Страница 59 из 66
* * *
Вечером все учащиеся собрались в гостиной и стали делиться впечатлениями.
— Да-а! — сказал Сергей Табачников. — Не ожидал я, что нас будет учить этот пацан! Ну какой из него профессор? Ребята, куда мы попали? Что это за место? Надо рвать отсюда когти, пока не поздно!..
— А по мне, здесь даже очень здорово! И я отсюда никуда не уеду! Вы чего, ребята?.. Вас здесь плохо кормят?
Это сказал самый низкорослый из них — полный, похожий на медвежонка. И все сразу обратили на него внимание.
— Тебя как звать, малыш? — спросил Алик.
— Я не малыш! — ответил медвежонок. — Я Андрей Платонов. Приехал сюда из Ульяновска.
— Платончик, значит...
Все рассмеялись. Медвежонок обиделся:
— А чё сразу Платончик?.. Меня в школе так называли, а теперь вот вы!..
Все рассмеялись еще громче, а грузин, выделяющийся среди других своим внушительным ростом, положил руку ему на плечо и стал проникновенно объяснять:
— Потому-что ты похож на Платончика. На маленького пушистого Платончика!.. Слушай, ты не обижайся! Меня Анзором зовут — я же не обижаюсь! Правильно я говорю, Олеся?
Олеся Станкевич, не отходившая от Анзора ни на шаг, с готовностью его поддержала:
— И правда, пусть будет Платончик. Это так здорово! Мне например нравится... Ребята, а давайте нашему профессору тоже придумаем прозвище... Вы только послушайте: "Профессор Эдуард Соломонович Эрминсон! — продекламировала она с пафосом. — Ребята, это так сложно. Язык можно сломать! Надо бы что-то покороче... Профессор Эд, например".
И тут в разговор вступила Ольга Туманова, экстравагантная девица неопределенного возраста. Она все это время стояла в сторонке и курила сигарету, держа её на излете своими длинными тонкими пальцами.
— Послушайте, ребята, — сказала она. — В самом деле, что мы прицепились к этому профессору! Да, он молод! Но рассуждает, как зрелый мужчина.
— И такой хорошенький!.. Даже не верится, что профессор!
Ольга скептически взглянула на Олесю, так некстати её перебившую, и продолжила:
— Я несколько лет назад читала в газете про девочку, обладающую шестым чувством. Тогда этой девочке была посвящена целая страница. Она могла видеть сквозь предметы... Теперь про нее не пишут, а она давно уже выросла. Вот где она сейчас? Чем занимается?
— Чем она занимается, нам не положено знать! — ответил за всех Ильдар Алтынбаев. — Это секретная информация! Таких, как она, одна на миллион!
— Бери выше — на миллиард! — произнес кто-то.
— Вот и я о том же! — сказала Ольга. — Как ты думаешь, Ильдарчик, наш профессор разве не такой, как та девочка? Может, все, что связано с ним, тоже секретная информация? А если он уже в детстве всех удивлял?.. Только об этом в газетах не писали и мы ничего о нем не знаем! Как мы можем его сейчас обсуждать!.. Да он в тысячу раз умнее всех нас, разве это не видно?
— И правда, мы чёй-то не туда поехали! — сказала Олеся. — Погорячились мы с нашим профессором!.. Эх, ребята, сюда бы гитару!.. Вечер такой замечательный, петь хочется!
— А гитара есть! — подал голос Олег Цимбалов, симпатичный парень с веселыми выразительными глазами. Если надо, я сейчас принесу...
Всего этого Эдик не мог слышать. Он находился этажом выше в пятикомнатной квартире, специально приготовленной для его проживания. Новоиспеченный профессор анализировал первый контакт со своими подчиненными, попивал любимый скотч, покуривал сигару и думал о превратностях судьбы. Каких-то полгода назад он был обычным юношей из простой еврейской семьи. Увлекался шахматами, мечтал поступить в Новосибирский электротехнический институт... Теперь он не просто профессор — он почти что Бог! В его распоряжении уникальная лаборатория и научный центр. И все в его судьбе пока складывается удачно. В соседней комнате перед зеркалом сидит его Эсмеральда и приводит себя в порядок. Готовится к предстоящей ночи. Надо посмотреть, что она там делает? Он подошел, приоткрыл дверь: Марина сидела за туалетным столиком и сосредоточенно выщипывала пинцетом брови. Эдик усмехнулся: "Чего только не делают женщины, чтобы выглядеть красивыми! Пожалуй, не буду ей мешать". Ему вдруг захотелось посмотреть, чем сейчас занимаются ребята у себя на этаже. Наверное собрались в гостиной и смотрят телевизор... Он спустился на второй этаж.
Из гостиной раздавался звук гитары. Чьи-то пальцы виртуозно перебирали струны, Эдик прислушался:
«Вечер бродит по лесным дорожкам,
Ты ведь вроде любишь вечера,
Подожди тогда еще немножко,
Посидим с товарищами у костра...»
Чистый женский голос органично вплетался в звучание струн. Заинтригованный, он приблизился к полуоткрытой двери и заглянул внутрь. Пела Олеся Станкевич. В руках она держала гитару, их взгляды встретились...
«Вслед за песней позовут ребята
В неизвестные еще края,
И тогда над крыльями заката
Вспыхнет яркой звездочкой мечта моя...»
Больше никто из присутствующих его не замечал, все неотрывно смотрели на исполнительницу... Она же смотрела только на него! И слова этой удивительной песни словно были предназначены ему одному:
«Вижу целый мир в глазах тревожных
В этот час на берегу крутом.
Не смотри ты так неосторожно,
Я могу подумать что-нибудь не то...»
Песня закончилась. Эдик осторожно отошел от двери и направился к выходу. В душе у него творилось что-то невообразимое! Он никогда еще не слышал бардовскую песню под гитару вживую. Если кто-то и играл в его присутствии, это было всего лишь неумелое бренчание на трех аккордах. Здесь же все звучало профессионально: и гитара, и голос. Но больше всего поразили слова песни. Он никогда ничего подобного раньше не слышал! В голове роились странные мысли, среди них звонкой струной выделялась одна: А правильно ли он жил все это время? Да и было ли у него нормальное детство?.. Вот эти ребята — у них было все! И мяч футбольный на пустыре гоняли, и дрались. И костер у них был на берегу, и песни под гитару. Он же, насколько себя помнит, все детство провел в своей комнате. У него были только книги, транзисторные платы с паяльником и бесконечные шахматные партии с самим собой. Он даже у костра никогда не сидел. Лишь один раз совершил опрометчивый поступок: прыгнул с высокого берега... Да и то неудачно!.. Его даже по лицу никто никогда не бил. Всегда рядом с ним находился Геныч, который его оберегал. Этот проклятый чип убил в нем все человеческое!
Он почти дошел до конца коридора, когда гитара взорвалась мощным продолжительным тремоло. Эдик замер. Новая песня зазвучала так пронзительно!.. Теперь уже пел мужской голос, а слова били прямо в сердце:
«А у дельфина взрезано брюхо винтом.
Выстрела в спину не ожидает никто.
На батарее нету снарядов уже.
Надо быстрее на вираже.
Парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь...»
* * *
Глава 22. «Сотрудник органов госбезопасности.»
* * *
А Будников в это время находился в Москве. По прибытии он сразу же был представлен полковнику Шапочнику. Стоило Генычу увидеть этого немолодого человека с большими залысинами и солидным брюшком, как у него появилось стойкое ощущение, что где-то он его уже видел. Эти запорожские поседевшие усы, свисающие у кончиков рта, как у Тараса Бульбы, ни с чем невозможно спутать. Неожиданно вспомнил: Ну конечно!.. Полковник находился в зале когда он демонстрировал свою систему боя перед группой экспертов. Тогда он сидел в тени и старался выглядеть незаметным. Теперь его глаза буквально сканировали собеседника, стремясь воздействовать на его психику. "Зря стараешься! — усмехнулся про себя Будников. — не на того нарвался!"