Страница 8 из 11
А в степь весна пришла и того раньше. Еще и снег лежал толстым слоем, а кое-где на проталинах с солнечной стороны бугров протыкали черную землю зеленые стрелки, а еще чуть позже, зацвели, закачались под весенним ласковым ветерком желтые пятачки куриной слепоты и крупные, мохнато-лиловые с желтым крестом тычинок – подснежники. Немного погодя, кустиками, по 5-6 стеблей, иногда не к месту, на самой тропинке расцвели элегантные ирисы. Их сменило цветение ковыля – расстелились по ветру белые гривы невиданных лошадей.
На реке прошел ледоход. Два дня тяжко вздыхали и лопались льдины, ломали кусты и обдирали кору, наползая на черные стволы тополей. Потом вода спала, посветлела и начала потихоньку согреваться. Купальный сезон Валерка открыл в средине мая, а в конце месяца уже рисковал переплывать на остров. Он мог пробыть под водой больше минуты и за это время переплыть почти полреки.
Нынешняя весна казалась ему особенной, не похожей на все остальные. Вернувшись домой, он забрасывал тетрадки с учебниками и отправлялся в степь. Далеко, куда глаза глядят. И так любо казалось ему это раздолье, так весело пел где-то в вышине жаворонок, и так ласково светило солнце, что он чувствовал себя вполне и до конца счастливым.
Иногда он ложился на какой-нибудь пригретый холмик, закидывал руки за голову, смотрел в небо и думал, думал, думал. Домой он возвращался под вечер, с обветренными губами, загоревший не меньше отца, держа в руках неизменный букетик цветов и полный какими-то своими, неведомыми никому мыслями.
Днем ничего не происходило, а по ночам он начал видеть странные сны. И в ту ночь он видел сон. Чудесный. Какие бывают только в юности. Видел цветущий луг, зеленый, поющий, свежий, каких не бывает здесь даже весной. Трава высокая, и такая мягкая – мягкая, лежишь на ней, будто на ковре. Удивительно это: спать и видеть себя спящим. А потом проснуться и задохнуться от радости, увидев склонившееся над тобой родное лицо. Ее глаза, шепчущие губы, ее волосы, а потом бежать за ней, едва касаясь земли, и видеть, как она оборачивается, смеется и бросает в тебя головки ромашек. Счастье.
Вдруг пахнуло холодом, это обрыв, а внизу далеко – далеко река.
– Что ты делаешь?
Она отталкивается, прыгает, и опять близко ее глаза. Испуг. Отчаяние, а потом сумасшедшая надежда дотянуться до нее и спасти.
– Я лечу, я догоняю тебя у самой воды и взмываю вверх. Оказывается, я умею летать! Милая, мы уже высоко над землей. Посмотри: где-то там, далеко река и обрыв с которого мы прыгали, и луг, и роща, и крыши домов. Мы летим с тобой, как птицы, большие красивые птицы. Мы возьмемся за руки и будем лететь долго – долго в синем небе, под ясным солнцем. Ведь это наш дом, вся Земля – это наш Дом!
Валерка проснулся и слезы еще не успели высохнуть на его щеках.
Каждое утро они слышали шум падающей воды – множества фонтанчиков, бьющих из отверстий в трубах, которые в видимом беспорядке проложены здесь вдоль домов и аллей. С этими струйками воды в самую жару любили играть малыши. Они ловили тяжелые теплые капли и умывали ими свои серьезные рожицы. Насытившаяся влагой за короткую летнюю ночь земля собирала маленькие лужицы на земле и на асфальте.
Утром мать с Наташей отправились на пляж, а Валерка остался дома и завтракал, по обыкновению с книжкой. В дверь позвонили. Думая, что это вернулась за какой-то надобностью сестра, он пошел открывать. На пороге стояла незнакомая девушка лет 14-15 тоненькая и высокая, чуть только пониже его самого. Длинные до плеч каштановые волосы были небрежно сколоты на затылке хвостиком. Розовые губки подрагивали, а выражение серых глаз было такое грустное, что Валерка готов был биться об заклад: она недавно плакала.
«Здравствуй, я видел тебя во сне. Ты помнишь? Мы летали с тобой над лугом. Ты плакала? Почему у тебя такие глаза?»
Она ничего не помнила.
Девушка была в коротеньком пляжном халатике и стоптанных вельветовых тапочках на босу ногу. Странно, что Валерка обычно так мало обращавший внимания на Наташкиных подруг, успел ее разглядеть так подробно. Увидев незнакомого парня, девушка вспыхнула от смущения, попробовала придать независимое выражение лица, но только улыбнулась немного жалобно.
– Здравствуйте, – сказал он, тоже улыбнувшись – вам кого?
– Мне Ольгу Павловну, пожалуйста. Ведь это квартира Козловых?
– Да, но мамы нет дома. Она на пляже. Хотите я проведу к ней?
Ему вдруг захотелось сделать что-то приятное этой милой девушке.
– Нет, спасибо, я найду сама. Вы только расскажите, как ее найти.
– О, это очень просто. Спускайтесь на пляж по каменной лестнице. Еще сверху вы увидите, как кто-то прыгает с обручем это моя сестра. Мама будет рядом.
Он замолчал и теперь они просто стояли друг напротив друга и улыбались. И оттого, что она вся была такая светлая и лучистая в своем светло-зеленом халатике, и улыбка у нее была уже не грустная и даже от того, что между открывшимися в улыбке передними зубами была приметная щелочка, которая совсем не портила ее, а, наоборот, казалась Валерке особенно трогательной, у него весь день потом было удивительно праздничное настроение и все у него получалось.
– Ой, я пойду, спасибо вам! – спохватившись проговорила девушка и лицо ее снова приняло озабоченное выражение.
– Ну, что вы, не за что, – стараясь быть как можно более солидным, проговорил Валерка, затворил дверь, а потом, потеряв всякую солидность в два прыжка добежал в комнату родителей, для того, чтобы осмотреть, как она будет идти через весь двор.
Когда через пару дней снова раздался звонок и отворившая дверь Наташка повела кого-то в свою комнату, сердце Валерки испуганно и радостно забилось. Сомнений быть не могло: он узнал ее голос. В прихожей рядом с изящными туфельками сестры стояли знакомые тапочки. Он постучал в дверь и на удивленное «Да!» сестры – вошел.
– Здравствуйте, – он мучительно подыскивал слова, – вы нашли тогда маму?
– Да, нашла. Здравствуй, – она привстала с дивана, протянула руку и посмотрела ему в глаза, – меня зовут Таня.
От этого взгляда у него замерло все внутри и, пожимая руку, он проговорил скороговоркой:
– Валерка.
В ответ раздался ехидный смешок сестры, который еще больше смутил его.
– Это мой старший брат Валерий Анатольевич, но вы как будто уже знакомы?
Наташа достала из тумбочки и положила на стол стопку журналов мод в ярких обложках.
– Вот что я тебе хотела показать.
Девочки склонились над столом, а Валерка, чувствуя себя лишним, убрался в свою берлогу. Постепенно к нему вернулось бодрое расположение духа, но читать он уже не мог. Сидел прислушиваясь к тому, что делалось в соседней комнате. А оттуда доносились смешки, негромкий разговор потом послышался стук в стену.
– Да!
– Валерка, пойдем с нами в карты играть. Вдвоем скучно.
Он сидит с ними за столом, держа раскрытые карты, но мысли его далеко от игры. Не удивительно, что он уже в десятый раз подряд остается «дураком». К вящему удовольствию девочек. Какие они обе хорошенькие, хотя совсем не похожи друг на друга. Они даже радуются по – разному. Наташка играет старательно, следит за вышедшими из игры картами и, окончив первой, торжествующе улыбается. А у Тани все написано на лице. Окончив, она хлопает в ладоши и счастливо смеется. А если карты неважные, она таким страдальческим взглядом смотрит на Валерку, что у того не поднимается рука подбросить ей лишнюю карту. А если ход под него – берет, даже если мог бы отбиться.
– Нет, так не честно. Он поддается! – сердится безжалостная Наташка, – я так не играю!
– Ну, ладно. Больше не буду, – обещает Валерка, но все повторяется сначала и, получив благодарственную улыбку, он расцветает от счастья.
– Дурачок, дурачок! Бэ-э-э! – смеется Таня и он тоже смеется над собой.
От былого смущения нет и следа.
– Постой! – Таня перегибается через стол, берет его ладонями за виски, поворачивает к свету – у тебя глаза зеленые, как болото, а я думала карие. А у Наташи синие. И, вообще, никогда бы не догадалась, что вы брат и сестра.