Революция. Зов Бесконечности

Тогда ангел вернулся на небеса и рассказал Богу, что произошло. И Бог разработал план. Он написал длинный список строгих правил, предписаний и заповедей и приказал ангелу вернуться в мир и передать людям этот список. Люди внимательно слушали, пока ангел читал: «Запрещается делать то-то и то-то. Нельзя слушать тех-то, никогда не говорите это, никогда не думайте то!»

На этот раз люди поверили. Но когда ангел улетел, они начали делать все то, что было запрещено. И Бог был доволен, потому что его план сработал — все люди начали смеяться.

Настоящий Бог — это всегда Бог смеха. Когда бы вы ни думали о Боге, думайте о Нем, смеясь, думайте о Нем, катаясь по полу с неудержимым смехом — тогда вы будете ближе к Богу. Когда вы по-настоящему смеетесь, вы больше не принадлежите земле, вы становитесь невесомы. Тогда окно открывается, и вы становитесь божественным. Вы ближе всего к Богу, когда вы смеетесь, вы ближе всего к Богу, когда вы любите; когда вы поете, танцуете, создаете музыку — в этом и состоит истинная религия.

Второй вопрос:

Я хочу принять саньясу, но моя жена – против. Она думает, что тогда я перестану быть в ней заинтересованным. Я не могу развеять её сомнения, поскольку у меня нет опыта саньясы.

Вопрос задал Прадип Дж. Шах.

Это нужно понять очень глубоко, потому что на это есть много причин. Жена боится, потому что наши так называемые отношения — это собственнические отношения. Такое происходит постоянно — жена хочет принять саньясу, муж — против; муж хочет принять саньясу, жена против. Очень редко бывает, чтобы пара совершила этот прыжок вместе. Но когда пара делает этот шаг вместе, это говорит о том, что они действительно любят друг друга.

Чего-то не достает, отсюда возникает страх. Жена боится, потому что саньяса может стать твоим новым интересом. Кто знает? Может быть, ты перестанешь ею интересоваться. По крайней мере, ты будешь интересоваться ею меньше, так как столкнутся два интереса. И жена настороже, потому что в глубине души она ревнует, она боится. Ее любовь неустойчива, ее любовь ненадежна, шатка.

Если она действительно тебя любит, она даст тебе свободу. Любовь всегда дает свободу — свободу быть собой, что бы ты ни решил. Решил ли ты стать поэтом, решил ли ты стать художником, бродягой, саньясином — что угодно. Любовь дает свободу, любовь доверяет. Твоя жена не доверяет тебе, она боится. Страх возникает только тогда, когда любовь не полна, не тотальна. Когда любовь тотальна, страх невозможен. И видя, что происходит здесь… у твоей жены есть глаза, она может видеть, что мои люди — самые любящие люди из всех, какие только бывают. Ты видишь моих саньясинов — они не против любви, они не против жизни. Я всецело за любовь.

Страх твоей жены был бы оправдан, если бы ты захотел стать саньясином в какой-нибудь старой традиции — буддистским или католическим монахом, индуистским саньясином или джайнским мини; если бы у тебя было подобное намерение, страх твоей жены был бы справедлив. Но что касается меня и моих саньясинов, страх напрасен.

Однако мне кажется, что на самом деле она боится, что ты станешь более любящим. Может быть, ты начнешь любить также и других людей — потому что я даю тебе полную свободу. Она хочет удержать тебя в своих руках; ее пугает такое количество любовной энергии, которое она видит здесь. На самом деле, это не страх саньясы, это страх любовной энергии, которая здесь высвобождается, это страх любовной атмосферы, которая здесь царит. Ее пугает свобода.

Но вместо того, чтобы мешать тебе стать саньясином, ей следует попытаться больше узнать о любви. Это обогатит ее. Ее страх должен побудить ее медитировать на то, чего она боится, почему она не может доверять. Любовь всегда доверяет. Сомневается только нелюбящее доминирование, власть, собственничество.

Со своей стороны могу сказать, что ты станешь более любящим, чем когда-либо раньше. Это тоже может быть причиной страха. Люди способны воспринимать только определенное количество любви и определенное количество радости; они боятся идти до конца. Люди так боятся жить, что живут ограниченной, уродливой жизнью. К тому же ты индиец. Индия давно забыла, как жить; на протяжении многих столетий Индия не знала, как жить. Здесь забыли, что такое любовь — здесь знают только брак, и ничего не знают о любви.

Брак — это средство против любви. Это уловка, узаконенная уловка, служащая для того, чтобы любовь никогда не случалась. Вы живете вместе, вы живете со всеми удобствами, и при этом нет никакой опасности. Но любовь опасна — никогда не знаешь, куда она тебя приведет. И любовь очень скоротечна. Она подобна цветущей розе — утром она цвела, а к вечеру она может уже завянуть. А может и не завянуть, но этого никогда не знаешь заранее. Брак подобен искусственному цветку. Вы можете положиться на него, он надежен, он никуда не денется. Конечно, у него нет аромата, в нем нет жизни — однако людей больше интересует постоянство, чем жизнь. Но запомните, постоянна только смерть. Жизнь текуча, скоротечна. Жизнь — как волна, сейчас она есть, а в следующий момент ее уже нет. Так же и любовь. Брак — это порождение человека, брак искусственен.

Итак, Прадип, ты индиец. Даже если ты живешь на Западе, это мало что меняет. Ты меняешься на уровне не глубже яблочной кожуры или даже внешней косметики; это изменение очень поверхностно. Глубоко внутри ты остаешься индийцем — глубоко внутри ты боишься любви так же, как любой индиец, глубоко внутри ты осуждаешь любовь, как любой индиец. Глубоко внутри ты знаешь, что секс — это грех, и твоя жена знает, что секс — это грех. Глубоко внутри ты убежден, что любовь — это рабство; так тебя учили.

И сейчас, пытаясь стать саньясином, ты идешь на риск. По существу, это твой любовный роман — вот почему твоя жена так боится. Ты собираешься вступить в любовную связь со мной, и она ревнует. И в какой-то степени она права — потому что, когда ты будешь находиться в любовной связи со мной, ничто другое для тебя уже не будет так важно. Да, даже твоя жена. Тогда единственная возможность для нее остаться в твоем сердце — тоже стать саньясинкой, иначе ты начнешь отдаляться от нее. Так что интуитивно она права. И я всегда советую парам совершать этот прыжок вместе. Если возможно, прыгните вместе, начните медитировать вместе, так чтобы вы росли вместе.

Иначе разрыв будет увеличиваться. Один начинает медитировать, а другой по-прежнему не медитирует: тот, кто не медитирует, скоро обнаружит, что медитирующий стал совсем другим человеком — это неизбежно. А медитирующий скоро обнаружит, что немедитирующий стал ему неинтересен — потому что медитативные энергии легко сходятся; немедитативный человек и медитативный человек, в конце концов, разойдутся.

Если ты станешь саньясином, а жена не станет, возникнет опасность, и твоя жена интуитивно чувствует это. Но удерживать тебя от саньясы тоже опасно — само это удержание создаст разлад в ваших отношениях. Ты начнешь испытывать гнев, ты начнешь чувствовать, что твоя свобода была ограничена, что тебе помешали. И ты никогда не сможешь простить свою жену, ты никогда не забудешь эту рану; ты будешь всеми способами мстить ей.

Поэтому я не могу сказать тебе, мол, не принимай саньясу, так как это разрушит твой брак с еще большей вероятностью, чем саньяса. Все, что я могу сказать: пусть твоя жена тоже станет саньясинкой. Растите вместе, растите рука об руку.

Но одно я могу сказать наверняка — поскольку я не против жизни, не против любви — если вы любите друг друга, ваша любовь будет расти. Она достигнет большей глубины, большей полноты, приобретет новые качества. Совершать прыжки всегда хорошо, потому что вы становитесь новым, и все становится новым. Иначе, постепенно, вы начинаете скучать. Рутина всегда надоедает, этого невозможно избежать — все та же жена, тот же дом, та же работа, тот же вы, те же дети — до какого-то предела вы можете это терпеть, но потом это становится невыносимо. Это все равно, что смотреть один и тот же фильм много-много раз — от этого можно сойти с ума. Или же вам придется придумать способ, чтобы сидеть в кинозале и не видеть фильм — это будет вашей единственной защитой.