Страница 8 из 15
В голове промелькнули шутки про любовь и желание остаться в Америке, но после этого у него точно случился бы инфаркт, а меня бы заперли в кампусе до самого отъезда, поэтому ответил я максимально спокойно:
– Американская гимнастка Кэти Ригби, познакомились с ней на Олимпиаде в Мексике. Товарищ Фирсов, не переживайте, «руссо туристо, облико морале».
Мой ответ его успокоил, шутка – нет.
– Смотри у меня, Добряшов, живо домой отправишься! – он погрозил мне кулаком и пошёл обратно.
«Интересно, в каком он звании? – я лениво проводил его взглядом. – И может ли он грозить вот так целому капитану?»
С этим невысказанным вопросом я отправился на лёгкую разминку, сегодня больших стартов не было, лишь знакомства, общая тренировка и тренировочные забеги, которые я все пропустил, сев на скамейку трибуны и подставив лицо весеннему калифорнийскому солнышку. Что моментально обломало многочисленных журналистов, которые, видимо, хотели видеть меня на дорожке стадиона.
***
Вечером мы встретились с Кэти, которая ждала моего появления и затем трещала без умолку, словно боясь, что я от неё сбегу, всё время моего занятия. Её непринуждённое общение, милое личико и приятный запах заставили меня вспомнить, что женщины у меня не было уже очень давно. Скрывая от неё возбуждение, я закончил тренировку и сел рядом, откинувшись на пластиковом стуле трибуны. Было уже очень темно, и нас вряд ли мог видеть кто из посторонних.
– Когда ты бежишь? – продолжила она свою трескотню.
– Через четыре дня.
– Думаешь победить нашего чемпиона? Хотя чего я такое спрашиваю, конечно, победишь, ты же всегда побеждаешь, – она сама спрашивала и сама отвечала на свои вопросы, мне лишь оставалось угукать, поддерживая разговор.
Внезапно она замолчала, и не успел я удивиться этому, когда запах её сладких духов стал сильнее, а к моим губам прикоснулись другие мягкие губы.
– Кэтлин, ты что делаешь? – поинтересовался я у неё, не отстраняясь, поскольку было это, не скрою, чертовски приятно.
– Я люблю тебя, Иван, – она отстранилась от меня, – с того самого дня, как ты повернулся, улыбнулся мне и повесил на футболку этот значок.
– Кэти, прости, но я даже не представляю себе, как мы можем быть вместе, – удивился я этому странному признанию, – я из СССР, ты американка. Эту пропасть, я не думаю, что можно как-то устранить или преодолеть. Я пока не хочу жить в Америке, а ты точно не захочешь жить в моей стране.
– Почему? – удивилась она.
– Ты из другой культуры и вряд ли сможешь встроиться в наше общество, 99% которого не говорит на английском.
– Что же делать? – она снова наклонилась и поцеловала меня, я ответил и жадно сгрёб её к себе, она даже не успела пискнуть. Несмотря на миниатюрность, она уже была совершеннолетней, в отличие от Мехико, где я даже не посмотрел бы на неё как на женщину.
Нацеловавшись, но оставив её у себя на коленях, хотя член требовал немедленного продолжения банкета, я со вздохом ответил:
– Для начала можно просто заняться сексом. Ты где живёшь?
– Сняла номер в мотеле неподалёку отсюда, – она улыбнулась и кокетливо поправила волосы, выбившиеся из-за уха.
– Диктуй адрес, буду у тебя ночью, – принял я решение.
Она быстро проговорила и даже рассказала, как мне туда добраться, выдав двадцать долларов наличными, чтобы я смог проехать туда на автобусе. Поцеловавшись на прощание, мы заговорщицки улыбнулись друг другу и пожали руки, перед тем как разойтись в темноте, она заверила меня, что закажет себе такси, чтобы ей не добираться до мотеля одной.
***
Утром я завалился в свою комнату довольный, счастливый, хотя и немного уставший. Влюблённая девушка растворялась во мне, а я отвечал ей тем же, поскольку впервые за долгое время от меня ничего не требовали, не просили, просто отдавались и были при этом счастливы. В голове, правда, засела мысль, что это могла быть подстава от спецслужб Америки, но в чём она могла заключаться, я не понимал. Пугать меня распространением информации о связи с американкой? Ха! Это насколько надо быть тупым, чтобы подумать, что я на такое клюну. Да советские газеты настолько привыкли на меня дерьмо лить, что эта новость пройдёт уже по накатанной и вряд ли кого удивит.
Это только в последнее время, после награждения меня звездой Героя, они поутихли, но я не сомневался, что дай только повод, и снова моё имя будут полоскать по полной программе. Суслов никуда не делся, а уж он, судя по всему, сильно на меня обиделся за разоблачение своего небольшого приработка на стороне перед Брежневым. И, самое главное, треснул так давно лелеемый им образ простого бессребреника, который он так тщательно культивировал многие годы в ЦК. Те, кому нужно было, теперь знали, как обстоят дела на самом деле и чего стоит эта его видимая простота.
– Иван? – с кровати раздался тихий голос Димы.
– Нет, агент ЦРУ, – ответил я, раздеваясь и понимая, как сильно от моей одежды пахнет женщиной. Запах её терпких духов явно разнёсся по комнате.
– Один день, всего один день прошёл, а ты уже нашёл себе девушку, – раздался обречённый голос с соседней кровати.
– Завидуйте молча, Дмитрий, – хмыкнул я, отправляясь в душ, слыша, как грустный вздох раздался мне вслед. На личном фронте у него было всё печально. Нет, девушки у него были, как не быть-то с такой машиной, но вот надолго они почему-то не задерживались.
***
Весь следующий день был посвящён тренировкам, а когда стемнело, я опять отправился к Кэти, с которой мы провели вторую яркую ночь. Рано утром, вернувшись на такси к кампусам университета, я постарался незамеченным вернуться к себе в комнату, но на входе в общежитие улыбчивый охранник, проверив мой пропуск, попросил заглянуть в комнату рядом со входом, сказав, что там меня ждут. Удивившись, я направился туда.
В абсолютно пустой комнате стоял только небольшой прямоугольный стол, два стула, на одном из которых вальяжно сидел незнакомый мне человек.
– О, Иван! – обрадовался он на неплохом русском, увидев меня. – Проходите, у нас есть к вам небольшой разговор. При этом он достал жёлтый бумажный конверт на завязках и демонстративно вытащил оттуда целую пачку фотографий, на которых мы с Кэти были изображены в весьма недвусмысленных позах.
«Нет, всё же в Америке тоже есть идиоты», – я едва не приложил руку к лицу и прошёл к столу, так же вальяжно развалившись на стуле, как и он.
– Мы бы хотели с вами подружиться, – с благодушной и покровительственной улыбкой сказал он, будто невзначай дотрагиваясь до фотографий.
– Кто это «мы»? Или у вас шизофрения? – полюбопытствовал я, решив по полной оторваться в этом разговоре, чем вызвал его оторопелый взгляд на меня.
– Мы – это некая дружественная вам организация, – попытался выкрутиться он.
– Я вас сейчас сильно разочарую, но у меня нет друзей, ни здесь, ни дома, – улыбнулся я, взяв в руки одну из самых ярких фотографий, где лицо Кэти было искажено гримасой наслаждения, – можно я эту себе на память возьму?
Улыбка с лица неизвестного стала спадать.
– Иван, вы, видимо, не понимаете, в каком положении находитесь.
– Да? – сильно удивился я. – Ну что же, расскажите мне об этом.
– Если эти фотографии попадут в вашу прессу, а они туда обязательно попадут, если мы не договоримся с вами, – начал он стращать меня, – вам грозят нешуточные проблемы за аморальное поведение: исключение из сборной СССР, всеобщее порицание и как минимум забвение как спортсмена. С вашей карьерой великого спринтера будет точно покончено.
– И вам совсем не жалко бедную девочку? – изумился я, показывая на Кэти. – Она же ваша спортсменка всё-таки!
– Иван, вам лучше сейчас думать о себе, – напрягся он.
Я тяжело вздохнул.
– Я почему-то раньше думал, что в ЦРУ работают умные, талантливые люди, – начал я, – знаете, такие рыцари без страха и упрёка, а, встретившись с первым же представителем этой организации, я вижу то же, что и везде: серость и убогость!