Страница 7 из 13
«Господи Иисусе Христе, помилуй! Прости рабе твоей Анне ее грехи вольные и невольные».
Моя бабка особо тщательно заботилась о воспитании своей дочери. В семь лет моя мать была уже вполне светской барышней; умела принимать гостей и поддерживать беседу. Однажды, когда моя бабка ожидала визита какого-то посла, она поручила принять его своей дочери, еще совсем ребенку. Моя мать старалась изо всех сил, предлагала чай, печенье, сигареты… Напрасный труд! Гость, ожидавший хозяйку дома, не обращал на попытки маленькой девочки ни малейшего внимания и не произносил ни слова. Моя мать уже исчерпала все средства, когда вдруг, охваченная внезапным озарением, спросила: «Может, вы хотите пиWсать?» И тут посол оттаял. Моя бабка, вошедшая в этот момент, застала его громко хохочущим.
По линии отца я знал только бабку. Мой дед, Феликс Эльстон, умер задолго до брака моих родителей. Говорили, что он сын прусского короля Фридриха-Вильгельма IV и графини Тизенгаузен[16], фрейлины сестры короля, императрицы Александры[17]. Отправившись в Пруссию навестить брата, императрица взяла с собой фрейлину. Та внушила прусскому королю такую страсть, что он готов был на ней жениться. Некоторые утверждают, будто история эта действительно завершилась морганатическим браком; другие – что молодая женщина отказалась от этого союза, чтобы не покидать императрицу, но тем не менее уступила настойчивости прусского короля, и от этой тайной любви родился сын, Феликс Эльстон. Злонамеренные умы той эпохи увидели в его фамилии соединение двух французских слов: elle s’éto
До шестнадцати лет мой дед жил в Германии. Затем приехал в Россию и вступил в армию. В дальнейшем он стал командующим донскими казаками[19].
Он женился на графине Елене Сергеевне Сумароковой, последней представительнице этой семьи[20]. С учетом этого обстоятельства император позволил моему деду Эльстону принять титул и фамилию жены. Та же честь была оказана моему отцу, когда он женился на последней представительнице рода князей Юсуповых.
Моя бабка по отцовской линии была любезной старой дамой, маленькой и кругленькой, с доброжелательным лицом и взглядом, полным доброты. Она набивала бесчисленные карманы своих надетых одна на другую юбок самыми разнообразными предметами, которые называла «полезные подарки для друзей». Это была странная смесь туфель, зубных щеток, лекарств и различных предметов туалета, включая самые интимные. Она выкладывала этот хлам перед нашими гостями, внимательно ища на их лицах признак, позволяющий определить, какой предмет кому наилучшим образом подойдет. Так что мои родители всегда искали хитрые способы, чтобы заставить ее оставаться в своих апартаментах, когда в доме бывали посторонние.
У нее было две страсти: филателия и разведение шелковичных червей. Последние заполонили дом; они были на всех креслах, где гости давили их, садясь, что причиняло сильный урон их одежде.
Когда мы бывали в Крыму, ее интерес переходил на сад. Но и здесь проявлялись ее странности. Убежденная в том, что улитки представляют собой наилучшее удобрение для роз, она прочесывала имение в поисках этих моллюсков, а по возвращении топтала свою добычу ногами до превращения их в склизкую массу, которую отдавала садовникам. Те воздерживались от ее употребления, но, желая доставить моей бабке удовольствие, непременно приносили ей несколько недель спустя самые красивые плоды и цветы, выращенные, по их словам, благодаря удобрениям из улиток.
Щедрость ее была безграничной. Когда она раздала все, что имела сама, продолжала приходить на помощь неимущим, прося за них своих друзей. Нас, брата и меня, она очень любила, хотя часто становилась жертвой наших розыгрышей, один из любимейших среди которых заключался в том, чтобы уговорить ее подняться на лифте и остановить его между этажами. Тогда несчастная перепуганная женщина принималась звать на помощь, а мы изображали спасение, которое она никогда не оставляла без награды. Тот же трюк мы использовали и в отношении не нравившихся нам гостей, но всегда старались вызволить их до появления слуг, которые тут же сбегались на их крики.
За несколько мгновений до смерти бабка, верная своей странной мании, велела принести ей шелковичных червей. И, налюбовавшись ими в последний раз, мирно испустила дух.
Мой отец всю жизнь был верен девизу рода Сумароковых – «Одним путем без изгибов». В нравственном отношении он стоял выше большинства людей из нашего окружения.
Внешне он был высок, красив, строен и элегантен, с темными глазами и черными волосами. Хотя с возрастом он располнел, но всегда сохранял превосходную выправку. Он был скорее здравомыслящим, чем по-настоящему умным. Нижестоящие, особенно подчиненные, любили его за доброту; но в отношениях с начальством он проявлял мало дипломатичности, и его прямота создавала ему некоторые неприятности.
Совсем юным, он почувствовал вкус к карьере военного и вступил в Кавалергардский полк, командиром которого он станет позднее, перед тем как быть назначенным генерал-адъютантом императора. В конце 1914 года государь поручил ему некую миссию за границей, а после возвращения назначил московским генерал-губернатором.
Мой отец был плохо подготовлен к управлению огромным состоянием, которое принесла ему моя мать после брака, и сделал много неудачных вложений. Старея, он стал проявлять признаки чудачеств, напоминавших его мать, графиню Елену. По натуре своей он слишком отличался от моей матери и не мог ее понять. Он был, прежде всего, солдатом и не любил интеллектуальные круги, нравившиеся его жене. Ради любви к нему она пожертвовала своими личными вкусами и отказалась от многих вещей, которые могли бы сделать ее жизнь приятнее.
Наши отношения с отцом всегда были отстраненными. Они ограничивались целованием ему руки по утрам и вечерам. Он ничего не знал о нашей жизни. Ни мой брат, ни я ни разу не смогли поговорить с ним по душам.
Моя мать была восхитительна: стройная, тонкая, изящная, с очень черными волосами, загорелой кожей и голубыми глазами, сверкающими, словно звезды. Она была не только умна, образованна и артистична, но и обладала необыкновенно добрым сердцем. Никто не мог устоять перед ее очарованием. Нисколько не чванясь своими исключительными достоинствами, она была сама скромность и простота. «Чем больше Небо вам дало, – часто говорила нам она, – тем больше у вас обязательств перед людьми. Будьте скромны, и, если имеете в чем-то превосходство, не показывайте этого тем, кто одарены, возможно, менее щедро».
Жениться на ней хотели представители лучших семей Европы, в том числе и августейших, но она отвергла все предложения, решив, что выберет мужа по своему вкусу. Дед, уже видевший свою дочь на троне, приходил в отчаяние от такого отсутствия у нее честолюбия. Его отчаяние усилилось еще больше, когда он узнал, что она решила выйти за простого гвардейского офицера графа Сумарокова-Эльстона.
Моя мать имела природный талант к танцам и актерской игре, ставивший ее в один ряд с лучшими профессионалами. На большом костюмированном балу при дворе, на котором гости должны были предстать в боярских костюмах XVI века, император попросил ее сплясать русскую. Несмотря на то что не репетировала с оркестром, она так успешно импровизировала, что музыканты без труда аккомпанировали ей. Ее вызывали на бис пять раз.
Знаменитый директор московского театра Станиславский, увидев ее игру в благотворительном спектакле «Романтики» Эдмона Ростана, явился к ней домой и умолял вступить в его труппу, уверяя, что ее подлинное призвание театр.
Всюду, куда входила моя мать, она привносила свет; ее взгляд лучился добротой и нежностью. Одевалась она со сдержанной элегантностью, не любила драгоценности, хотя владела самыми лучшими в мире, и надевала их лишь по особо торжественным случаям.
16
Графиня Екатерина Федоровна Тизенгаузен (1803–1888) – внучка фельдмаршала М.И. Кутузова (дочь его третьей дочери Елизаветы Михайловны от первого брака с Ф.И. Тизенгаузеном).
17
Жена Николая I Александра Федоровна, урожденная принцесса Шарлотта Прусская (1798–1860).
18
Она удивляется (фр.).
19
Ф.Н. Эльстон был начальником Кубанской области и наказным атаманом Кубанского казачьего войска (1863–1869).
20
Елена Сергеевна Сумарокова была второй дочерью генерал-адъютанта графа С.П. Сумарокова, не имевшего сыновей. Ее старшая сестра Зоя была замужем за князем А.В. Оболенским, однако бросила его и примкнула за границей к революционному движению; ее новым мужем стал польский революционер В. Мрочковский. Видимо, по этой причине графский титул отца унаследовала Елена.