Страница 26 из 48
-Маакс…
Я впервые за многое время подала голос
-Макс, пожалуйста…
Протянула я испуганно. Голос дрожал, едва поддавался контролю. Но я звала.
Звала единственного, кто может помочь.
-Максим.
Взгляд оставался на месте, там, где рука нащупала эту бомбу, точно приклеенный. Страх въелся в кожу тошнотворным запахом.
-А твоя пташка бойкая, но глупая. Ей остались считанные минуты. Бомбу не снять и не обезвредить. Она ручной работы и только я знаю…
Что он знает, я не услышала. Я боялась отцепить взгляд или убрать руку, будто бомба на мне тут же взорвется. Зато хлесткий звук я расслышала, а следом тяжелый кашель, будто кто-то задыхался.
Задыхалась и я, когда одними губами повторяла одно и тоже. Я звала и звала…
Звуки задыхающегося человека прекратились, когда я почувствовала чужие руки на плечах. Я вздрогнула и заметно отшатнулась, несмотря на то, что звала именно его, несмотря на то, что ждала эти руки.
-Тише, это я, бабочка, это я.
Максим опустился на колени и встал со мной в один уровень. В глазах напротив бездна боли и страха. Голос дрожит, дыхание сбивается. Ни капли притворства. Можно ли сейчас быть уверенной в отсутствии всяких масок?
-Все хорошо, -повторили его губы. Мой голос, мой слух пропали. Девственная тишина окружила меня и только звон в голове мешал впасть в это спокойствие.
Мой взгляд считывал эмоции и искал правду.
Где настоящий Максим? В прошлом, который тайно обо мне заботился. Или который пару часов назад знать не знал о моих переживаниях, невозмутимо расхаживал по ненавистному ему дому и обедал с семьей, по чьей вине он попал на войну. Может сейчас, где он убил человека. Кажется, задушил. А еще быть может убил группу подкрепления. Сколько там было человек?
Мой слух не принимал абсолютно ничего. Я не различала звуки. А губы напротив шептали одно и тоже. Я едва понимала себя. Правильно ли было ему довериться? А вдруг у него не получится? Стоит ли уйти в забытье быстрее? Легче? Правильно ли я определила врага?
Вопросы роились в голове, точно пчелы в улье. Они приносили боль.
Руки напротив, кажется, оставили мои волосы, перестали щупать лицо и направились вниз. Холодный, тяжелый короб в боку под его пальцами дрогнул, а я словно умалишенная толкнула Максима и сползла назад.
-Нет, нет, нет…
-Все получится, -тихим голосом, полный просьбы.
-Нет, нет…
Я качалась, словно на ветру.
Доверия не было. Глупой влюбленности, которая могла быть ошибочной и сомнительной, не хватало. Его холод и безразличие оставили глубокие раны, которые кровоточили и приносили боль не хуже страха быть убитой. Не было информации. То, что я знала не добавляла ему в карму, а наоборот. Я вздрагивала каждый раз, как вспоминала стрельбу, полет ножа и харканье кровью мужчины. Который сейчас полу лежал, прислонившись к тому же дереву и смотрел на небо красными стеклянными глазами.
-О боже…
-Не смотри туда, -обзор Максим перекрыл, но было поздно. Раскинутые руки и кровь повсюду отпечатались и теперь мелькали перед глазами каждый раз, когда я моргала.
-Аня, посмотри на меня. Бабочка, ну же…
-Этого не может быть, просто не может.
-Аня..
-Не может… просто не может….
-Ты должна слушать меня, бабочка, посмотри мне в глаза…
-Ты убил человека…
-Мы теряем время, мне надо посмотреть, прежде чем…
-Чем что? -злобно крикнула я. -Ты устроил стрельбу, когда я пряталась за кустами. Ты метал ножи, когда я висела вниз головой. Ты убил человека, -пискнула я под конец.
И наконец посмотрела в его глаза. Я утонула. В моей памяти, кажется, Максим никогда так сильно не открывался. Никогда он себе не позволял выдать на показ свои страхи. Обычно он прятался за сотнями слоев невозмутимости, небрежности и уверенности в себе. Не позволял другим видеть свою слабость. Он шутил, источал ядовитый сарказм, убивал других словами и никогда не открывал свою душу.
Теперь полные влажности глаза горели болью, нежностью, страхом и отчаяньем.
Миг и влажные, холодные руки обвили мое лицо, порывисто и не сдержанно. По коже пробежалась дрожь, идущая от чужих рук. Моя дрожь тоже не заставила себя ждать. Я не могла контролировать нижнюю губу: она предательски дрожала. А после мужские горячие губы обожгли резким несдержанным поцелуем, не оставляя ни шанса на раздумья.
Я не могла брыкаться. Максим удерживал крепко: одна рука на затылке, другая на спине, которая прижимала к мужской бешенной бьющейся груди до боли в моей. Или это было не от обниманий…
Может мне был нужен этот поцелуй.
Мои губы захватили в плен - в самый ни на что есть настоящий плен. Максим не сдерживался. Его руки ходили ходуном. Если они секундой назад удерживали шею, то сейчас уже сильно мешались внизу. Кажется, он сомневался в своих действиях, надо ли так сильно прижимать или стоит ли залезать под пальто, но продолжал упорно делать то, что хотел.
Пусть!
Я не могла брыкаться. Но не из-за клетки и тяжелого тела надо мной, а просто.
Он был так мне нужен.
Его поцелуй уносил мои страхи и сомнения, впитывал в себя всю мою боль. Меня лихорадило, а я успокаивалась. Меня била крупная дрожь, губы, руки дрожали, а его поцелуй дарил мне надежду, что все получится. Что Максим переживает и боиться за меня по настоящему. Что это все тот же Максим, мой Максим. Мой! Мой!
Мои руки поднялись по краю открытой куртки, посчитали пуговицы и обвили мужскую шею. Я плавилась, таяла точно мороженое под солнцем. Будто и не было этих сумасшедших часов блуждания в ночном морозном лесу. Я поддавалась телом вперед, руками гладила мокрые волосы, чувствовала щекой горячую щеку.
Все ощущения развились в несколько раз. Глаза были закрыты, но я была уверена в том, что сейчас Максим болезненно поморщился, затем криво улыбнулся. И сто процентов на то, что ему нравится. Потому что я выплескивала всю боль. Я кусала мягкие губы, всасывала в рот, чтобы почувствовать отдачу - Максим периодически издавал невнятные звуки, похожее на рычание. На секунду замирал и с новой силой стискивал мою талию все ближе.
Я отдавала ему все, что просит. А он просил все переплетения смешанных в кучу моих чувств. Всю горечь от разлуки через поцелуй. Через него же всю злость на мир и несправедливость. Почему все так сложилось. Почему никто не смог изменить свою судьбу. Почему мы слепо подчинялись и плавали по течению, вместо того, чтобы позвонить, искать, приехать. Удивление, шок, моменты обиды заставляли обнимать до боли, сжимать волосы в кулаке, кусаться и рычать. Ну почему?
Чтобы тут же лизнуть приоткрытые улыбающиеся губы, спуститься ниже, обвести рукой толстую шею, найти дергающийся бугорок и поймать его губами.
Всю радость и счастье от встречи выдать через болезненно-нежные прикосновения. Он здесь, рядом, обнимает так же порывисто, потому что не в силах принять этот момент. Я же скучала, глупенький. И вообще не злюсь. Главное, ты жив и здоров.
Короткий поцелуй в подбородок и меня отстраняют, чтобы соприкоснуться со лбами. Влажными от пота и горячими от лихорадки.
-Ты вся дрожишь.
Порывистое дыхание и хриплый тон, который выдает его с головой.
Оба дышали тяжело, оба с приоткрытыми полами куртки сидим на мокрой луже и дрожим то ли от холода, то ли от возбуждения. А когда открыться успела я? А впрочем совсем не важно.
-Макс, -я качаю головой. В душе спокойно, улыбка на лице. -Макс…
-Прости…
-Маакс…
-Прости меня. Прошу, прости…
-Это не важно, -я не перестаю качать головой. Боюсь открыть глаза. Хочу просто сохранить ощущение единения с само собой. То чувство, давно потерянное, из-за которой я обросла сотнями масок и забыла где настоящая я. -Понимаешь. Это не важно, -я выдыхаю.