Страница 4 из 11
Ну и, конечно, стоит упомянуть о бессознательном раскаянии в собственной щедрости у философов, что имело настолько важное значение, что до сих пор ещё оказывает влияние на современные нейронауки. Вспомним даймона Сократа, его внутренний голос, который действовал очень специфически. Вроде бы это был голос бессознательного, очень похоже на бессознательное влечение. Но бессознательное влечение побуждает что-то делать, оно есть желание и толкает добиваться того, чтобы получить желаемое. Совсем иначе действует даймон Сократа, он вступает в дело каждый раз, чтобы отговорить что-то делать, чтобы отбить желание. Это очень напоминает бессознательное раскаяние в собственной щедрости, тормозящий рефлекс, блокирующий деятельность. Известно, как Сократ пренебрегал правилами этикета, так что нет ничего удивительного в том, что он мог страдать от раскаяния в щедрости. Поэтому он должен был найти другой источник счастья, вовсе не имеющий отношения к эгоистической щедрости, а больше связанный с деятельностью разума. Для это счастье было приравнено к добродетели, отсюда непременно должна была родиться теория, что недобродетельный и неразумный является также и несчастным. Эта точка зрения плотно укоренилась и в современных нейронауках, которые порой вообще доходят до того, что разделяют человека на две сущности: мозг и личность. Мозг в их видении предстаёт некоторым вредителем, ведь он заставляет расточать себя, он вынуждает отдавать, а не брать, хотя с точки зрения самосохранения личности выгодно как раз брать, а не давать, или, как минимум, не растрачивать себя попусту. Мозг же никак не подчиняется этому правилу. Но если уж не удаётся подчинить мозг нуждам личности, то нейронауки пытаются объяснить это расточительство, как некоторую добродетель. Но как было показано выше, для этого нет никаких оснований, и психотерапия должна двигаться совсем в другом направлении, а именно – в направлении тренировки человека для готовности к внезапным порывам бессознательной щедрости.
ГЛАВА 2
ТЕОРИЯ СТОИМОСТИ И ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
Тренировка готовности к бессознательной щедрости (эксплозивной готовности) подразумевает не только физическую готовность собственного тела, что тоже немаловажно, но также и некоторую часть частной собственности, которая добывается специфическим путём и предназначена для поднесения кому-то в дар. Такая собственность будет полностью удовлетворять условиями эксперимента только в том случае, если не будет добываться тяжёлым трудом и не будет получена в борьбе за её обладание. При этом следует рассмотреть сам феномен частной собственности, а затем рассмотреть указанную выше собственность, как её частный случай. В значительной степени частная собственность возникает из особенностей человеческой психики. Человеческий разум, подразумевающий способность считать большие числа, читать, писать, творить сложные предметы и многое другое, имеет и обратную сторону, своего рода побочный эффект, который возникает из-за такой разумности. Этот побочный эффект – склонность к манипулированию. Удовольствие от манипулирования человек способен получать ещё в самом раннем возрасте, например, взрослый легко может успокоить плачущего ребёнка, если притворится его марионеткой и позволит ездить на себе верхом или возьмёт игрушку и начнёт использовать её, как марионетку. Такая склонность к манипулированию в зачаточной форме наблюдается и у прочих высших приматов, что говорит о развитом мозге. Но именно склонность к манипулированию является условием высокого интеллекта человека по отношению к остальным животным.
Человек не выжил бы, если бы не научился использовать шкуры других животных, как одежду, а это манипулирование телом животного. Умение влезать в чужую шкуру, мимикрировать и даже копировать поведение животных и других людей обеспечило успех человеческому виду, это же стремление развило его интеллект. Можно сказать, что человек – это цитирующее животное. Процесс цитирования так или иначе требует высокого интеллекта. Впрочем, нужно сказать, что, если бы человек только манипулировал, а сам никогда не был марионеткой, его интеллект так не развился бы. Оказываясь в роли чьей-то марионетки, человек также перестраивается и изменяет своё мышление, и даже в большей степени, чем, когда манипулирует он сам. Если манипулирует он, то от этого ещё мало зависит его индивидуальное выживание. Если манипулируют им, то, будь он плохой марионеткой, он рискует быть вовсе убитым, и только хорошая служба позволяет ему сохраниться достаточно долгое время.
Кант в своё время такую склонность к манипулированию вообще назвал источником всякой безнравственности. Действительно, какое бы преступление мы не взяли, мы всегда будет видеть за ним либо стремление манипулировать чужим имуществом, либо стремление манипулировать чужим телом. Но вместе с тем, когда человек манипулирует вещью, он её меняет и преобразует, он учится обрабатывать дерево и металлы, создавать сложные орудия, строить дома и сложные производство. Всё это результат манипулирования вещами и проявление уже разумной деятельности. Кант считал, что разум как раз представляет что-то противоположное стремлению манипулировать, его категоричный императив – это врождённая разумность, которая велит относиться к другому человеку не как к средству, а как к цели. Вместе с тем, именно разум является причиной того, что человек манипулирует, и он легко переносит свои манипуляции с вещей и животных на других людей. Источник нравственности легче найти в чём-то противоположном и максимально далёком от разума, в какой-нибудь психически примитивной жизни, у травоядных животных, не имеющих ещё мозга, а лучше и вовсе у растений, питающихся солнечным светом и водой. Кант же пытается найти выход в разделении разума на составляющие, одна из которых допускает манипулирование другим человеком, а другая составляющая, напротив, к другом человеку всегда относится, как к цели. Но в таком случае уже не имеющие мозга организмы, которые с точки зрения нравственности выглядят самыми невинными, как уже упомянутые растения, должны быть признаны порочными и безнравственными. Здесь кантовская связка нравственности и разумности больше всего вызывает сомнения.
Вместе с тем, допуская стремление к манипулированию неотъемлемой частью человеческого разума, мы вынуждены допустить, что прогресс, материальный комфорт, экономическое благополучие человека проистекают из того же побуждения, что и тирания – из желания манипулировать. Только в одном случае происходит манипулирование вещами и прочими живыми организмами, а во втором случае – манипулирование уже другими людьми. Для древних людей часто гнёт собственных тиранов смягчался за счёт религии. В значительной степени боги представляли тобой ту силу, которая стоит над тираном и манипулирует уже им. Вера в такое божественное проведение в значительной степени облегчала тяжесть от осознания себя марионеткой царя. Возможно, в этом как раз заключается причина происхождения религий, как таковых. Жрецы разных религий были единственными, кто могли заставить тирана устрашиться, поскольку сами они были убеждены, что над ним есть некоторый господин, который страшнее самого тирана, и это избавляло их от страха перед тираном, а ему в свой черёд внушало страх их бесстрашие.
Второй известный способ избавить себя от гнёта манипулирования – это уже искусство, в смысле ремесла. Ремесло, то есть, умелое манипулирование вещами в значительной степени являлось утешением при тирании, а вместе с тем могло организовать людей так, чтобы они вовсе стремились манипулировать только вещами, а не друг другом. Нужно только обучить большинство людей какому-нибудь ремеслу, и специальность будет позволять им больше манипулировать вещами, чем друг другом. Но даже если тирания всё-таки установится, умелый ремесленник легче перенесёт её благодаря своему ремеслу. Дело в том, что часто человек, которым кто-то манипулирует, находит себе утешение тогда, когда сам в свой черёд начинает кем-то или чем-то манипулировать. Отсюда идущие с древних времён обряды козла отпущения, когда всё общество обрушивалось с травлей на одного человека, зачастую на довольно слабого, чтобы обвинить его во всех своих бедах. Обряд жертвоприношения богам, хоть и был связан больше с религией, но, тем не менее, наверняка имел и второй смысл, связанный именно с безнаказанным манипулированием телом другого человека. Ремесленник в нашем случае, испытывая на себе гнёт вышестоящих, вместе с тем, всегда находил утешение, причём самое безобидное для всех утешение именно в своём ремесле, то есть, в манипулировании вещами. Итак, мы уже нашли два, известных с глубокой древности, способа человека защититься от тирании: религиозный (объявить себя и своих вождей марионетками богов) и ремесленный (манипулировать вещами, а не людьми). Сложно представить, что есть какой-то третий. Во всяком случае, все сторонники демократии так и представляют себе положение вещей. Они полагают, что ремесло и обучение всех ремеслу является лучшей и самой действенной защитой от тирании. Действительно, этот способ куда более приятный, чем религия, и допускающий даже свободу. Да, технически этот способ сложнее, и в аграрном обществе его осуществить вовсе будет почти невозможно. Чтобы этот способ был эффективен, общество должно быть индустриальным, то есть, большинство населения должно жить в городах, а не в деревнях, и зарабатывать себе на хлеб ремесленным, а не крестьянским трудом. Крестьянский труд, конечно, тоже представляет собой манипулирование вещами, а также домашним скотом и растениями, это тоже своего рода искусство. Но в этом искусстве человек не может упражняться круглый год, поскольку работа зависит от смены сезонов, а орудия, которыми трудятся крестьяне, особенно сложные металлические орудия, всё равно изготавливаются в городе. Вероятно, причиной индустриализации стало именно стремление человека к свободе, и процесс этот был тесным образом связан с революциями в Европе.