Противостояние II

Они ведь дома тоже не бездельничают. Их с малолетства к делу приспосабливают. Одного гусей пасти, другого за козой присматривать, третьего пастуху помогать. В деревне работы много и некоторые её виды традиционно считаются детскими. Забирая ребёнка к себе в школу, ты отнимаешь у домашнего хозяйства пару рабочих рук. А выгода от обучения в школе — она для большинства крестьян иллюзорна. Будет она — эта выгода — или нет, это ещё бабушка надвое сказала. На дальнюю перспективу, лет на десять — на двадцать, конечно, будет, но об этом знаем только мы — люди образованные. Крестьяне так далеко в будущее не заглядывают. Они живут одним днём. Их планы не распространяются дальше посевной или уборочной.

Посмеялись, когда Антоша сравнила Дашу с начальником отдела кадров какого-нибудь крупного предприятия. Поговорили и об этом. Потом Антоша спросила её об инженерах. Зачем они в том мире, если там настолько необразованное население. Если нет грамотных техников и рабочих, без которых труд инженеров теряет смысл? Инженер ведь сам кирпичи не кладёт. Он нарисует чертёж дома, а строить его будут рабочие, которые это умеют.

Даша с ней согласилась, сказав, что их появление в том мире и в самом деле кажется ей преждевременным. Если, конечно, королева не планирует использовать их в качестве преподавателей ремесленных училищ. Она, кстати, к этой части задания королевы ещё не приступала. Сейчас занимается исключительно учителями и медиками. Всё остальное придёт позже.

Потом Даша оживилась и сказала, что если бы удалось запустить производство листового стекла, бумаги и построить достаточное количество типографий, то затея с народным образованием и в самом деле могла бы сыграть. Тогда по крайней мере в каждом доме появятся книги. Для начала хотя бы учебники или книги-раскраски для детей. И родители из тех, кто поумнее, увидят хоть какой-то смысл в обучении своих детей. Это может открыть для них перспективы устроиться работать в городе и получить чистую и хорошо оплачиваемую профессию.

По поводу стекла Антоша не поняла, и Даше пришлось объяснять. Сказала, что в том мире нет промышленного производства листового стекла. Его нужно создавать с нуля. Окна в домах или и вовсе круглый год остаются открытыми или, в лучшем случае, закрыты большими кусками слюды. Некоторые используют вместо слюды промасленную бумагу, через которую ничего не видно. Благо, климат там такой, что по-настоящему холодно никогда не бывает.

А зеркал там нет даже в городах. И это тоже потому, что нет производства листового стекла. Маленькие зеркала ремесленники научились отливать и полировать, но это тяжёлая ручная работа, а поэтому зеркала получаются чрезвычайно дорогими. Далеко не каждый горожанин может позволить себе купить для жены и дочерей такое зеркальце. Короче, здесь у них проблема и довольно серьёзная. Люди могут видеть своё отражение только в воде.

Немного рассказала и о железной дороге. Оказывается, её в том королевстве и вовсе пока что не существует. Ведутся только первые изыскания по уже проложенному маршруту. Королева считает, что проходящая через всю страну железная дорога может подстегнуть торговую активность и меновую торговлю между отдельными областями.

Самое интересное в этом проекте то, что впервые в истории сделана попытка привлечь к финансированию проекта частных собственников — в основном богатых купцов и церкви. Покупка акций открытой концессии пока что идёт не очень активно — богатые люди не очень понимают её смысл, — но всё же идёт. Когда дорога заработает и владельцы акций получат первые дивиденды, то даже самым тупым станет понятно, что держать деньги в железном ящике дома просто глупо. Они поймут главную мысль капитализма — деньги не должны лежать мёртвым грузом, а должны работать и приносить новые деньги.

***

Потом разговор как-то незаметно перешёл на саму Антошу. Даша выслушала её рассказ о дне венчания, дёрнула плечиком, состроила гримаску и сказала:

— Да брось ты! Ты всё неправильно поняла! Ничего особенного это не означает. Мне самой десятки раз приходилось произносить эту формулу: «Первой жизнью ты обязан своим родителям, а новой жизнью Господу!» Обычная формальность. Констатация факта. Что здесь такого? Это вовсе не запрещают тебе и дальше любить своих родителей и прислушиваться к их советам. Или к словам других людей, которым ты доверяешь. И не обязывают тебя любить его. Сашке от твоей любви или нелюбви не холодно и не жарко. Любишь — хорошо, не любишь — ну и ладно. Ты пойми: ты была и остаёшься свободным человеком. Так что рассматривай эти слова просто как точку, заканчивающую одно предложение и открывающую другое. Как камень на развилке дорог, обозначающий конец одного отрезка пути и начало другого. Не более того.

— Маме показалось, что он вкладывал в эти слова другой смысл, — возразила Антоша.

— Мало ли что твоей маме показалось. Мамы тоже могут ошибаться. Как и папы. Они же его совсем не знают. А если ты не знаешь человека, то его поступки зачастую кажутся тебе совсем не тем, чем они являются на самом деле.

— А ты его знаешь?

Даша кивнула.

— Мне кажется да. — Она усмехнулась. — Интересный паренёк. И хобби у него довольно оригинальное.

— Хобби? Что ты имеешь в виду?

— Коллекционер красоты. Кто-то коллекционирует марки, кто-то древние монеты, а он коллекционирует красоту. Во всех её проявлениях. То есть не только внешнюю красоту, но и красивые мысли, красивые картины и скульптуры, красоты природы — да вообще всё, чем обычно восторгаются люди.

— Коллекционирует? Что ты имеешь в виду?

— Нет, он не собирает где-нибудь в подвале скульптуры и картины, чтобы любоваться ими в одиночестве. Вся его коллекция хранится у него в голове. Просто увидел где-то красивую скульптуру или картину и отметил у себя в памяти. А если разговор о ней зайдёт, он тут же воссоздаст её, чтобы его собеседник тоже мог на неё полюбоваться. Но это касается только материальных предметов. С красивыми людьми он ведёт себя иначе. Некоторым из них он может даже предложить присоединиться к нему. Ты, например, именно такой случай. Пару лет назад таким же экспонатом, который ему захотелось сохранить у себя, оказалась я. А потом мы с ним привыкли друг к другу и остались просто хорошими друзьями. И знаешь, мне от этого даже легче стало.

— Ты думаешь, я нужна ему вроде картинки на стене?

Даша пожала плечами.

— Не знаю я, Тонечка. Картинка? Нет, вряд ли. Он же дал тебе место рядом с собой, а это очень много значит. На красивых людей он обращает внимание, но далеко не к каждому он подойдёт, чтобы с ним заговорить. Знаешь, в большинстве случаев он этих людей как бы фотографирует для себя. Точно так же, как в случае с картинами или скульптурами. Сохраняет в памяти для какого-то применения в будущем. На всякий случай, так сказать. Но с тобой дело явно обстоит по-другому. Ты ему чем-то интересна. Это чувствуется. И не только своей внешностью. Наверняка он видит в тебе не только красивую девушку, но и что-то другое. Что? — мне не видно. Его логика мне не всегда понятна, хотя мы с ним уже довольно давно дружим. Мне кажется, полностью его понимает только Марина Михайловна.

— Она тоже его друг?

— Э, нет... — Даша зачем-то оглянулась на домик, — Марина Михайловна это случай особый. Совершенно особый. Я думаю, второй такой пары на Земле не было и никогда больше не будет.

— Они пара? — удивилась Антоша.

— Нет, я неправильно выразилась. Они гораздо больше, чем просто пара. Они единое целое. Он мне как-то говорил, что считает её частью самого себя, а она считает его такой же частью себя. Они даже когда сердятся друг на друга — со стороны это выглядит как досада на самого себя. Например, она ему что-то запрещает, а он при этом будет досадовать не на неё, а на себя, что заранее не сообразил, что этот запрет обязательно последует, и плохо обдумал свою просьбу. И она досадует на себя, что ещё вчера не догадалась, что сегодня ему этого захочется и ещё вчера не объяснила ему, почему так поступать нельзя или нежелательно.