Плохой нянька

— Хм, — начинает девушка, глядя вниз на мою руку. Затем Брук снова поднимает на меня взгляд, и на ее лице все то же выражение, что красовалось при нашей первой встрече, когда она сказала мне выметаться и езжать домой. — Можешь отпустить мою руку?

Я отпускаю ее с поднятой бровью и наблюдаю, как Брук скрывается наверху. Она не спускается какое-то время, оставляя меня снова прыгать с детьми на батуте. И неважно, что идет дождь. Я никак не могу загнать маленьких сопляков в дом.

Когда Брук наконец-то появляется, небо уже темное, и на ней снова надет тренч.

— Я ухожу на работу. Увидимся утром, — говорит она, даря детям — и мне — ослепительную улыбку. Улыбаюсь в ответ и слегка машу рукой, а потом крадусь к занавеске и выглядываю наружу, чтобы посмотреть, как она выезжает с подъездной дорожки и уезжает вниз по улице.

Моника должна появиться с минуты на минуту, и тогда я пойду на небольшое шоу в «Топ Хэт». Надеюсь, Брук это не покажется странным, но мне всего лишь хочется посмотреть, как она танцует. Черт, ладно, я просто очень хочу увидеть ее. Нет смысла проводить нашу последнюю ночь порознь.

Застаю детей, смотрящих YouTube, а затем… затем я резко разворачиваюсь и быстро активирую родительский контроль. Это что, черт возьми, они только что смотрели? Порно?

— Эти голые люди лизали друг друга там, — заявляет Кинзи. Издаю стон и нахожу несколько видео с котятами для них.

— Будьте паиньками, — наставляю я, поднимаясь по лестнице наверх в комнату Брук, чтобы переодеться. Нельзя же пойти стрип-клуб, и при этом выглядеть как последний задрот. Сопли и кровь, покрывающие всю мою футболку, это не то, что я нахожу сексуальным.

Переодеваюсь в черные штаны и темно-фиолетовые Доки, натягиваю белую рубашку и черный пиджак, украшенный булавками. Я привез этот наряд на случай, если Робу придет в голову устроить семейный выход или еще какую хрень. Ему нравится устраивать официальные ужины. До того, как жениться на Мерседес, он приезжал ко мне в Вегас и брал меня с собой. Но я не приемлю костюмы. Во всяком случае, не как нормальный человек.

Оставляю несколько верхних пуговиц расстегнутыми, чтобы было видно мои татуировки, и зачесываю волосы наверх. По правой стороне прохожу лезвием и сбрызгиваю спреем, чтобы оттенить волосы фиолетовым. Д-а-а-а. Выглядит охуенно.

Закатываю рукава пиджака и надеваю браслеты, прежде чем спуститься, где обнаруживаю детей, поглощенными каналом PewDiePie (Прим. пер.: PewDiePie, настоящее имя Феликс Арвид Ульф Чельберг — шведский видеоблогер и деятель шоу-бизнеса, создатель одноименного канала на YouTube).

Зашибись.

Стук в дверь даже не привлекает их внимания — только орду лающих чихуахуа и уродливую серую крысоподобную псину.

— Ведите себя хорошо, — говорю я и открываю входную дверь, используя ступню, чтобы придержать мелких гадов. — Входите.

Моника протискивается мимо меня, оставляя между нами как можно больше пространства. Сегодня она одета в более повседневную одежду, чем в прошлый раз, словно выучила урок. Джинсы и футболка лучше подходят для присмотра за детьми, нежели дизайнерское платье или брючный костюм.

— Не знаю, во сколько вернусь, — предупреждаю я, не давая женщине даже слова сказать. Я знаю таких, как Моника. Дай им только слово сказать, потом не заткнешь. Поэтому лучше всего сразу сказать, что и как, без каких-либо комментариев. — Убедитесь, чтобы эти засранцы находились в своих кроватях к девяти, — приставляю руки ко рту, наподобие рупора, — люблю вас всех! Увидимся позже!

Затем выскальзываю за дверь и иду к минивэну. Залезаю внутрь и еду к ближайшему банкомату, где быстро снимаю деньги, прежде чем отправиться в клуб.

Когда добираюсь туда, я паркуюсь перед входом и прохожу внутрь тускло освещенного клуба с золотыми и зелеными коврами, баром из искусственного дерева, который, вероятно, видал лучшие дни. Это не слишком убого или мерзко, но я бы также не назвал это высшим классом. В Лас-Вегасе места, подобного этому, просто не может быть. Но здесь, посреди гребаного леса, это единственный стрип-клуб. Я хорошо помню те времена, когда пацаном пытался прокрасться сюда с поддельным удостоверением личности.

Иду прямо к сценам, оглядывая их в поисках Брук. Ну, либо я пропустил ее выступление, либо она еще не выступала.

Когда я сажусь, ко мне подходит блондинка с пэстисами на сосках и в коротенькой юбочке, чтобы принять у меня заказ, рассказывая об их долларовых сиськах. Хах. Смотрю на нее, улыбающуюся мне, и не могу не чувствовать боль в животе.

Не хочу, чтобы моя женщина работала здесь.

Именно эта мысль приходит мне в голову, когда я оказываюсь в океане женщин, расхаживающих топлесс и крутящихся в одних стрингах вокруг металлических шестов. И эта мысль пугает меня до чертиков.

Моя женщина? С Какого хера Брук моя? Во-первых, это попахивает сексизмом. И в любом случае, я не могу остаться здесь. Ненавижу Эврику. Ненавижу. И не понаслышке знаю, как быстротечны отношения. В одну минуту ты думаешь, что не можешь жить без этого человека, а в следующую — вроде как желаешь, чтобы он свалил поскорее.

Почему я не могу оставить отношения между мной и Брук такими как сейчас? Красивыми, не испорченными.

Вздыхаю и зарываюсь пальцами в волосы.

— Можно просто пива? — спрашиваю я. Официантка кивает и уходит прямиком к бару. И под «прямиком» я подразумеваю, что она останавливается три раза ради долларовых сисек и трясет ими перед лицами пьяных похотливых неудачников.

Блядь.

Начинаю жевать губу, стуча пальцами по подлокотнику кресла, в котором сижу, и блуждая глазами по кабинке в углу — по женщинам в блестящих серебристо-золотых туфлях и стрингах, которые едва прикрывают их киски. Приватные танцы в самом разгаре, три разных танца одновременно.

Пока я наблюдаю за женщинами, которые извиваются своими телами на одетых коленях клиентов, чувствую, что меня начинает тошнить. И думаю, какой же я мудак. Не то чтобы для меня самого никогда раньше не исполняли приватный танец. Но когда смотрю на это с другой стороны, и представляю Брук на месте этих девочек, мне хочется врезать по стене кулаком.

Возможно, прийти сюда не было такой уж хорошей идеей.

Стучу своим ботинком по полу и решаю уйти прежде, чем Брук заметит меня, но затем сменяется песня и девушка на сцене передо мной растворяется в тени. Откидываюсь на спинку кресла, когда официантка ставит пиво на столик около меня и наклоняется, чтобы я сунул свои деньги между ее сиськами. Быстренько впихиваю десятку и убираю руку, наблюдая за темнотой на сцене со странным скручивающим мой живот ожиданием.

Внутри появляется странное чувство, когда я вижу Брук на сцене. Словно вот-вот потеряю голову.

Софиты тускнеют, а потом ярко вспыхивают, освещая пышные формы Брук, пока она прогуливается по сцене, словно по подиуму в Париже. Она в туфлях на высоких каблуках розового цвета, как жевательная резинка. И мне хочется съесть ее.

Вдруг осознаю, что наклоняюсь вперед, локтями упираясь в колени, а мой член становится в сто раз тверже, чем алмаз. Ай, детка. Ай.

На Брук крошечная розовая сорочка, пара пэстисов в форме сердечек, которые видны под полупрозрачной тканью, и малюсенькие стринги — единственный клочок, который скрывает ее гладко выбритую киску от толпы.

Облизываю губы и откидываюсь назад, затем беру пиво в руку, чтобы занять их хоть чем-нибудь, кроме члена. Внутри идет война: одна часть меня хочет насладиться шоу, а другая — хочет стащить ее со сцены и увести за дверь, обещая Брук, что ей больше никогда не придется работать здесь.

Но, как бы ни хотелось этого, у меня не хватит на это денег.

Отхлебываю огромный глоток пива, а затем морщу нос из-за дешевого горьковатого вкуса. Отставляю его прочь, когда Брук достигает пилона. Ее слегка загорелая кожа вспыхивает розовым и серебряным блеском. Он покрывает ее грудь, живот и бедра и мягко сочетается с мерцающими тенями и блеском для губ, которые она нанесла.