Страница 40 из 72
Он прислонился к полке, положив руку на колено, и наблюдал за мной, точно так же, как делал это много раз до этого в промежутке между этим местом и Элджером. Мое дыхание стало поверхностным.
— На что это было похоже?
Такой неопределенный вопрос, но по его грубому, почти раскаивающемуся тону я точно поняла, о чем он спрашивал. Я посмотрела в потолок.
— Это было… четыре месяца… темноты и холода. Это казалось бесконечным. Я все еще мечтаю об этом, иногда мне кажется, что это призрак, который преследует меня, — закончила я, приподняв плечо.
Я не умела выставлять себя напоказ, и мне всегда казалось, что мне нужно поднять настроение, принизить момент. Другие купились бы на мое безразличие. Я не верила, что Уэстон это сделал, и это вызвало во мне прилив неуверенности.
Передавая ему камни, я почувствовала, как по моей коже пробежала дрожь, когда пальцы Уэстона коснулись моих собственных. Он настороженно посмотрел на меня, прежде чем начал свой ход.
До этого момента я не осознавала, как уклонялась от некоторых важных вопросов, которые у меня были: кто он такой и что собирался с этим делать. И о том, что он здесь делал, и я думала, что все это взаимосвязано.
Раскрытие мрачной правды об этом разрушило бы этот волнующий момент, а я не хотела этого делать. Но каким-то образом, когда я выиграл этот раунд, я вспомнила то, что рассказал мне Ролдан, об их народе, об их неизбежной скуке. И до сих пор, видя, как Уэстон всегда наблюдал за мной, словно я была каким-то развлечением, я поймала себя на том, что спрашиваю:
— Я забавляю тебя, не так ли?
Это был простой вопрос. Безобидный, как я думала. Требующий простого ответа "да" или "нет".
Но когда воздух стал тяжелым, тишина превратилась во что-то громкое и самонадеянное, я поняла, что незатейливый вопрос был для него чем-то совершенно другим.
Его взгляд метнулся ко мне, когда слова слетели с моих губ, и пока тишина душила меня, я чуть было не собрала камни и просто не ушла.
— Пас.
Мое сердце забилось с явным облегчением, неглубокий вздох сорвался с моих губ. И, найдя в себе решимость продолжать эту игру, я подумала о том, что занимало мои мысли в последнее время.
— Тебе нравится моя лошадь, не так ли?
Он бросил на меня тяжелый взгляд, но не сказал ни слова. Одна секунда превратилась в две, которые превратились в три.
— Что-то в этом роде.
Мое сердцебиение замедлилось, и просто, чтобы разрядить обстановку, я кивнула и сказала:
— Ты любишь его, — я прочистила горло. — Еще один раунд, прежде чем я пойду к Галанту?
И вот мы сыграли последний раунд, когда нам следовало уйти, пока мы были впереди. Возможно, если бы я выиграл, все сложилось бы по-другому. Но, увы, я проиграла, обвинив проблему в том, что была слишком увлечена, чтобы увидеть Галанта.
Камни выпали из моей руки, рассыпавшись по полу вокруг нас. И со вздохом разочарования, но с энтузиазмом оттого, что я снова увидела бы свою лошадь, я даже не подумала, прежде чем перегнуться через Уэстона, чтобы схватить камень рядом с ним.
Я стояла поперек него на четвереньках, его нога касалась моего пупка, а моя сторона — его живота. Мою кожу покалывало, посылая теплую дрожь по телу от легчайшего прикосновения, и поза, в которую я себя поставила, нахлынула на меня.
Остаток воздуха из моих легких вышел неглубоким вдохом, когда я замерла, точно так же, как тогда, в холле. Мой пульс трепетал, как крылья бабочки, мое сердцебиение билось в унисон. Я была так спокойна, как будто если бы я сдвинулась хотя бы на дюйм, то не выбралась бы из этой комнаты живым.
У меня перехватило дыхание от легкого, как перышко, прикосновения к моим ребрам, посылая хаос покалывающих мурашек по всему телу. И когда он провел своей грубой рукой от моей щеке к затылку, убирая завесу волос с моего лица, я вздрогнула. Мурашки побежали по моим рукам. Напряжение в моем животе, пустота между ног, хотя я никогда не знала ничего другого, заставили меня повернуться к нему, положив ладонь на пол между его ног, чтобы я могла подойти ближе.
Стоя на четвереньках, наклонившись к нему, я могла только представить, что в этом платье я выгляжу так, словно мне заплатили за то, чтобы я обслуживала его так же, как та женщина в холле обслуживала того мужчину. Вместо того чтобы от этой идеи мне стало стыдно, она заставила меня затрепетать в предвкушении, заставила почувствовать себя могущественной, важной.
Я была всего в нескольких дюймах от его губ, но его взгляд был устремлен куда-то еще — вдоль изгиба моего позвоночника, моей спины; жар его взгляда скользил по низкому вырезу моего лифа. Он встретился со мной взглядом, полным смятения и разочарования.
— У меня все еще есть вопрос.
Я ждала.
Его пальцы запустили пальцы в волосы у меня на затылке. Это действие притянуло меня ближе; так близко к его губам, что наше дыхание смешалось.
Его слова были грубыми, мрачными.
— Ты пустила Максима в свою постель?
Я заколебалась, опустив глаза.
Готова ли я была признать, что в этом начинании я была той же девушкой, которую он знал раньше? Той же нелепой девушкой?
Я не была романтиком. Я не была той, кто верил в родственные души или любовь с первого взгляда. Но я не могла отрицать, что, хотя у него всегда были сомнительные — более чем сомнительные — мотивы, по какой-то причине мне нравились грубость его рук и звук его голоса. Что, как ни странно, я чувствовала себя более живой, чем когда-либо, когда дело касалось его.
В нем было много такого, что заставляло меня чувствовать себя потерянной и неуверенной. Но что я знала с уверенностью, так это то, что я не была готова выставлять себя напоказ в таком виде. Если бы я сказала "нет", это прозвучало бы так, будто я ждала его. А если бы я сказала "да", это было бы ложью. Я знала, что мой ответ подтолкнул бы нас так или иначе.
Я просто не ожидала, как далеко это зашло бы.
— Пас, — вырвалось между двумя неглубокими вдохами у его губ.
Мой взгляд был опущен, и поэтому я никогда не могла точно определить, когда это началось. Но когда тишина надавила на мои легкие, наполнив грудь сожалением, а не воздухом, я подняла глаза.
На меня смотрели два черных как ночь глаза, радужки которых потеряли свою круглую форму и растеклись по всему моему телу, как жидкость.
Мое сердце подпрыгнуло к горлу, и я попыталась отпрыгнуть назад, но он по-прежнему крепко держал меня за волосы. Его челюсть задрожала, но он закрыл глаза, тяжело дыша. Я снова попыталась вырваться, но его хватка усилилась еще сильнее.
— Не надо, — сказал он хриплым голосом, и когда он обнажил зубы, стало видно безошибочно узнаваемое "что-то вроде клыков".
Мое сердце забилось в ужасе. Но я не могла сделать то, что он сказал; инстинкт бегства был слишком силен. Точно так же, как это было в любых кошмарах, которые я видела в детстве. Если бы я не была полна неуверенности, ужаса, я бы попыталась охватить тьму внутри себя. Но каким-то образом это дремало, как будто не собиралось идти против этой версии Уэстона.
— Не двигайся, — прорычал он, его грудь ходила ходуном от прерывистого дыхания. — Если ты продолжишь бороться со мной, я не смогу остановиться.
Я продолжала красться от него, пока он боролся с самим собой. Когда прошло несколько мгновений и его дыхание немного успокоилось, он медленно ослабил хватку на моих волосах.
— Иди, — грубо сказал он.
Я поднялась на ноги медленнее, чем когда-либо, мое дыхание было тяжелым, дрожь прокатывалась по телу, когда я сделала то, что он сказал.
— Открой дверь.
Я подчинилась, съежившись от скрипа, наполнившего воздух, и молча ждала, ужас сжимал мое сердце. Я взглянула на него, ожидая последних указаний. Его глаза были совершенно черными, в них вообще не осталось цвета, и он, несомненно, был тем, кого я видела в своих кошмарах.
Выражение его лица больше не выражало смятения; на самом деле, оно было холодным, он наблюдал за мной из-под ресниц, точно я была никчемной простолюдинкой, а он королем.