Страница 102 из 108
Он опустил расческу.
– Разве нам не приятно тратить деньги, которые этот ублюдок заработал таким тяжелым трудом?
Валентина покачала рыжей головой.
– Ты кое-что забываешь. Если я это сделаю, то его сукина дочь тоже будет получать деньги. – Она прищурила глаза. – Да я лучше навсегда заморожу это состояние, чем увижу, что ей досталось хоть десять центов из него. Разве ты не хотел бы отплатить ей? – добавила Валентина, взглянув на него.
Райкер, улыбаясь, вспомнил всхлипывающую, убитую горем молодую девушку в жарком номере мексиканского отеля.
– Я уже заставил ее заплатить, – пробормотал он.
Протянув руку, Райкер взял с кухонного шкафа пузырек с белым порошком.
– Что ты сказал? – спросила Валентина.
В это время он втянул немного волшебного порошка левой ноздрей.
– Ничего. Я ничего не говорил, – ответил Райкер, проделывая то же самое другой своей ноздрей.
– Что я получу за то, что купила тебе это, Райкер? – Валентина прикоснулась к его новым часам.
– Я тебя оттрахаю.
– О да, дорогой!
В самом сердце Техаса наступил праздник – стопятидесятилетие штата. Он был ознаменован фестивалями и родео, парадами и конкурсами скрипачей, а также пикниками, концертами, речами, танцами и награждениями…
По всему огромному штату чествовали лучших, выдающихся людей Техаса. Одному из самых знаменитых и любимых сыновей Далласа в этот день исполнилось бы пятьдесят лет.
Лаура прибыла на церемонию чествования отца. Она стояла под безоблачным техасским небом в день Святого Джасинто с только что врученной ей серебряной пластинкой, выполненной в форме штата Техас. Пластинка была украшена золотой звездой с алмазами на месте Далласа и надписью:
СИЯЮЩАЯ ЗВЕЗДА ТЕХАСА СИ СИ МАККАРТИ.
– Я принимаю эту награду вместо моего отца. Она подарена ему людьми, которых он любил больше всего на свете, – его земляками. – Лаура улыбнулась и высоко подняла сверкающую серебряную пластинку, чтобы огромная толпа могла увидеть ее. – Спасибо вам. Отец был бы очень доволен.
Она спустилась с помоста, украшенного флагами, и лицом к лицу столкнулась с матерью, ожидавшей ее на нижней ступеньке. Слезы застыли в ее прекрасных зеленых глазах.
– Лаура, ты уделишь мне хотя бы минуту? Это все, о чем я прошу.
Дочь Си Си передала пластинку Бадди.
– Да, мама, конечно. А где Донни?
– Он на ранчо. Я… я хотела бы, если можно… Я надеялась, что ты могла бы…
– Пойдем. – Лаура взяла мать за руку и повела ее через толпу.
Бадди и Хэл Элкотт поспешили за ними.
Вскоре Каролина сидела в «Мюзикленде» и потягивала охлажденный чай. В этом доме были высокие потолки, и здесь она когда-то жила.
– Я знаю, ты никогда не простишь мне эту книгу. Но позволь мне хотя бы объяснить, почему я это сделала.
– Хорошо, – сказала Лаура.
Каролина слегка вздохнула, собираясь с мыслями.
– Лаура, с самого рождения я никогда не знала, что такое оставаться без денег. У меня было все. Я вышла замуж за твоего отца и могла себе позволить еще больше. Потом, когда я развелась с Вож… когда я развелась с Си Си и вышла замуж за Донни, у меня… у него… у нас почти ничего не было, кроме ранчо, подаренного нам Си Си. Я думала, что это не имеет никакого значения, мы и так сможем прожить в любви и согласии. – Она опустила глаза. – Но это оказалось тяжело, Лаура, очень тяжело. Мне было трудно обходиться без вещей, к которым я привыкла.
Каролина подняла голову и посмотрела на дочь.
– Представляешь, что значит самой делать себе прическу, маникюр? Стелить себе постель?
– Мама, я…
– Думаю, что нет. Я любила и люблю Донни, но у нас было такое трудное время… А потом вдруг мне позвонили из издательства «Даблдэй» и предложили за книгу аванс в полмиллиона.
– Я понимаю, – сказала Лаура.
– Я думала, что напишу милую небольшую книжку о триумфальном восхождении твоего отца к славе, но… они требовали рассказать побольше о его личной жизни, и тогда… О Лаура, я рассказала о событиях, о фактах, о которых… я ничего не знаю… А в напечатанном виде все это выглядело еще хуже, чем в рукописи. – Каролина тихо заплакала, достала из сумочки бумажную салфетку и приложила ее к глазам. – Я сказала много такого, чего…
– Ты сказала, что он использовал женщин.
– Я понимаю и…
– Мама, скорее женщины использовали его.
Каролина кивнула:
– Да, я знаю и понимаю это. Наверное, и я тоже.
– Почему же ты вышла замуж за папу, если не любила его?
Каролина слабо улыбнулась:
– Ты хоть представляешь себе, насколько глупой и впечатлительной может быть восемнадцатилетняя девушка? Когда я впервые встретила твоего отца, я была…
Лаура внимательно слушала. Каролина рассказывала, как легко и безрассудно увлеклась красивым и популярным Си Си. Она просто не могла устоять перед ним – сделала бы все, что угодно, и пошла бы за ним куда угодно.
Эти слова окончательно растопили лед в сердце Лауры. Она хорошо помнила, как неотразимый Райкер Ролей без всяких усилий проделал то же самое и с ней.
Имеет ли она право осуждать Каролину за это? Разве Каролина виновата, что оказалась замужем, не успев перевести дыхание?
Лаура сидела рядом с матерью на диване «чиппендейл» и обнимала ее тонкими руками.
– Не плачь, мама, все хорошо. Все замечательно. Не плачь больше.
– О Лаура… – рыдала Каролина. – Я виновата. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
– Конечно, смогу. Я люблю тебя, мама, и прощаю тебя.
Через час Каролина Уиллер с просветленной душой спускалась по мраморным ступеням «Мюзикленда». Дочь стояла на пороге и махала ей рукой на прощание. Она обещала матери в скором времени заглянуть на ранчо и напомнила, что Каролина может забрать в Сиело-Виста любой предмет из антиквариата в «Мюзикленде».
Когда светловолосая голова Каролины исчезла в «шевроле» трехлетней давности, Лаура вдруг осознала, как сильно скучает по своей прекрасной маме.
Улыбаясь, она вернулась в дом. Зазвонил телефон.
– Лаура, это Гриф. Три часа назад умерла Аннетт.
– О мой дорогой, мне очень жаль.
Глава 47
Наступило Рождество. Даллас расцветился миллионами красочных огней. Серебряная мишура, мерцающая на холодном ветру, протянулась от одного фонарного столба до другого. Солдаты Армии спасения звонили в колокольчики и благодарили прохожих за монеты, брошенные в их корзины. Рождественская музыка гремела из громкоговорителей, толпы оживленных горожан устремлялись в магазины и выходили оттуда, нагруженные покупками.