Страница 10 из 11
Поэтому, наиболее безупречным с точки зрения защиты от коррупции был способ назначения на должности посредством голосования по системе cursus honorum. Проблема заключалась только в том, что такой способ назначения подходил для немногих состоятельных граждан, поскольку они не получали никакого жалования из бюджета и вообще в значительной степени распоряжались не бюджетными средствами, а своими собственными. Такие должностные лица обязаны были из своего кармана тратиться на общественные нужды, и чем выше лицо занимало должность в лестнице cursus honorum, тем больше оно обязано было тратиться. В силу этого таким должностным лицам разрешено было заниматься коммерческой деятельностью, ведь часть доходов они непременно должны элементарно раздаривать на благо государства. Хотя, возможно, кто-то возразит, что здесь имеет место не дарение, а именно купля-продажа, обязательная взаимность. Чиновник платил и взамен получал власть. Но дело в том, что власть была здесь возможна, но вовсе не гарантирована. Чиновник платил, когда он уже находился в должности, то есть, когда уже достиг власти. Конечно, он таким способом делал себе хорошую репутацию, чтобы продвинуться выше по лестнице. Но каждый при этом понимал, что лестница к вершине сужается, то есть, с каждой новой ступенькой количество должностей кратно уменьшается, пока на самой вершине таких должности не останется всего две: два консула, возглавляющих государство. Стало быть, только какая-то часть должностных лиц будет получать за свою щедрость власть, и никогда заранее неизвестно, какова эта часть. То есть, здесь вложение происходит с заведомо лишь вероятной прибылью, взаимность не является обязательной, следовательно, это не является куплей-продажей. Правда, для первой и предпоследней ступени в лестнице был некоторый «утешительный приз». Те, кто только начинали свою политическую карьеру, разумеется, могли разориться в должности, поэтому после занятия первой должности – должности военного трибуна они не возвращались в положение до занятия должности, а получали некоторые привилегии. Такое привилегированное сословие называли всадниками. Далее, предпоследняя ступень в лестнице должностей – претура, сопоставимая с властью министра, тоже фактически означала переход в новое сословие – сенаторов. Разумеется, лестница далеко не всегда действовала так, что лицо должно было пройти одну за одной все ступени. Ведь здесь главным принципом была именно политическая борьба, и наиболее успешный в этой борьбе легко мог перешагнуть сразу через несколько ступеней лестницы, если он был способен на равных конкурировать с теми, кто находились на высших её ступенях.
Таким образом, назначение на должности путём голосования через осуществление гражданами своего избирательного права тоже может представлять собой агонистику. Здесь присутствует борьба, но также присутствует и роль жребия. Кандидаты соревновались с собой именно в щедрости, и во многом именно от щедрости должностного лица зависело, кому отдаст предпочтение избиратель во время голосования. Хотя, конечно, бывало по всякому, и были целые группы демагогов, которые организовывали своих сторонников голосовать за какую-то идею. Но даже такой демагог, занимая должность, никак не мог быть уверен, что его изберут на следующую должность, если он не будет достаточно щедрым. Стало быть, находясь в должности, он всё равно соревновался в щедрости с другими должностными лицами своего ранга, а это поневоле вносило в соревнование элемент случайного жребия и примерно уравнивало шансы оппонентов. Соревнование в щедрости, по сути, есть такая же борьба, в которой целью может быть обладание чем-то, и может приводить даже к гибели одного из противников, только проходит эта борьба исключительно по строгим правилам, которые стремятся уравнять шансы противников. Но таким способом происходит избавление от возможного посттравматического стресса, и щедрость не переходит со временем свою противположность. То есть, конечной целью здесь всё-таки является растрата, а не захват и присвоение.
И даже третий способ назначения на должности, когда общество или некоторое экспертное сообщество просто назначает человека за его способности на некоторую службу, в Античности тоже представляет собой агонистику. Ведь таланты и способности зачастую также достаются человеку случайно, как бы по жребию, и зачастую разглядеть эти таланты можно только в ситуации борьбы между их обладателями. Так даже в римские легионы легионеров набирали таким способом. Мало было волеизъявления, в легионы брали, как правило, свободных римских граждан, жителей провинциальных легионов или невольников могли привлекать только в порядке исключения, первых во вспомогательные легионы, вторые, записавшись в легион, автоматически переставали быть «рабами». По сути, легионы не были регулярной армией, в легионах всегда сохранялись черты ополчения. Так, через 10 лет службы легионер мог выйти в отставку, получить землю и некоторые налоговые привилегии. Правда, срок службы был 25 лет, и в течении этого срока он должен был являться периодически на военные сборы. В целом же, если легион не воевал, то он распускался без выплаты жалования. Всё это говорит о том, что жертвовать собой на войне, выносить лишения и проливать кровь было правом элиты, то есть, сословия граждан, которые составляли далеко не большинство населения страны, особенно в Риме. И понимая это, понимая свою искупительную роль, воины легионов дальше соперничали между собой за должности, на которые их, как правило, назначали без жеребьёвок и голосований. Но, получается, всё равно это была агонистика, потому что соперничали между собой те, кто уже находились в жертвующем, искупляющем сословии, и это во многом зависело от случайного жребия (никто же не выбирает, кем родиться), что в значительной степени уравнивало шансы между соревнующимися. Именно это представляет собой действительную, а не мнимую систему сдержек и противовесов. Ветви власти не просто отличаются друг от друга по исполняемым функциями, но и теми способами, какими в каждой ветви в большом государстве должностные лица назначаются на должности: по жребию, путём голосования или путём делегирования из привилегированного сообщества.
Но основу, делающую римскую республику агонистической сверхдержавой, составляли конечно те должностные лица, что выбирались голосованием, в частности, так выбирались и два главы государства – консулы. Поскольку их основной обязанностью была щедрость, то, согласно условиям эксперимента, они не должны были работать и получать свою имущество в борьбе за обладание. Стало быть, их капитал складывался в основном из ренты от сдаваемых в аренду земли и недвижимости. Это одна из причин, почему запрещено было продавать землю и недвижимость иностранцам, то есть, тем, кто не являются гражданами. Ведь владелец земли одновременно получал и политические права и даже некоторые обязанности по управлению государством, с другой стороны, если бы владельцы недвижимости распродали свои владения ради быстрой выгоды, они могли бы быстро разориться, и государству стало бы не хватать должностных лиц. Впрочем, далеко не только в Античности государство защищало собственников земли от продажи своих владений, но только в Античности у них был свободное право сдавать свою недвижимость в аренду кому-угодно, хоть иностранцам без каких-то пошлин и выплат в бюджет страны. Это обеспечивало стабильность ренты, что служило гарантией того, что арендодатели не станут скупцами, если вдруг обстоятельства вынудят их подстраиваться под колебания ренты и слишком переживать о своих капиталах. То есть, если им не удастся сдать свою недвижимость в аренду своим согражданам, они могут сдать по той же цене её кому угодно ещё из любой иной страны или даже провинциалам из своего государства, не пользующимся гражданскими правами. К тому же, понятно, что если бы владельцы земли сдавали своё имущество в аренду только своим согражданам, а затем эти же деньги тратили на нужды государства, то это было бы лишь косвенным налогообложением. Более того, поскольку каждое должностное лицо само решало, сколько средств вкладывать в государство, то с его планами могли расти и аппетиты, и получалось бы, что он добивается процветания своего государства за счёт разорения своих сограждан. Но сдача земли в аренду иностранцам всё меняла. Теперь государство содержалось хотя бы частично за счёт иностранных инвестицией, но это было не разорение предпринимателей из других стран, а издержки международного рынка. Любой предприниматель, торгующий на большом рынке, учитывает и включает в стоимость товара расходы на логистику, в которые включается и аренда помещений и транспортов, в которых товар будет храниться и на которых будет перемещаться. Фактически, здесь ничто не мешает сохранить полезные элементы свободного рынка, а между предпринимателями сохраняется свободная конкуренция в цене и качестве товара. Вмешательство государства заключалось только в том, что устанавливало минимально допустимый размер стоимости аренды недвижимости в нём. Ведь стоимость аренды была напрямую связана со стоимостью земли, с её качествами, с её полезными свойствами. Например, из двух совершенно одинаковых помещений дороже сдавалось то, что находилось в черте города, а то, что находилось за городом, естественно, сдавалось дешевле. Стало быть, размер государства, его военная мощь и уровень экономки также влияли на стоимость земли в нём. То есть, нижний порог стоимости аренды был твёрдо зафиксирован, а вот верхний порог не был ничем ограничен. То есть, арендаторы могли предлагать владельцу земли какую угодно цену и свободно соревноваться между собой. Разумеется, тот производитель, что имел больше спроса на свой товар и извлекал прибыли больше, чем другой, мог предложить арендодателю большую сумму. А раз так, то подобные сборы никак не мешали конкуренции предпринимателей и совершенно не нарушали главный принцип свободного рынка. Иностранец имеет такие же возможности арендовать землю у владельца, как и его соотечественник, изначально их права совершенно равны. Отличается только минимальный размер импортного сбора в разных странах, который одинаков опять же для всех: и для иностранцев и для соотечественников.