Страница 102 из 116
Внутренние ощущения собственного организма всплывали медленно (и лучше бы не всплывали): во-первых, головокружение — как ни странно, оно ощущалось даже в неподвижности и с закрытыми глазами; во-вторых, страшная сухость во рту, аж челюсть сводило; в-третьих (и главных) — жгучая боль. Казалось, что она обрела собственное и очень вредное сознание и планомерно меня изводила, пылающей саламандрой свернувшись в груди.
Первая вялая, но уже словесно сформировавшаяся мысль была о том, бывают ли у драконов паразиты и чем бы их вытравить (паразитов, конечно же!). Вторая — осознание-воспоминание того, что меня ранили, и понимание — если бы это случилось из-за драконьеров, я уже была бы разобрана на составные части.
Хотя, может, мне именно поэтому так плохо? Из черепа сделали, например, какую-нибудь посудину, и оттого головокружение…
Затем в мерный гул приборов вмешалось шуршание, и я разлепила веки.
Окружающая действительность оказалась возмутительно непривычной (на фоне ланатских событий, да и вообще): чисто-белый и ровный потолок, стены в весело-арбузную желто-зеленую полоску, две двери — одна в коридор, другая в санузел, забранное частой решеткой большое окно, за ним — день в самом разгаре. Я в горизонтальном (и цельном) положении на стандартно-гуманоидной кровати — тело под одеялом, руки вытянуты поверх, в вене капельница, плюс куча проводков и каких-то непонятных (и оттого еще более жутких) паутинок с колбочками, от которых разило магической энергией. Кого принесли в жертву, чтобы раздобыть приборы, не расплавившиеся от близости раненого дракона⁈ (примечание: не забыть поинтересоваться у начальства, потому что такие вещи чреваты взысканием моральных долгов в самые неудобные моменты)
Я очутилась в помещении лазарета для тяжелораненых и в соответствующем положении.
Большинство медицинских учреждений на определенном этапе развития цивилизации становятся схожи: максимально светлое помещение, большое окно, минимум занавесок, простая мебель, навевающий тоску оттенок стен, едкие запахи лекарств и обеззараживания и соответствующая атмосфера… ВСМыСЛовой лазарет, будучи медучреждением еще и МежМирового уровня, недалеко ушел от перечисленных стандартов.
До этого момента я никогда не находилась в лазарете дольше, чем нужно для того, чтобы пройти регулярный медицинский осмотр или сдать кровь. И не потому, что у меня замечательный иммунитет. Просто представьте себе дракона, у которого воспалился аппендицит или случился сердечный приступ. Уже странно, правда? Если уж на то пошло, с драконьей-то вспыльчивостью гораздо более реальна угроза апоплексического удара… но организм устроен все-таки иначе, чем у остальных гуманоидных народов, и умирают драконы преимущественно от рук убийц. Другие причины драконьей погибели мне не известны, хотя я готова допустить, что они существуют.
Шуршала посетительница. Заметив, что я открыла глаза, она радостно провозгласила:
— Мне сообщили, что у тебя наконец-то пошла мозговая активность! Как ты себя чувствуешь, Аметист?
На стул рядом с моей кроватью непринужденно уселась Али… Анниэль. В идеально отутюженной официальной форме смысловера-артефактора, причесанная, надушенная и элегантная до невозможности.
Что бы там ни говорил Суданский насчет «отфотошопленных» эльфиек, нельзя не признавать их красоту и умение держать себя. При взгляде на них пропадает желание прикладывать какие-либо усилия к своей внешности. Хотя мне (в тот момент) вообще не хотелось прикладывать какие-либо усилия.
— По крайней мере, себя чувствую, — хриплым, еле слышным шепотом ответила я; при вдохе в горле сразу запершило. От попытки сдержать кашель в груди словно разлился кипяток.
Анниэль мгновенно выхватила прямо из воздуха стакан с водой и салфетку и, бережно придерживая мне подбородок, помогла напиться. От влаги першение в горле унялось.
— Значит, летальный исход тебе больше не угрожает. Показатели уже несколько часов как пребывают в стабильности. Виктор всех на уши поставил, пока тебя латали. Хотя его предупреждали, что ты будешь подвержена опасности!
Как смысловер, не могу не отметить метко подобранное ею выражение — «поставить на уши». Между прочим, его эльфы придумали. Эльфов оборотень и поставил, хе-хе!
Кстати, об ушах. У меня возник закономерный вопрос: явно прошло некоторое время, и я здесь, но где тогда остальные ланатские смысловеры?
Ответ я получила чуть позднее, а спросила иное:
— Предупреждали? Виктора⁈ Почему… не меня⁈
— А ты бы отправилась в Ланата-шесть, зная, что тебя там ожидает смертельная опасность? — вопросом на вопрос (типично по-эльфийски) ответила Анниэль.
От возмущения я даже взбодрилась и парировала:
— Зависит от того, как бы мне преподнесли это знание. Если бы я знала, что без моей помощи там не обойтись, то рискнула бы! Иначе бы не работала во ВСМыСЛе!
Анниэль, явно ожидавшая иной реакции, слегка смешалась.
— И кто же предупредил Виктора о моем вероятном ранении? Ты? — перешла я в наступление.
— Нет. У меня же изначально не было в наличии мыслетранслятора. Единственное, что у меня с собой было — маскировка.
Мысль, внезапно всплывшая с задворок памяти, поразила меня не хуже электрического разряда.
— Ты же уходила в декретный отпуск⁈
— Ну да. Декрет номер двести восемнадцать, согласованный отпуск по спецзаданию, — Анниэль усмехнулась. — Если ты подумала о беременности, то, извини за выражение, пролетела мимо, как… дракон над ланатским озером. Кому рассказать, что я ошеломила драконицу, не поверят!
— Легко смеяться над тем, кто наполовину мертв, — буркнула я.
Эльфийка на подначку не повелась.
— Про твоего дедушку я слышала, как и то, что ты сказала о своей ране. Так что будешь жить еще долго и счастливо, я уверена.
— Если не ты, кто же тогда предупредил Виктора? — вытягивание (и, по сути, отсутствие) прямых ответов начало меня раздражать. Анниэль это уловила.
— Давай так: я расскажу тебе все по порядку и отвечу по возможности на все твои вопросы, — предложила она. — Только прежде ответь ты на вопрос о самочувствии. Сможешь ли целесообразно воспринимать информацию?
Я прищурилась, глядя на нее. Она понимающе хмыкнула и убрала стакан.
— Хорошо. Если что-то пойдет не так, ты отреагируешь. Главное, в этом случае успеть отреагировать мне… — Анниэль прочистила горло и откинулась на спинку стула.
— Не надо принимать меня за мою бабушку, — с усилием сказала я.
— Не волнуйся, Аметист, я помню, что ты — это ты, без оглядки на твоих родичей. Просто сведения, которые я тебе сообщу, весьма… специфического рода. Сразу оговорюсь — они доступны немногим во ВСМыСЛе и засекречены, поэтому поклянись, что откроешь их кому-либо только в особенных обстоятельствах.
Я хотела ехидно высказаться насчет информационной доступности, но, услышав об оговорке, передумала. Зная, что я и так не отличаюсь болтливостью, Виктор перестраховался, «разрешив» мне проговориться — в крайнем случае. Хотя не удивлюсь, если начальник подозревал (и вполне справедливо), что из лазарета я не выйду… В тот момент, признаться, я и сама была не слишком уверена в собственном выздоровлении.
Так что эта клятва стоила недорого, и я дала ее с легким сердцем.
— Пожалуй, начну я с самого-самого начала, — неторопливо заговорила Анниэль. — Предыстория Чужеяда и Гигроссула как смысловеров тебе известна, здесь добавлять практически нечего: первый решил, что какая-либо служба его недостойна, второй возжелал стать магом и источником магии в одном организме. Так они и спелись. До Ланата-шесть они вдвоем почти сорок стандартных лет метались по малоизученным мироосновам — нам известно о посещенных ими пяти. К сожалению, осуществить арест по ряду причин не представлялось возможным, но ты и без меня знаешь трудовой кодекс ВСМыСЛа и четко прописанные положения насчет отдаленных и особенных — шифрованных — мирооснов.
— То, о чем до последнего молчала Элора, — проскрипела я.