Страница 32 из 53
Вообще никаких прав! То есть только трудиться, трудиться и трудиться до седьмого пота. До гробовой доски, чтобы господам жилось в неге и довольстве!
Русским и гражданам сопредельных республик была уготована участь рабов… Как говорил Гитлер: «Для славян никакой гигиены, никакого мыла, чтобы смывать с них грязь. Только водка и табак в неограниченном количестве. А ещё лучше научить их общаться с помощью жестов!»
В невероятно огромном количестве начали продвигать эту идею в славянские массы с начала девяностых… Начали насаждать тот самый грязный миф, что в России только пьют и воруют… Чтобы не было даже мысли о том, что жить в кайф и без водки, без сигарет и наркоты…
Я своим ребятам проводил не одну лекцию о том, что алкоголь — это зло и что без него можно быть храбрым и мужественным. Мне возражали, а приводил реальные исторические факты. Против истории не попрешь, как не пытайся.
Весьма распространённое мнение о том, что пьянство — это отличительная особенность русского народа, что русские пили во все времена — не имеет ничего общего с действительностью. Данный исторический миф представляет собой немалую опасность, так как навязывает русским людям несвойственную им склонность к чрезмерному употреблению алкоголя. На самом деле, такое явление как пьянство было совершенно несвойственно нашим предкам. До крещения Руси было только три повода поднять хмельную чару: после рождения ребёнка, в честь победы над врагом и во время похорон.
Говорил, что до конца девятнадцатого века водку и другие спиртные напитки в России можно было купить только в питейных домах, прозванных в народе кабаками. Благодаря чему пьянствовала лишь весьма узкая прослойка населения, так как «принимать на грудь» разрешалось только в самом кабаке. Таким образом, о том, чтобы пьянство вошло в привычку русского народа в те годы и речи быть не могло.
Данную привычку начал усиленно насаждать сначала великий Пётр Первый, сам большой любитель выпить (чему он, кроме прочего, обучился в просвещённой Европе), а затем и Екатерина Великая, которая, не мудрствуя лукаво, прямо заявила, что «пьяной Россией легче управлять».
Кроме того, повсеместное насаждение кабаков велось в интересах пополнения царской казны. Ведь каждый держатель кабака облагался соответствующим налогом. Ради пополнения денежной массы и началась алкогольная экспансия.
Но ведь это разве интересно подрастающему поколению? Разве это прояснишь молодняку, который со всех сторон слышит истории о том, как «вчера с друзьями набухались и потом…» Потом обычно что-то весело-хулиганское, безбашенное и дурашливое.
И как после этого убедить, что это всё пьяно-веселое сходит до поры и до времени?
Только авторитетом давить. Только тем самым авторитетом, которого уважают и может быть даже боятся.
На моей памяти был такой случай, когда один из учеников-отличников пытался завоевать авторитет. Он и так, и сяк пытался показать себя, таскал жевачки, шоколадки, диски, но по итогу его всё также воспринимали, как обычного задрота. Да, принимали подношения, но не больше того.
Зато один из хулиганов, который учился через пень-колоду, как-то увлекся шахматами и принес небольшую доску. Через пару недель уже вся школа склонялась над мелкими шахматами на переменах, решали задачи, разговаривали о защитах, эндшпилях и комбинациях.
Может поэтому я и пытался воздействовать на пацанов через Гурыля. У него был вес, было уважение в пацанской среде. Его слушали…
Первыми мы навестили ребят с Рабочих. Как и у нас, у них была окраина города. Одноэтажные избушки, огороды, частный сектор. никаких квартир в районе пары километров поблизости, зато был аэродром позади, на который иногда садились «кукурузники».
А дальше лес, дальше грибы и ягоды… Комары с кулак и слепни размером со слона…
Сбор пацанов мы нашли сидящими на лавочках неподалеку от садика. Многие пацаны явно недавно вернулись с купания — мокрые волосы и капли воды на загорелой коже выдавали их с головой.
В центре сидели двое старших. Остальные как-то кучковались возле них.
— Ну что, пошли? — кивнул Гурыль на пару десятков ребят. — Или зассал?
С нами вместе был ещё Перец. Других Гурыль брать с собой не захотел. Горбыль тоже хотел поехать, но Гурыль отрицательно помотал головой:
— Мы идем не махаться, а с мирными целями. Не стоит напрягать лишний раз людей…
И вот мы вышли из покоцанных «Жигулей». При нашем появлении пацанва настороженно подобралась. Они настороженно уставились на нас. Оно и понятно — их тоже многих тягали в милицию, чтобы «прояснить и выяснить».
— Здорово бывали, пацаны Рабочие! — поднял руку Гурыль.
— И тебе не хворать, Гурыль, — отозвался один из старших.
— Пацаны, у меня к вам тема есть. Обкашлять надо, — сказал Гурыль.
— Что за тема?
— Нам бы с глазу на глаз перетереть. Потом вы уже у своих спросите, а мы…
— А вы слегка охолоните, — поднялся второй старшак. — У нас от пацанов секретов нет. И если хотите, то спрашивайте сразу. Всех спросите, все и ответят.
Гурыль взглянул на меня, я моргнул в ответ. Стоящий рядом Перец почесал нос. В принципе, озвучить наше дело можно и при всех. Всё одно остальные узнают.
Мы хотели сначала перетереть со старшими, обсудить, перетащить на свою сторону, чтобы расписать перспективы и бонусы за привод пацанов на наше небольшое соревнование. Ну да, без личного интереса вряд ли кто будет подтягивать пацанву. Но если нет, так нет. Можно и сразу перейти к делу.
— Что же, тема такая, пацаны, — откашлялся Гурыль. — Хотим собрать пацанов с Южи и устроить лютую спортивную зарубу. С призами, наградой и всякими плюшками. Накидали планчик, соревнования, всякое-разное.
— Люди говорят, что ты зачастил в ментовку? Закозлился, Гурыль?
— Нет, пытался пацанов выцарапать и сам ответ за себя держал, — ответил наш старший спокойно. — Хреново там, наших закрыли, слышали?
— Да слыхали. Пацанов жалко. И тех, кто в земле, и тех, кто за решеткой.
— Вот мы и не хотим повторения этой х…ни. Ведь по сути… Олимпиада она же… На время проведения Олимпиады объявляли священное перемирие, в это время нельзя было вести войну. Вот старшие и должны обеспечить это.
— Ты себя слышишь, Гурыль? — спросил старший по кличке Топор, Серега Чернокожев. — Что за хрень ты предлагаешь? Какую лютую дичь затираешь?
Остальные молчали. Ну да, когда старшие разговаривали, молодняк обычно молчал.
— Да нет никакой дичи. Мы на мировую вызываем. Вытрясти дурь из голов при спорте, пообщаться, войти в солидарность, — сказал Перец. — Сколько нам ещё можно с палками бегать? Мы хотим положить начало нормальной теме, чтобы решать вопросы не кулаками, а языком и головой. Чтобы поработать мускулами на нужное дело. Чтобы разборы были адекватные, а не только махались по факту того, что на чужой район заступили.
— Мы не хотим идти на поводу у синей темы, — проговорил Гурыль веско. — Не хотим, чтобы пацаны в молодые годы на параше торчали. Вы же не хуже нашего знаете, что заводилы той бойни сейчас кукуют на свободе, а ровные пацаны за них мазу тянут.
Топор вытащил сигарету из пачки «Опала», взглянул на второго старшего и дернул головой, словно молчаливо задавая вопрос. Тот кивнул. После этого Топор махнул рукой, показывая Гурылю отойти в сторонку.
Всё-таки старшаки поняли, что у них тоже может быть интерес, о котором не должны знать молодые. Что если будут призы, то будут и деньги, а с такого навара можно и поживиться.
Гурыль кивнул мне, взглядом показывая на место, куда мне следует отойти и где дожидаться решения. Ну да, я тоже был молодняком. И пусть я замутил всю эту тему, но договариваться должны старшие. Я же должен стоять в сторонке и тихо пялиться себе под ноги.
Пацаны негромко переговаривались между собой, пока старшие решали дела в отдалении. Да, это были те самые «дела», после которых в обиход пошла расхожая фраза: «Я не при делах!»
Когда так спрашивали, то можно было так ответить. Но! Тем самым молодой человек признавался, что он не пацан, а так — «не пришей…зде рукав». Такого можно было и чморить, разводить на бабки, лишать понравившейся одежды.