Страница 22 из 47
– Представь, что будет, если ты не спрячешь малыша, – Карина и сама утирает одинокую слезу, наблюдая за мной. – Ты же себе не простишь. Никогда не простишь
– Ты права. Я не прощу себе.
Какие бы тягости судьбы ни пришлось мне пережить… Я будущая мать. Я несу ответственность. И если учесть, какое будущее Алексей уготовил моему ребенку, то измену мужа можно считать исключительным шансом избавиться от проблем. Гораздо сложнее было бы потом – и юридически, и… по-человечески. Я набираюсь сил и немного улыбаюсь Карине.
– Не могу терпеть твои слезы… Иди поспи. И завтра позвонишь Дамиру.
– Хорошо, – говорю я. – Доброй ночи.
Отключаюсь и ложусь на кровать, на подушку, которая все еще пахнет пылью и запустением. Засыпаю быстро. Но когда через девять часов медленно открываю глаза, осознаю, что мне всю ночь снились кошмары, пытки и чужие измученные дети.
С добрым утром, называется.
Глава 14
Я не маятник.
Больше нет.
Утром я открываю глаза и думаю об этом.
Я. Не. Маятник.
Я приняла решение и не отступлюсь от него. Хватит думать, что-то там взвешивать. Или искать варианты, которых нет. Поэтому я смело беру в руки телефон и набираю номер мужа. Он подписан «Любимый». Я не меняла надпись и сейчас жалею об этом. Глупо звонить абоненту «Любимый», чтобы обсудить развод. Но… если я начну анализировать свою жизнь, я найду там множество глупостей и похуже…
Итак, на часах полдевятого.
Дамир, должно быть, уже на работе.
Хорошо, что он будет на работе, а значит, будет разговаривать максимально безэмоционально. Я сейчас как сухая ветка – упругая, твердая – но если чуточку сильнее надавить, вся моя воля хрустнет посередине, оставив от плана побега одни щепки. И я не позволю Дамиру надавить. В этом разговоре буду вести я.
Я прочищаю горло и слушаю гудки.
Один, второй, третий, четвертый…
На меня накатывает раздражение – я едва собралась на один звонок, а придется пробовать снова. Или Дамир возьмет и перезвонит, когда буду совсем не готова.
– Алло?
У него хриплый голос.
То ли усталый, то ли… До меня доходит, что он сонный. Дамир только что оторвал голову от подушки. Я рисую у себя в голове картинку, в которой муж – теплый и мягкий после сна – сбрасывает с себя одеяло и тянется за мобильным телефоном.
– Вита? – спрашивает он.
– Я думала, ты на работе, – отвечаю на автомате. – Что-то случилось?
«Заболел?» – крутится в голове мысль.
– Все нормально, просто… – в его паузу поместилась бы тонна смыслов, – сегодня мне нужно быть на работе к обеду.
– Понятно…
Вопреки моим ожиданиям, я не остаюсь спокойной, холодной, отстраненной, как планировала. Сердце колотится как сумасшедшее. Мы так давно не говорили, а сейчас говорим – почти как чужие. Наверное, это к лучшему. Я собираюсь сбежать от него с ребенком, зачем мне остаточные привязанности и вырванное (снова, да) сердце во время разговора?
– А у тебя как де…
– Я звоню по поводу развода, – не даю ему сказать. – Ты мне сделал очень больно, Дамир. И я не хочу и дальше… Формально быть с тобой в браке, – отрепетированный текст звучит так, как я и планировала – безапелляционно.
– Да, развод… – тянет он.
– Ты его тоже хотел, разве нет?
На самом деле не «тоже», а еще тогда.
Я стояла на пороге нашей спальни, наблюдая, как разлеталась на куски стеклянная картина под названием «любовь», а он уже хотел развестись и начать искать новую пассию. Не знаю, будет ею Марта или кто-то еще, не знаю даже была ли измена реальной причиной избавиться от меня, или формальной…
– Хотел.
Не понимаю, что там происходит с Дамиром. Он едва ворочает языком во рту.
Мы словно поменялись местами – я говорю твердо, он – лишь вяло реагирует.
– Тимур сказал, вы ужинали вчера…
– И что?
– Как прошло? – явное неудовольствие скользит в его словах.
– Никак. Просто дружеская встреча.
Я тихонько паникую, надеясь, что Тимур не стал посвящать брата в подробности. Он не такой скрытный, но я надеюсь, что болезненность воспоминаний сыграет роль.
– Дамир, когда мы пойдем подавать заявления на развод?
Если я правильно помню, то юридически наш брак прекратит существовать через месяц после подачи заявления. Я не могу ждать еще дольше! Мне предстоит сдать анализы, пройти еще несколько обследований по беременности. И живу я у родителей, которые (особенно моя мама) могут забраться в мою сумку и увидеть там направление из женской консультации.
Все висит на волоске.
Он молчит.
Просто молчит.
– Давай завтра, – предлагаю.
– Так сильно хочется?
– Что? Ты там в своем уме? Тебе напомнить про… Марту? Про девушку, которую ты притащил в нашу постель?! – я начинаю кричать, слишком поздно вспомнив, что за стенкой спят родители. – И это, уже не говоря о том, что ты сказал мне потом. Фригидная, да, Дамир?
– Нет. Конечно, нет.
Извинений я так и не услышала.
– Можешь ты хотя бы что-то для меня сделать? Если любил меня… Раньше. Давай завтра подадим заявления и закроем эту главу. Мне больно даже говорить с тобой.
– Не тебе одной.
Я падаю на кровать, надеясь сдержаться и не закричать. Эмоций так много и Дамир не помогает. Он снова стал самым собой, теплый голос обволакивает меня, даже когда тихо и медленно говорит в трубку:
– Во сколько ты сможешь?
– В десять. Встретимся на месте, – отвечаю я и скомкано прощаюсь.
Смартфон летит на одеяло, и я закрываю глаза рукой. Было ли это сложно?
О да. Но и гордость я тоже ощущаю. В минуты растерянности уже привычно кладу руки на живот, надеясь, что малыш тоже чувствует любовь, присутствие, и большое стремление все для него сделать.
Глава 15
Завтра наступает быстро.
Я выбираю для встречи с Дамиром черный брючный костюм. Никаких сантиментов, попыток понравиться… Ничего. Одеваюсь, как для деловой встречи – решения вопроса. Забрасываю на плечо сумку, в которую еще вчера предусмотрительно положила все документы и их копии – на всякий случай. Смотрю на себя в зеркало… Убеждаюсь, что макияж я тоже выбрала правильный – персиковая – под цвет губ – помада, тушь для ресниц, светлые тени.
Я выхожу из комнаты с мыслью, что делаю нечто очень важное для ребенка, хотя и болезненное для меня. Так сложились обстоятельства, что еще не рожденный малыш уже проверяет меня на материнские инстинкты и готовность жертвовать… Из-за глубокой погруженности в себя не замечаю папы перед самым своим носом, и сталкиваюсь с ним в коридоре. Он держит кофе в руках и мою минералку (собиралась взять ее как средство от тошноты).
– Доброе утро. Спасибо, пап, – беру у него из рук воду.
Он кивает.
Но не уходит.
– Вит, может, поговорим?
Я удивляюсь его предложению. Думала, он так и не решится, сделает вид, что ничего не было – прямо как моя мама. Вывалила на меня историю измен мужа, а когда поняла, что на меня это не подействовало и к Дамиру я не вернулась, то просто прекратила об этом упоминать…
– Прости, пап, у меня сегодня очень сложный день, так что…
– Знаю, ты едешь разводиться.
– Да, – я не удерживаюсь в поисках хоть какой-то поддержки. – Думаешь, мама правда не будет со мной больше никогда разговаривать, если я это сделаю?
Он грустно усмехается.
У меня те же чувства. Хочется рассмеяться от идиотизма ситуации, родная мама злится, что у меня распался брак, что муж мне изменил и перечеркнул ее надежды на идеальный брак дочери. Мама иногда бывает очень эгоистичной. Я ей утром так и сказала, что за своими страданиями она забыла, что развод – это, вообще-то, не ее горе, мое! Моя катастрофа. И я нуждаюсь в поддержке.
– Она только грозится, – папа тянется к моему лицу, убирает несколько прядей. – Делай, как сама считаешь нужным, дочка.