Сказания Чёрного Ворона

— Все в порядке. Я приемная. — Она сказала это так легко, что у Громова глаза распахнулись чуть шире. — Да, знаю, для многих таких же, как я, это тяжелая тема. Для меня больше нет. Мама с папой давно хотели завести детей, но у них не получалось. Тогда они отправились в детдом. Именно в этот день кто-то оставил кулек с младенцем на крыльце приюта. В нем лежала записка с моим именем. Так меня и забрали.

Яр смотрел на нее сочувствующим взглядом.

— Я сожалею. Когда ты узнала?

— В детском саду, когда какой-то мальчик на утреннике пошутил про нашу несхожесть во внешности. Тогда родителям пришлось рассказать мне.

— Ты хотела найти своих настоящих родителей?

— Да. Лет в пятнадцать у меня начался переходный возраст, я сильно ссорилась с папой, не слушала маму. Мне казалось, они не понимают меня. Однажды я сказала, что это потому, что они не родные мне, и сбежала из дома. Сутки я жила у подруги, думая, что они даже не будут меня искать. Потом пришлось вернуться домой, и я увидела плачущую маму на кухне. — Василиса заговорила тише. Яр понял по ее лицу, что она очень жалела о сделанном. — Она капала в кружку корвалол, а папа с большими мешками под глазами обзванивал все больницы в городе. Я никогда не видела их такими уставшими и переживающими. Я думала, они наругаются на меня, посадят под домашний арест, но когда увидели, что я вернулась, крепко обняли меня. Папа даже заплакал. Они сказали лишь, что очень испугались за меня и просили больше никогда так не делать. А на следующий день в школе, как на зло, показывали фильм о детских домах и приемных семьях. — Василиса тяжело вздохнула. Она никому не рассказывала об этом, даже Кате, но делиться переживаниями с Яром было так легко. От него исходило тепло, странное для не самого близкого человека, но отчего-то ободряющее ее. — Я увидела столько неблагополучных семей, и мне стало так стыдно. Мне не покупали каждую игрушку, которую я хотела, но про мои дни рождения никогда не забывали, папа из кожи вон лез, чтобы осчастливить меня, заработать побольше и свезти нас с мамой на море летом. Мама пекла вкуснейшие сладости на каждый праздник, и я всегда была хорошо одета. У меня была своя комната, увлечения и куча книжек, хотя они недешево стоили. У меня было все, а я вот так «отблагодарила» родителей. Поэтому я больше ни разу не заикалась о тех людях, кто просто взял и оставил меня, ничего не дав мне, кроме имени.

Яр помолчал немного, раздумывая над ее словами. Ему хотелось поддержать ее, но он не знал, как именно это сделать. Тогда он тоже решил поделиться откровенной историей. Слова полились из него сами собой. Сильные переживания, которые он много лет держал глубоко в себе за закрытой на семь замков дверью, выпорхнули на свет, словно птица. Василиса, сама того не зная, оказывала сильное влияние на Ярослава, а он на нее. Ни с чем не сравнивая связь, тонкой нитью завязывающаяся вокруг них тугим узлом, не была видна, но ощущалась почти что физически.

— А я свою маму почти не помню. Она погибла в автокатастрофе, когда мне было пять. С тех пор отец углубился в свой бизнес. Он вечно пропадал на работе, а моим воспитанием занимались няньки. До восьми лет я пытался привлечь его внимание рисунками, до десяти лет — успехами в спорте, до шестнадцати — в учебе, а потом понял, что ему все равно. Я забросил все предметы, кроме тех, которые нужны были для поступления на факультет программирования — того единственного, что мне действительно нравилось, и уехал из дома сразу, как появилась возможность. — Его губы растянулись в печальной улыбке. От вида его грустных глаз где-то под ребрами Василисы неприятно кольнуло. — Отец даже не пытался вернуть меня домой. Он заявился ко мне через пару лет после этого и сказал, что хочет сделать из меня достойную смену себе в своей компании.

Лиса провела рукой по его плечу в знак поддержки.

— Тяжело тебе пришлось.

— На самом деле я даже благодарен ему. Из-за наших непростых отношений я многого добился в жизни.

— И весьма успешно, — улыбнулась Василиса. Она поднялась и размяла затекшие конечности. — А знаешь, нечего тут сидеть и киснуть о прошлом. Ты же сразу вернулся в Москву после сделки, так? — Яр кивнул, не понимая, к чему она клонила. — Значит, не успел посмотреть город. Предлагаю прогуляться. Я покатаю тебя на самом красивом метро в мире и все тебе покажу!

Ярослав поднялся следом. Тянущая тоска все еще плескалась в его глазах, поэтому девушке захотелось отвлечь его еще сильнее.

— Звучит неплохо. Только я бы сначала переоделся.

Василиса, наконец, вспомнила, что все это время мужчина провел в одном и том же костюме, который, мягко сказать, уже поистрепался. Она покраснела от неловкости.

— Прости, у меня нет мужской одежды.

— Так я и не прошу, — уже радостнее улыбнулся Громов. — Я закажу доставку. Какой у тебя адрес?

В течение часа, пока формировался экспресс-заказ в одном из местных приложений, Василиса рассказывала о том, куда можно сходить, на что посмотреть, где вкусно поесть. Потом они обсудили увиденное в фэнтэзи-фильмах, шутя над тем, с кем им еще предстояло встретиться и сетуя на то, что как избавиться от нападений нечисти кинематография ничего толком не знала.

— Час и пятнадцать минут, — подметил Яр, глядя на свои наручные часы после того, как забрал заказ у курьера. — Как только мы откроемся, заказывай все через «Ветер». Вот увидишь, тебе понравится наша скорость.

— Что, даже быстрее моих перемещений? — с усмешкой спросила Василиса.

Ярослав подмигнул ей, и, прежде чем скрыться в ванной, добавил:

— Телепорт мы пока не изобрели, но усердно над этим работаем.

* * *

— А вот там, на смотровой площадке, мы с Катей чуть не навернулись, когда она повисла на ограждении, чтобы сделать фото, — засмеялась Василиса, тыкая пальцем в сторону желтого дома вдалеке.

Они сидели на набережной реки Фонтанки и ели, как сказала студентка, самые вкусные пышки на свете. На улице стояла непривычная для питерского июня жара. После долгой прогулки по шумным центральным проспектам, сидеть у воды, наслаждаясь теплым ветром и тишиной, было просто прекрасно. Василиса рассказывала о своей студенческой жизни: как ее подруга постоянно находила приключения на одно место, а она с большим энтузиазмом в них участвовала; как сама сбегала с лекций на подработки, на которых пропадала целыми днями, но при этом умудрялась оставаться у преподавателей на хорошем счету. Василиса давно привыкла к тому, что у нее многое получалось едва ли ни с первого раза, но говоря об этом Яру, она заново переживала эти моменты, и теперь они казались ей странными.

— Я все время лазал по крышам, но не по смотровым. — Ярослав откинулся назад на руках. В серой футболке и джинсовых шортах он выглядел как обычный турист. Костюмы придавали ему строгость, а теперь он казался открытым. — Пару раз падал, но в основном зимой. Мы с друзьями прыгали в сугробы. Один оказался скамейкой, и я сломал ногу. — Василиса поморщилась, а он улыбнулся. — Вот, где пригодился бы меч. Пришлось два месяца валяться дома.

Мимо проплыл маленький катер. Громко играющей музыке подпевала компания молодых людей. Василиса поднялась на ноги.

— Слушай, а не хочешь прокатиться на рейном трамвае? — она махнула рукой, призывая Ярослава подняться тоже. — С воды открывается очень красивый вид.

Как и со всеми предыдущими предложениями этого дня, Громов без возражений согласился. Ему нравилось слушать рассказы Василисы, и совсем не только по тому, как хорошо у нее получалось рекламировать достопримечательности города.

От гранитного берега как раз отходил теплоход. Прикупив билеты, они протиснулись в очередь и заняли крайние места на диване позади всех. Теплоход тронулся с места, по открытой площадке разнесся приятный записанный голос диктора из колонок. Предвкушение красивой экскурсии разбилось о мурашки, пустившееся в пляс по коже Василисы. Предчувствие чего-то нехорошего отдалось в дрогнувших ни с того ни с сего коленках.