Страница 52 из 66
— Ну вот, молодец! — сказал Кобчик. — Возьми-ка теперь соленый огурчик, заешь. Ты не слушай этих охламонов, они тебе навешают на уши... Ты знаешь, в чем твоя беда? У тебя денег нет! Не фартовый ты! Поэтому бабы тебя и не любят. Ты меня держись, я научу, как делать деньги.
— Я фартовый, — грустно возразил Толик.
— Неужели?.. А вот мы сейчас и проверим! Ну-ка, Серый, дай сюда колоду. Ну что, фартовый, ставь на кон!
Толик замялся:
— Знаешь, Кобчик. У меня нет сейчас денег. Пустой я.
Кобчик переглянулся с корешами:
— Ну что, дадим ему шанс? Лови, Чухонец, целый червонец! Разбогатеешь — отдашь!
Первый кон Толик выиграл. Кобчик удивленно почесал затылок.
— А ты и вправду кажись фартовый! — сказал он. — Давай еще раз.
Толик снова выиграл. Потом еще и еще...
— Да ты просто шулер!
— Просто я играть умею! — надменно произнес Толик. Его уже охватил азарт игрока, пьяные мозги мешали адекватно оценивать ситуацию. Он ловко раскинул карты на столе, снова собрал и протянул руку:
— На-ка, сними!..
— Послушай, братан, — попросил Кобчик, — верни мне мой червонец. Я отыграться хочу.
— Да бери! Все равно он сейчас ко мне вернется. Мне масть пошла!.. А слабо сразу поставить его на кон? Что мы, как дети... все по рублю ставим?
Кобчик насмешливо посмотрел на Толика:
— Нет, не слабо! Банкуй! — и бросил червонец на стол...
Толик опомнился, когда проигрался до нитки и даже остался должен Кобчику восемьдесят рублей. Кобчик держал в руках колоду и лениво перетасовывал...
— Ну что, братан, будем еще играть?
— Будем, — вздохнул Толик. Похоже, сегодня он решил идти до конца.
— Но только в долг играть я не буду. Извини, братан, ты и так уже много мне задолжал.
Толик умоляюще посмотрел на него:
— Ну еще один только раз! Ты же видишь, мне нечего больше поставить на кон.
— Как нечего? А Никуся?.. Мои восемьдесят рублей против трех дней с Никусей.
— Прости, я че-то не догоняю...
— А чё тут догонять? Будешь три вечера приводить её сюда, а мы втроем будем иметь твою сучку как хотим. Тебе же не впервой за этим наблюдать... Только три вечера!.. Это в случае, если проиграешь. Но ты же можешь и выиграть. И тогда уже ничего не будешь мне должен. Ну, решайся! Ты же у нас фартовый!
Толик решился. И снова проиграл!
На следующий день он пришел один.
— Ну и где Никуся? — спросил Кобчик.
— Её не будет! — Толик виновато отвел взгляд.
— А ты ей все правильно объяснил? — вмешался в разговор Корень, поигрывая ножиком. — Ты сказал ей, что с тобой будет, если не расплатишься? — он недвусмысленно провел лезвием по горлу и перемигнулся с Серым. — Помнишь, братан, как мы расписали того хмыря, который долг не хотел отдавать?
— Помню! — кивнул головой Серый. — Кровь потом с асфальта неделю смывали.
Толика затрясло. Он с мольбой посмотрел на Кобчика.
— Скажи им... Пусть не пугают. Я ведь поговорить пришел.
— И правда. Перестань, Корень, перышком размахивать! — сказал Кобчик. — Видишь, человек поговорить пришел... Ну, рассказывай, фартовый, что ты там еще придумал?
— Я насчет магазина. У нас в конце улицы продуктовый магазин имеется.
— Ну и что? Знаю я этот магазин.
— У них деньги забирают по вторникам. А сегодня понедельник. Значит, все деньги еще в кассе находятся.
— А ты откуда знаешь?
— Инкассатор в соседнем доме живет. Иногда по пьяни лишнего сболтнет, а я слушаю и на ус мотаю... Я давно уже к этому магазину приглядываюсь. Дело верное! Магазин на отшибе, запоры — раз плюнуть...
— Ну хорошо! А от нас-то ты чего хочешь?
— Ну как же! Пойдем все вместе этой ночью и подломаем! Деньги с кассы заберем... Ну там жратвы разной, водочки... А вы мне за это долг спишете.
Все переглянулись.
— Значит, ты хочешь долг погасить, а рисковать будем мы все? Братва, он нас за фраеров держит! — ухмыльнулся Серый.
Толик растерянно посмотрел на Кобчика:
— Так я же все это для вас придумал. Все деньги из кассы достанутся вам. Мне ничего не надо! Вы только Веронику оставьте в покое.
— Ну хорошо! А ты знаешь, что там сигнализация имеется? — спросил Кобчик.
— Конечно знаю! Сигнализация от электричества работает. Я видел, где кабель проложен. Можно топором перерубить.
Кобчик посмотрел на Серого. Тот кивнул головой... Кобчик встал.
— Ты хорошо все продумал, Чухонец. Молодец! Значит, пойдешь сегодня ночью и все сделаешь сам.
— А вы? — опешил Толик.
— А мы будем ждать тебя здесь. Принесешь кассу и — свободен! И никто ни тебя, ни твою шлюшку больше не тронет... Но не вздумай с нами шутить! Корень, покажи ему перышко, которым ты будешь его резать!..
Когда Толик ушел, Кобчик сказал:
— Слушай сюда, Серый. Проследи сегодня за этим недоумком. Как увидишь ночью у магазина, сразу беги к автомату. Звони дежурному в ментовку. Пусть возьмут его тепленьким. Надоел он мне!
* * *
Глава 20. «Волки и шакалы.»
* * *
Хлопоты, связанные с подготовкой к свадьбе, постепенно подходили к завершению. Кольца куплены, белое подвенечное платье невесты и черный костюм жениха мирно висят на плечиках в шифоньере и дожидаются своей очереди. После пышной, иначе и не скажешь, свадьбы Эдика у Нины с Генычем осталась целая неделя свободного времени и они решили провести эту неделю в Пеньковке. Да и то сказать! Давно уже надо было жениху познакомиться с родителями невесты. Досадное упущение, которое следовало немедленно исправить.
Семейство Зайцевых не бедствовало. Их дом заметно выделялся в деревне своими размерами и какой-то особой фундаментальностью. Он был полностью построен из кирпича, а это считалось в Замежье признаком хорошего достатка. Дом стоял на самом краю деревни. Как раз напротив маленького деревянного домика, где проживали родители Вероники Ушаковой. Рядышком были заложены еще два фундамента. Все говорило о том, что вскоре здесь появится еще пара строений, судя по всему, не менее грандиозных, чем первое. У Петра Герасимовича, отца Нины, было еще два сына, которые тоже собирались обзавестись семьями. И он решил, что будет правильно, если свои дома они построят рядом с родительским.
Петр Герасимович считался свободным промысловиком и имел в тайге свою заимку, что по советским меркам дело немыслимое. Но в Замежье это было обычным явлением. Он со своими сыновьями надолго уходил в тайгу, добывал пушного зверя. Там же, на заимке, обрабатывал шкурки, а потом сдавал их в местную артель. В артели из этих шкурок шили шубы и шапки, а из выделанного меха делали неплохие воротники. Вся эта продукция распространялась среди местного населения, не выходя за пределы Замежья. Не хотелось жителям Пеньковки, чтобы большие начальники в столице прознали про эту артель. Такое на памяти стариков уже было. Когда-то в деревне делали лучшую в Сибири пеньку. Канаты, свитые из такой пеньки, отличались большой прочностью, ткани сотканные кустарным способом почти не уступали льняным, но зато были намного дешевле. Поэтому изделия из пеньки пользовались большим спросом и изготавливались в огромных количествах. По сути являлись главным источником дохода этого края. В те времена почти половина всех полей была засажена коноплей. По непонятной причине конопля, выращенная в этих краях, была невероятно хороша. То ли почва здесь какая-то особенная, то ли еще что? Однако конопля была замечательная, это признавали многие. И все было хорошо. Но потом приехала представительная комиссия из области и приказала уничтожить все посевы.
И вот теперь... Не дай бог узнают, что есть в Сибири маленькая деревня, где шьют меховые изделия, способные конкурировать с продукцией, изготовленной на лучших фабриках страны. Понаедут с проверками, обложат налогами, а то, глядишь, и вообще запретят такую деятельность: "Зачем нам эти проблемы?.. Нет!.. Мы уж как-нибудь сами походим в своих шубах!" Вот и получалось, что жители Замежья зимой щеголяли в одежде, какую трудно было достать даже в Москве.