои губы дрожат. — Зачем ты это делаешь?

Его улыбка становится только шире по мере того, как его член в штанах становится тверже, возбужденный моим страхом и слезами.

— Повернись спиной и высунь свою задницу вперед.

— Трей, — умоляю я, барабанный бой моего сердца заставляет мою голову раскалываться.

Он снова размахивает ножом, сокращая расстояние между нами, пока я не вынуждена прижаться спиной к ледяной кирпичной стене. Я сглатываю при воспоминании о том, что он сделал со мной этим ножом в прошлый раз. Как он слизывал мою кровь с лезвия после того, как порезал меня им.

— Я, блядь, не играю с тобой, Вайолет. Делай, что я говорю.

Мои ноги и руки дрожат. Я отворачиваюсь в сторону и выпячиваю задницу, закусывая губу, чтобы она не тряслась. Он не режет меня, как в туалете, но это новый уровень извращения. Фотографии, на которые он собирается подрочить позже.

Он показывает мне еще несколько поз, камера мигает при каждом снимке.

— Улыбнись в камеру, — мурлычет он.

Возможно, это его худшая команда. Заставляет меня выглядеть так, будто мне это нравится.

Мне удается улыбнуться, хотя в груди нарастает рыдание.

Трей толкает меня на колени, жесткий тротуар впивается в кожу. Мое сердце замирает от ужаса, что в следующий раз он потянется за ширинкой.

— Уэс сказал вам, ребята, оставить меня в покое, — напоминаю я ему.

Он хихикает, щелкая фотографией, на которой я стою перед ним на коленях.

— И что?

— Значит, ты делаешь это не ради него. Ты мстишь, потому что я сдала тебя.

Трей хватает меня за горло, поднимая на ноги. Я ахаю от боли, когда он прижимает меня спиной к стене, твердые кирпичи царапают нежную кожу на моей спине и ногах.

Его дыхание обвивает мою шею, мое ухо.

— И это было очень глупо с твоей стороны. Полагаю, ты не знаешь, кто мой отец. Трудно выгнать хоккеиста, чей отец финансирует команду. Им было еще труднее повесить что-либо на меня, когда они не смогли найти никаких доказательств. Я никуда не собираюсь уходить.

Я извиваюсь, чтобы уйти от него, подальше от руки, сжимающей мое горло, но затем чувствую знакомый поцелуй лезвия на своем бедре.

Я замираю.

— Хорошая маленькая девочка. — От его бормотания меня тошнит. — Я думаю, пришло время мне выполнить то обещание, которое я дал тебе в прошлый раз.

Черт. Нет, нет, нет…

Трей касается рукоятки ножа, потирая им мои трусики о мой клитор. Я шиплю сквозь зубы и закрываю глаза, пытаясь избавиться от этого чувства и его плотоядного взгляда.

— Черт, — стонет он. — Это так горячо. Если ты начнешь плакать, мне придется трахнуть тебя этим.

Ручка опускается ниже, отодвигая в сторону мои трусики.

Мои колени становятся ватными.

— Не надо, — шепчу я. — Пожалуйста…

Нас освещают фары проезжающей мимо машины, но этого достаточно, чтобы заставить Трея отступить. Рукоять ножа исчезает у меня между ног, и меня обдает прохладным воздухом, заменяя горячее прикосновение руки Трея ко мне и его тело, нависающее надо мной.

Я задыхаюсь, как рыба, вытащенная из воды, хватаясь за горло, все еще пульсирующее от боли, вызванной удушьем.

Он уже на полпути через парковку, когда я пытаюсь натянуть джинсы обратно на свои дрожащие ноги, но его зловещее обещание все еще доходит до меня.

— До следующего раза, красотка.

Во время моего следующего вечера в библиотеке я отправляю сообщение Уэсу.

Ты можешь проводить меня домой после смены?

Сейчас буду.

Как только моя смена заканчивается, я запихиваю ноутбук и книги в сумку, выключаю весь свет и спешу покинуть здание.

Уэс ждет прямо перед дверями в джинсах, армейских ботинках и куртке своей команды. Когда он поворачивается и видит меня, он улыбается.

Улыбка, от которой замирает мое сердце.

Он протягивает руку и переплетает свои пальцы с моими.

— Ты прекрасно выглядишь, цветочек.

Мне удается слабо улыбнуться в ответ. С тех пор, как Трей сфотографировал меня в нижнем белье и чуть не трахнул рукояткой своего ножа, мне не терпелось рассказать Уэсу о том, что произошло. Но если Трей причинит ему боль из-за меня, потому что я сказала Уэсу, когда Трей предупреждал меня не делать этого, я никогда не смогу простить себя.

Я не могу потерять Уэса. Только не снова. Я не буду.

Он ведет нас через пустую парковку. Когда мы подходим к его машине, он прижимает меня к ней бедрами, запуская руки в мои волосы и притягивая мое тело вплотную к своему. Он прижимается своими губами к моим, просовывая язык мне в рот, отчего у меня перехватывает дыхание.

— То, что ты сказал в прошлый раз, — выдыхаю я, предстоящее признание заставляет мое сердце учащенно биться. — В бассейне. Я тоже влюбляюсь в тебя.

Он качает головой.

— Не уверен, как ты можешь так говорить, когда я был таким придурком по отношению к тебе.

— Потому что, если бы мы поменялись ролями, я бы сделала то же самое.

— Нет. Ты бы этого не сделала. — Он оставляет на моих губах нежный, как крылышко бабочки, поцелуй, прежде чем открыть заднюю дверцу своей машины.

— Ты не хочешь, чтобы я сидела впереди с тобой?

— Я бы так и сделал, если бы сидел впереди. Залезай, детка.

По восхитительной команде мои бедра сжимаются, и я делаю, как мне сказано.

Уэс захлопывает за собой дверь. Через несколько секунд он оказывается на мне, прижимаясь своими губами к моим.

— Я надеюсь, ты знаешь, что воплощаешь в жизнь все мои фантазии о тебе.

Мое сердце замирает.

— Как долго ты фантазировал обо мне? — Я поддразниваю.