Страница 43 из 66
— Что-то в последнее время он сильно сдал! — сказал дядя. — Ты смотри, будь с ним поосторожней. Не обижай старика. Зовут его Сергей Васильевич. Я сейчас уеду, оставлю вас наедине. Думаю, вам есть о чем поговорить.
— А я что, здесь останусь? — удивился Эдик.
— Тебе придется какое-то время пожить на даче. Не беспокойся, Мария тоже будет с вами, она в обиду тебя не даст!.. В случае чего, звони! Телефон на даче имеется.
Он высадил Эдика и включил коробку передач. Форд Мустанг медленно покатил по ровному асфальтовому покрытию. В этом поселке везде был проложен асфальт. Здесь проживали очень известные люди. Этих людей часто показывают по центральному телевидению, о них пишут в газетах, их имена звучат в новостях на всех радиостанциях Советского Союза... Яков Владимирович проехал мимо своей дачи и прибавил скорость. Минут через десять он уже выехал на трассу, ведущую в Москву.
Профессор медленно приближался. Эдику показалось, что он уже где-то его видел. Этот пронзительный взгляд из-под нависших бровей... Трость с резной рукоятью...
— А что же Яков Владимирович уехал? — спросил профессор. — Оставил тебя одного... Впрочем, так даже лучше! Давай уж, заходи... Да калитку за собой не забудь закрыть! — он медленно повернулся и пошел к дому. "Странный старик! — подумал Эдик. — Что он такого может мне предложить?"
Они зашли в дом, Эдик осмотрелся. Знакомые стены, камин... Винтовая лестница, круто уходящая вверх. Она ведет в мансарду — верхнюю комнату, где когда-то стояла его кровать.
— А помнишь, как ты любил скатываться по этим перилам вниз? — спросил профессор. — Мама всегда ругалась, ты постоянно протирал на штанах дырки.
— Откуда вы знаете? — удивленно спросил Эдик.
— Эх, дружище! Я столько о тебе знаю, ты даже не поверишь!.. Может, поднимешься наверх? Посмотришь, изменилось ли что там с тех времен.
— Ну давайте, — кивнул Эдик, — мне даже самому интересно. Давненько я тут не был!
В мансарде все осталось по-прежнему. Даже детская кровать стояла на том же самом месте. Эдик сел на нее, поправил покрывало...
— Просто фантастика! Я словно возвратился в детство. Когда-то я на этой кровати спал, теперь могу только сидеть.
Профессор смотрел на него и улыбался. И снова его лицо показалось Эдику знакомым...
— Давай, продолжим наше путешествие в детство! — сказал профессор. — Сейчас я позвоню в этот колокольчик и нам принесут сюда чаю. Ты же любишь чай с ватрушками!
"Боже, что он такое говорит! Откуда он все это знает?.."
На лестнице послышались шаги, в мансарду кто-то поднимался... Вошла женщина средних лет в переднике и с подносом в руках. Она поставила поднос на стол, посмотрела на профессора. Потом её взгляд остановился на госте. У Эдика защемило в груди: "Невероятно! Это же Мария!.. Однако как она изменилась!"
— Ну что, узнал? — спросил профессор. — Что сидишь? Пойди, обними её... Видишь, она вот-вот заплачет!
Эдик кинулся к ней, и слезы полились рекой!.. Но это были слезы радости, они продолжались недолго. Очень скоро Мария успокоилась, утерлась передником и смущенно сказала:
— Пойду, приготовлю ужин.
— Иди, Мария, и достань из погреба хорошего вина. Самого лучшего! Слышишь? У нас сегодня праздник!
Профессор проводил её взглядом.
— Вот ведь как бывает! — сказал он. — В последнее время она по дому просто летала. Каждый день пекла для тебя ватрушки... А вдруг ты неожиданно приедешь!.. Много смеялась, а как увидела — расплакалась.
— Я и сам чуть не расплакался, — признался Эдик. - А вы как будто знали, что я приеду?
— Знали, — кивнул головой профессор, — и готовились. Твой приезд был неизбежен! Мы просто не знали, когда это случится.
Вечером они все втроем сели за стол и выпили вина. Мария выглядела очень счастливой. Она постаралась, приготовила хороший ужин. И вот теперь на равных сидит с ними за одним столом. После трех рюмок её лицо раскраснелось, Мария вконец захмелела, расчувствовалась и ушла к себе. Мужчины остались одни.
— Я вот все думаю, — сказал Эдик, — кто вы такой?
— Ну и что надумал? — сощурил глаза профессор.
— Вы очень похожи на моего отца. Только намного старше.
— Так! Развивай свою мысль дальше.
— Наверное вы мой родственник, о котором я пока не знаю.
— Нет, не угадал! Еще версии есть?
— А что мы все в загадки играем? — не выдержал Эдик. — Может, сами расскажете! Кто вы такой? Откуда обо мне столько знаете?.. Есть у меня одна версия. Но она настолько нелепа, что я даже не стану её озвучивать!
— Ну хорошо, — вздохнул старик, — не буду больше тебя мучить. Вспомни тот день, когда ты прыгнул с высокого берега в реку. Помнишь?.. На диком пляже... Там в это время топляк проплывал, и ты в него прямо головой-то и угодил. Тебя тогда Геныч с того света вытащил, но голову ты разбил крепко! В больнице потом долго лежал, шрам большой остался...
— Откуда вы все это знаете? — прошептал Эдик.
— Подойди ко мне, найди на моей голове этот шрам. Ну, смелее!.. Ты же знаешь, где он находится!
Эдик дрожащими руками ощупал голову профессора... Машинально потрогал шрам на своей голове...
— Дурной я был по молодости! — продолжал старик. — Все хотел кому-то что-то доказать. А там на берегу Маринка находилась. Мне очень хотелось, чтобы она увидела...
— Прекратите! — простонал Эдик. — Этого просто не может быть!
— Как видишь, может! Ты успокойся и прими это как неоспоримый факт!
— Да как тут успокоишься!.. Вы же намекаете...
— Послушай! Перестань меня на "вы" называть! — резко оборвал профессор. — И приди наконец в себя!.. Да! Я, это ты! Только постаревший. И нечего этому удивляться. Я вернулся в ваши дни из далекого будущего. И мне очень хотелось бы это с тобой обсудить!.. Эй, приятель, ты что-то совсем расклеился. Может, еще по рюмочке?.. У нас в подвале, кстати, большая коллекция вин имеется...
* * *
Глава 17. «Профессор Клименко.»
* * *
Дачный поселок давно уже спал, и только в окне маленькой мансарды домика Эрминсонов по-прежнему горел свет. Два человека сидели за столом. На столе пустые бутылки из под вина и пепельница полная окурков. Профессор оказался заядлым курильщиком.
— Итак, — произнес он хриплым голосом, — подведем итоги! Я не профессор Клименко. Я Эдуард Соломонович Эрминсон. Но об этом знаем только мы с тобой. И еще твой дядя, который, кстати, и мой дядя тоже. Представляешь, никак не могу к этому привыкнуть...
Я вернулся в ваше время в шестьдесят втором году. За эти шесть лет произошло многое. Мне удалось организовать в Москве маленький преступный синдикат, который в курсе — кто я и зачем я здесь. Конечно, истинной правды эти люди не знают, иначе ими невозможно было бы управлять. Для них существует другая правда. Она греет их продажные души, заставляет идти на должностные преступления. Но без них никак нельзя — мне нужно иметь в Москве надежное прикрытие.
Профессор замолчал, прокашлялся... А он совсем больной, подумал Эдик, и ему стало жалко этого человека. Он уже потихоньку свыкался с мыслью, что этот дряхлый старик — он сам и есть. В это трудно поверить, но факты упрямая вещь! С ними не поспоришь!
— Расскажи мне все о своем синдикате, — попросил Эдик. — Зачем ты его создал? Как у тебя вообще это получилось?
— Зачем? — профессор задумался. — А что бы ты сделал на моем месте? Я построил рядом с Зареченском уникальный научный центр, в котором будут заниматься проблемами искусственного интеллекта. Заметь, построил нелегально. В Кремле об этом пока ничего не знают. Провернуть такую аферу было совсем не просто. Приходилось каждый раз давать высокопоставленным чиновникам хорошие взятки. В этом мне, кстати, помогал наш дядя, Яков Владимирович.
Однако денег на взятки требовалось много. Их просто неоткуда было взять. Возможности дяди были не безграничными. Здесь следовало устранять проблему более кардинально, и я решил сам поговорить с этими людьми. Использовать все свои физические и умственные способности. Не буду подробно рассказывать, как я их убеждал. Тут было все. И шантаж, ведь каждый из них брал у нас крупные суммы и придавать огласке этот факт было не в их интересах; и демонстрация своих способностей видеть сквозь время и пространство. Пришлось даже прибегнуть к гипнозу. В конце концов я соблазнил их хорошими должностями в Кремле — в ближайшем будущем. И они мне поверили! Они окончательно уверовали, что я медиум. В людях генетически заложена болезненная потребность верить в разных колдунов и волшебников, и эту веру их них не вытравить никакими силами.