Страница 34 из 53
Петр Петрович любезно кивнул.
— Вы во многом правы, Алексей Владимирович. Может быть даже во всем. У вас ко мне еще вопросы есть?
— Наши отношения на этом закончились, не правда ли?
Петр Петрович пожал плечами.
— Лично мне вы не нужны. Поводов для нашего общения в будущем я не вижу. Впрочем, я не зарекаюсь.
— Я надеюсь, — сказал я, — что вам не приходят в голову никакие глупости?
Он усмехнулся.
— Ну что вы, Алексей Владимирович… Вы же человек разумный и наверняка подстраховались. Тем более, что вы знаете мое имя. Мне наоборот, пылинки с вас сдувать нужно.
— Все верно, — сказал я. — Кое-какие материалы у меня имеются, фото наших встреч и записи разговоров. Еще я сделал письменную версию произошедших событий, и если со мной что-нибудь…
— Все понятно, — перебил меня Петр Петрович. — Нам нужно разойтись по-хорошему, Алексей Владимирович. Тем более, что моральный ущерб вам компенсировали. Само собой, ни на какой процент с реализации электроники я не претендую.
— Это понятно, — согласился я. — Вам эта мелочь теперь ни к чему.
— Простите… — сказал Петр Петрович, — наш разговор, конечно, очень интересен, но у меня сегодня еще столько дел…
— У меня тоже, — кивнул я. — Не могу сказать, что рад был пообщаться, но рад, что мы все прояснили. Ведь мы же все прояснили, не правда ли?
— Полагаю, что так, — ответил он.
Я коротко кивнул и пошел к машине. Петр Петрович медленно брел к подъезду.
— Долго вы общались, — сказал Серега. — Ну рассказывай, как встреча прошла? Кто это вообще такой? На вид обычный мужик, ничего особенного.
— Встреча прошла неплохо, — ответил я. — Во всяком случае, мы поговорили и выяснили то, что нужно было. А мужик этот из органов.
— По поводу банка? — спросил Серега.
— В том числе, — ответил я устало. — Серег, я тебя прошу, не спрашивай меня сегодня ни о чем…
— Ладно, — сказал Серега озадаченно. — Если захочешь, то сам потом расскажешь…
Я благодарно кивнул.
Банк Орловского действительно переехал в Москву. Через несколько дней после нашей встречи с Петром Петровичем состоялось собрание учредителей, на котором был выбран новый директор, вместо пропавшего — им стал товарищ Орловского по комсомолу некий Эдик Лозинский. На том же собрании кооператив «Астра» был выведен из состава учредителей банка. Наша банковская эпопея закончилась, к радости моей и моих товарищей…
Сам Саша Орловский, по слухам, осел то ли в Австрии, то ли в Германии. Как они поделили с Петром Петровичем ворованные капиталы — я не знаю, похоже, что этих денег хватило обоим. В каком-то смысле, Саша поступил разумно. Наступало время, весьма опасное для банкиров. И смертельно опасное для банкиров, склонных к финансовым авантюрам.
Что интересно, ни один из пострадавших клиентов банка Орловского не стал требовать возмещения средств. Почти все деньги, которыми оперировал банк, были не совсем законного происхождения, так что, расчет наших аферистов был совершенно верным. Никто не предъявил претензий и нам. Те, кто считали, что в исчезновении Саши замешаны мы, предъявлять претензии побоялись, а прочие просто не видели в этом смысла.
Мы получили на три миллиона рублей электроники. Окончание этой истории было с шумом и блеском обмыто в «Театральном».
Григорий Степанович Бубенцов был отправлен с поста первого секретаря обкома в почетную ссылку — прямиком в кресло директора ликеро-водочного завода. С одной стороны это, безусловно, было понижение. И даже — катастрофическое падение по должностной лестнице. Но, с другой стороны, ликеро-водочный завод был не только ключевым предприятием региона, но и представлял собой золотую жилу, черпать из которой можно было сколько угодно.
Григорий Степанович, профессиональный функционер-аппаратчик, привык править. Находясь на руководящих постах, он привык, что его распоряжения выполняются незамедлительно и что он полностью контролирует ситуацию. Но на новой должности так не получилось. По большому счету, пост директора был формальным, а заправляли всеми процессами — от получения сырья до распределения продукции, совершенно другие люди. Кроме того, завод был связан многочисленными договорами с несколькими кооперативами. Люди, стоящие за этими кооперативами, и были действительными хозяевами завода.
Григорий Степанович некоторое время входил в курс дела, а когда вошел — сильно возмутился. И даже разгневался. Он устроил разнос подчиненным. Он потребовал пересмотра существующих договоров и даже их разрыва. Было проведено собрание трудового коллектива с пламенными и гневными речами. Коллектив недоумевал, он не мог понять, что происходит. Фактические хозяева завода демонстрировали олимпийское спокойствие. Григорий Степанович разносил и клеймил.
А после собрания один из начальников цехов зашел в кабинет директора и полностью объяснил Григорию Степановичу положение вещей. Будучи на своих прошлых должностях, сначала в горкоме, а потом и обкоме, принимал Григорий Степанович дорогие подарки себе и драгоценности супруге? Принимал. Денежные подношения раз в квартал приходили? Приходили, еще и как! И это уже не говоря о приличном алкоголе, безо всяких талонов в любом количестве, на все праздники, на все приемы высоких гостей… Было? Было! Так зачем же так горячиться, дорогой Григорий Степанович, свои же люди, одно же дело делаем, будем работать, плодотворно сотрудничать… А если нет, то у нас все ходы записаны, а на дворе гласность — шила в мешке не утаишь. За ящик водки любой журналист тиснет в городской прессе всю правду о развращенной партийной номенклатуре. Так что пусть все идет как идет, завод план выполняет и даже перевыполняет на один-два процента, зачем вносить смуту в работу слаженного коллектива, у которого никаких взысканий, но одни сплошные благодарности и грамоты? Будем работать, на всех хватит, в накладе никто не останется.
После этого Григорий Степанович слегка притих, но не смирился.
Глава 18
Не смирившийся Григорий Степанович Бубенцов обратился к начальнику городской милиции Николаю Николаевичу. Николай Николаевич, как и все городское руководство милиции, тоже получал от ликеро-водочного завода и денежные бонусы, и «алкогольный безлимит». Поэтому ни о каких действиях милиции против «водочной мафии» и речи быть не могло — замазаны были все, и скандал мог дорого обойтись и милиции, и партийным работникам.
Тем не менее, Николай Николаевич предложил мне встретиться с Бубенцовым и обсудить ситуацию на заводе. Очевидно, начальник милиции решил, что мы можем оказаться полезными там, где он сам ничего не может сделать.
С бывшим директором ликеро-водочного мы имели дело один раз, когда продали на завод партию компьютеров. Директор поразил нас тем, что единственный из всех руководителей не попросил откат за поставленную продукцию. Брать какие-то несколько десятков тысяч рублей было, очевидно, ниже его достоинства — слишком ничтожная сумма. Более того, он щедро предложил нам выбор — получить расчет деньгами или водкой по заводской цене. Мы, конечно же, с радостью выбрали водку, которую реализовали потом с большой прибылью.
Мы встретились с Григорием Степановичем Бубенцовым в разгар жаркого летнего дня на входе в городской парк. Григорий Степанович подъехал на сияющей белой «Волге», но сам вид имел отнюдь не сияющий. Был Григорий Степанович мрачен и озабочен, он страдал от жары — потел и настолько сильно пах дешевым одеколоном, что находиться ближе, чем на расстоянии трех метров от него, было затруднительно для человека без насморка.
Увидев меня, он улыбнулся.
— Здравствуй, Алексей! Ты все растешь, отца перегнал, наверное? Как он там? Не заскучал без общественной работы?
— Здравствуйте, Григорий Степанович! — улыбнулся я. — Все в порядке с отцом, строит дом. Хочет, чтобы большой дом, сад, огород — там речка близко, природа, свежий воздух…