Фармацевт 3

Сообщение внешне не заинтересовало Шваба, однако он настоятельно просил привезти образцы для анализа и даже обещал сделать небольшую скидку за его выполнение и выдачу сертификата для продажи. Почуял Хельмут золотую жилу.

Разговор у нас затянулся. Тем более что баварское пиво из холодильника оказалось неплохим. Я даже не заметил, что рабочий день закончился. Лида давно убежала домой, чтобы не оставлять детей одних.

Собрав пустые бутылки из-под пива в пластиковый пакет, я вышел в опустевший торговый зал. На улице уже горели фонари.

— Шваб, наверно, приедет домой только поздней ночью, -подумалось мне. — Вот старик неугомонный, даже его приятель Краузе ушел на пенсию, а этот все работает, да еще сам мотается по стране.

Убрав бутылки в мусорный контейнер для стекла, я поставил аптеку на сигнализацию и отправился в сторону дома.

Вечером наша улица была безлюдной и практически без рекламы. Но фонари давали достаточно света, чтобы чувствовать себя комфортно.

— Рассказывай! — налетела на меня жена, когда я зашел в прихожую.

— Ты о чем? — недоуменно глянул я на неё.

— Не притворяйся! — засмеялась та. — Рассказывай, о чем ты так долго беседовал с этим старичком?

— Ну, почему же сразу старичок, разговаривал я с мужчиной в полном расцвете своих восьмидесяти двух лет. А во-вторых, это владелец Мюнхенской аналитической лаборатории и однокашник Краузе по Гейдельбергу.

И договорились мы с ним о регулярных поставках наших препаратов в Мюнхен, сразу в две аптеки.

— Ура! — крикнула Лида и, крепко обняв меня, повисла на моей шее. Хорошо, что она в свои тридцать пять осталась такой же тростинкой, как и в двадцать. Поэтому я довольно легко выдерживаю такие изъявления восторга со стороны своей второй половинки, и шея до сих пор в целости. Хотелось бы, чтобы и в дальнейшем вес жены не менялся, потому, как все же шея у меня не железная.

— Ну, все, все, я тебя тоже люблю, — успокоил я жену и осторожно поставил на пол. Обе девицы, услышав непонятный шум, тоже выскочили в коридор и сейчас внимательно разглядывали своих родителей.

— Что тут у вас происходит, — поинтересовалась Яна. — Шумите, кричите. Вы не ругаетесь, случайно?

— Не ругаемся, — ответил я и сам пошел в атаку. — Так, девушки, сегодня я вас не проконтролировал. У вас все на завтра готово в школу?

— Да, папочка, — дружно заверили обе и поспешно удрали к себе в комнату.

Лида рассмеялась.

— Здорово у тебя получается, к сожалению, все мои слова они пропускают мимо ушей.

— Ничего, дорогая, крепись, это еще цветочки, ягодки будут года через два, когда Герде исполнится четырнадцать лет, а у Яны уже появятся кавалеры, — ободрил я жену.

— Да, ну тебя, Саша, вечно меня пугаешь, — сообщила жена и добавила, — Лучше пойдем ужинать, я форель запекла в духовке и картофель по-шведски.

За ужином я подробней рассказал о визите Хельмута Шваба и обрисовал перспективы после возможного заключения договоров. Лида, работая заведующей аптекой, привыкла, что ее должность номинальная и нужна лишь для организации работы персонала. Все вопросы развития, снабжения и прочего решались в аптекоуправлении Караганды.

А сейчас все эти проблемы надо было решать нам.

Вот мы их и решали, и пока без особых неприятностей.

Шваб позвонил через пару дней и сообщил, что у него все готово, и меня ждут в следующий четверг у нотариуса в Мюнхене. Сообщив, что обязательно буду, я, в свою очередь, позвонил юристу, готовившему наш договор о покупке аптеки с Готлибом Краузе. К счастью, в четверг он мог позволить себе поездку в Мюнхен, поэтому через несколько дней мы с самого утра катили с ним туда на электричке. По дороге я обстоятельно ввел его в курс дела, и юрист успокоил меня, заявив, что в таких стандартных договорах немного подводных камней, и за пару часов мы вполне сможем решить все вопросы.

До нотариальной конторы мы добрались немного раньше назначенного времени.

Однако все заинтересованные лица уже были на месте.

Кроме Хельмута Шваба и нотариуса, восседавшего за огромным письменным столом, присутствовали еще двое пожилых мужчин. Один из них явно был потомком известного древнего народа.

Когда мы зашли, нотариус, как хозяин, предложил нам присесть и взял на себя обязанность представить друг другу.

Улыбнувшись, я пожал руки Бруно Ланге и Якову Блюменталю, владельцам нескольких гомеопатических аптек Мюнхена.

Пока наши юристы обсуждали тонкости договоров, оба провизора с интересом разглядывали меня. Первым решился на вопрос Яков Блюменталь.

— Херр Циммерман, мы, безусловно, рады познакомиться с представителем советской медицины, опытным врачом-психиатром. Сразу скажу, меня удивляет то, что вы смогли, занимаясь непрофильным для вас разделом медицины создать успешный гомеопатический препарат. Может, поделитесь с нами, как вам это удалось.

— Однако! Вот так сразу, без прелюдий. Хрен вам дорогие товарищи, никаких подробностей, — подумал я, после чего вежливо ответил Блюменталю и Ланге.

— Господа, чтобы сразу снять все подобные вопросы, хочу отметить, что многому научился еще в детстве от бабушки-травницы. Но сами понимаете, на этом не остановился и продолжал систематизировать знания во время учебы в институте и во время работы в психиатрической больнице. Читал труды известных гомеопатов, в том числе и немецких. Мой упорный труд дал результат, с которым вы уже ознакомились. Надеюсь, что это не последнее лекарство, созданное мной. Сейчас я работаю над препаратом, повышающим потенцию у мужчин. Думаю, что он займет достойное место среди подобных лекарств.

Фармацевты переглянулись.

— Ну, что же, амбициозность еще никому не помешала в достижении цели, -грубым басом заметил херр Ланге. — Тем более, что вы, херр Циммерман делом доказали, что можете добиться нужного результата. Вполне возможно, что и с новым лекарством у вас все получится.

Блюменталь, между тем, сидел с задумчивым видом.

— А я ведь что-то слышал о подобном гомеопатическом средстве, лет двадцать назад, если не больше у вас в стране в аптеках Санкт-Петербурга появился препарат для лечения эректильной дисфункции. Я даже название припоминаю, что-то вроде Мигра, или Вигра. — сообщил он нам. — Кстати, тогда мой отец даже письмо написал своему дальнему родственнику, чтобы тот более подробно разузнал об этом средстве. Но, увы, лекарство внезапно исчезло из продажи. Непонятно, по какой причине.

Старый аптекарь вопросительно уставился на меня сквозь толстые окуляры в массивной черепаховой оправе, а у меня по спине поползли мурашки.

— Черт бы побрал, это интернациональное еврейское лобби!- думал я , — помнят все, что остальные забыли давным-давно.

— Хорошая у вас память, Яков, — пробасил Бруно Ланге. — Помните всякую дребедень. С чего вы вообще решили об этом заговорить?

Похоже, Бруно явно недолюбливал своего еврейского конкурента, поэтому придирался к каждому его слову.

Блюменталь снял очки, достал из кармана футляр, вынул из него замшевый платок и начал аккуратно протирать стекла.

Юристы продолжали негромко обсуждать нюансы договора, а мы с Ланге ждали, что ответит Блюменталь.

Протерев очки, тот взгромоздил их на нос и ответил:

— Дорогой херр Ланге, ну как не вспомнить, У нашей семьи в те годы имелась сеть аптек в Швейцарии, и мы не могли не отреагировать на появление такого интересного средства у коммунистов. К сожалению, как я уже вам говорил, конкретно узнать что–либо у нас тогда так и не получилось.

А сейчас молодой человек, приехавший из бывшего СССР, сообщает, что работает над созданием подобного лекарства. Вот у меня и возникли мысли, что наш херр Циммерман возможно имеет какое-то отношение к тем давним событиям.

Бруно громко засмеялся.

— Яков, вам самому то не смешно. Наш молодой партнер в те годы еще в школе учился. Что он мог тогда знать о гомеопатии?

Два старикана переговаривались, не обращая на меня никакого внимания. Понятно, что они терпеть друг друга не могли, но я то здесь причем?