Страница 14 из 53
— В общем это… схорониться тебе пока надо. Ищут тебя и остальных, — проговорил отчим и выбросил сигаретный бычок в сторону пруда.
В этот момент я не чувствовал к нему неприязни и ненависти. Всё-таки встал на защиту мамы и Алёнки. Каким бы не был бухарем, но своё пошел защищать. Может и осталось в нём что-то человеческое, что-то такое, за что можно простить некоторые грехи.
— Сможешь найти машину? Тогда я буду ждать возле знака «Южи» в восемь вечера. Дорога, что на Иваново идет.
— Будет машина. Семягу попрошу, он не откажет. Хорошо, машина будет, но как ты там? У нас денег немного, но… — замялся отчим.
— Денег не надо. Лучше Алёнку с мамой защищай. Пока меня не будет, могут снова попытаться зайти.
— За это не переживай. Не зайдут, — уверенно ответил отчим. — Не хватало ещё шпанюков бояться.
— Береги их, а я вернусь и всё наладится, — твердо сказал я и протянул руку. — Слово пацана.
Отчим пожал руку в ответ.
Глава 7
'Никогда и ни при каких обстоятельствах не вступай
в перебранку в общественном месте'
Памятка «Правила поведения на улице»
Окольными путями, обходя Южу по широкой дуге, я выбрался к договоренному месту. Жрать хотелось неимоверно, но показываться в городе было опасно. Как сообщил отчим, сейчас милиция шерстила всех подряд. Проверяли в основном пацанов нашего возраста.
Ещё бы — столько смертей в один вечер!
Десять молодых человек уже не увидели рассвета. И среди них Серёга! Мой друг, который в моем прошлом относительно спокойно дожил до пятидесятилетнего юбилея, нянчил внуков и обожал рыбалку.
Я даже вспомнил случай, когда пришел к нему поудить, а он что-то замешкался и обещал быть позже. У нас с Серёгой даже было своё место для рыбалки — лично помогал ему делать мостки, где могли спокойно усесться два человека. Два умудренных жизнью человека могли спокойно половить рыбку, раздавить бутылочку и поговорить о том, о сем.
Но если кто наше место занимал, то мы не прогоняли — переходили на другой мостик. И вот в тот раз так получилось, что наш мостик занял молодой человек. Раскинулся так, чтобы каждому встречному-поперечному был ясно — тут есть место только для одного.
Поставил кресло, расставил удочки, снасти разложил так, чтобы никто другой не подсел… В общем, по рыбацким меркам повел себя по-козлиному. Я на это только усмехнулся. Вот Серёга появится, он ему объяснит, что так делать не нужно. Серёга не любил, когда поступают не по справедливости.
Ну что же, я закинул удочку неподалёку. Приготовился ждать концерта. Вскоре показался и Серёга. Он кивнул парочке знакомых, увидел меня и неспешно двинул. Проходя мимо своего мостика, он задержался. Посмотрел хмуро на молодчика. Тот в ответ даже бровью не повел. Серёга тактично покашлял. Молодчик снова хер забил.
— Ну что, сынок, клюёть? Али как? — нарочно врубил «деревенского» Серёга.
Молодой человек обернулся на него, но промолчал. Двое или трое рыбаков улыбнулись. Они были местными и порядки знали, а этот молодчик вряд ли был в курсе местных правил.
— Я тута с краешку кости брошу? Не потесню, навернысь? — продолжал валять Ваньку Серёга.
— Слышь, деда, тут одному места тока-тока. Ну че тебе — берега мало? Вишь, я и так не всё достал, не всё разложил. Прям впритык примостился.
Нормально там было места. Мы же под себя делали — с душой, стало быть. А то, что молодчик таким борзым оказался, ну так это поправимо. Вот и Серёга так же решил. Он хмыкнул, почесал уже седую голову и проговорил:
— Ну раз ужо не поместимся, тадысь… это… уё…вай, сынок!
— Чо-о-о-о? С какого это? Ты чего, дед?
— А ни х… и лука мешок. Это мой мостик. Я его делал, и я на него буду жопу усаживать. Давай-давай, уё…вай! Мужики, подтвердите, что это мой мостик.
Остальные рыбаки покивали:
— Да-да, это Степаныча мостик. Он сам с Лосем его делал. Лось, подтверди.
— Подтверждаю, — сказал я. — Лично этими вот руками и делали. Так что уважь просьбу старика, пацан.
Молодой человек тогда подобрал пожитки, подвинулся, освободил место и пробурчал:
— Ну, раз так, тогда без базара. Сразу бы сказал, деда, чего накаляться-то?
— Не, ты не понял меня, чудак человек. Я тебе ещё раз повторю — сбирайся и уе…вай. Нам с тобой теперь везде тесно будет.
Тому пришлось собраться и убраться восвояси. Больше я этого молодчика на нашем месте не видел.
Но это было в моём времени, а сейчас… Сейчас Серёга лежит в морге и всё! Не будет никакого мостка. Не будет никаких Серёгиных внуков, никаких сыновей… Ничего…
Я вздохнул и поджал губы. Конечно, грыз внутри червяк, размером с питона, но в то же время понимал, что всё только начинается. И что Серёгина смерть не должна оказаться напрасной.
Вот ещё смерть того пацана, которого нашли неподалеку от Серёги… Неужели это от моего удара он так неудачно упал? Неужели Колесо тоже нашел свою смерть рядом с тем, с кем не поделили девчонку?
Как же всё глупо получилось. Глупо, бездарно и кроваво! Ведь нам нечего было делить, кроме асфальта, а получилось так, словно боролись за свободу, веру, надежду и любовь. И ведь действительно искренне ненавидели друг друга только потому, что противник родился не в том месте и не в то время.
Жестокое время. Время ненависти, разочарования и страха.
Понемногу солнце начало клониться к закату. Подходил договоренный час. Машины изредка проезжали по дороге. Я ждал малиновую «копейку». Чтобы хоть как-то усмирить вой в желудке, я совершил небольшой набег на огород по соседству. Тихо натырил клубники, набрал немного вишни, а также спер два огурца. Получилось утащить ещё три пустых мешка. Они могут здорово пригодиться.
Да, улов небольшой, но обносить огород ещё на большее количество съестного не поднялась рука. Было стыдно, но когда кишка кишке бьёт по башке, то тут уже не до сантиментов.
Съестные припасы уже подошли к концу, когда возле знака «Южа» остановилась та самая долгожданная машина. Я высунулся из кустов, осмотрелся и короткими перебежками добрался до автомобиля.
Дядя Коля Семягин открыл заднюю дверь, и я ужом ввинтился на задние кресла. Машина тут же тронулась с места. Как будто водитель что-то вспомнил, остановился, а потом поехал дальше. Моего броска никто не заметил. Да никто на нас и не смотрел — никого на дороге не было, а всяких насекомых и прочую живность я не имел в виду.
— Здорово, Сашка, — буркнул он. — Куда тебя закинуть?
— Дядь Коль, здрасте. Мне надо до Юрьев-Польского добраться…
— Ого, это вона куда, — присвистнул дядя Коля Семягин по кличке Семяга. — Затаиться хочешь? Или куда к родным податься?
— Нет, дядя Коля… Есть там одно местечко, которое мне нужно. Да и ты в обиде не останешься, если поможешь.
— Да уж какие обиды, Санька. Я же всё понимаю, сам молодым был. Сам глупости всякие совершал. Конечно, знатную бучу вы замутили этой ночью. ПолЮжи на уши поставили. Возле морга матери на себе волосы рвут. Менты даже из Иванова приехали, трясут всех подряд. Может и посты на дороге будут, так что тебе лучше дерюжкой накрыться и не отсвечивать.
— Как скажешь, дядь Коль. Если что — только маякни.
— Обязательно. А что у вас там было-то? А то слухи всякие-разные ходят. Гурыля с его дружками в «обезьяннике» маринуют. Из Серовских тоже нахватали. Говорят, что у вас там чуть ли не война была…
— Не, дядь Коль. Какая война… Это у Серовских власть меняется. Лимон захотел во главе встать и завалил Левона. А на наших всё решил скинуть. Одним ударом Серовку под себя подмял и Вокзальные потрепать удумал.
— Дык это, ментам надо сказать об этом! — дядя Коля даже повернулся ко мне, отвлекшись от дороги.
— Ага, да только кто мне поверит? Скорее решат, что я своих выгораживаю, а на Серковских гоню.
— Но как же? А друган твой, Серёга… Он чо, неотомщенный будет в могиле гнить?
— Всё будет, дядя Коля, — буркнул я в ответ сквозь зубы. — И за Серёгу отомщу и родных в обиду не дам.