Страница 23 из 24
— Это монтаж, — повторила я, чувствуя, как по щекам текут горячие слезы. — Я никогда не…
— Не хочешь уходить ты, уйду я, — Леша грубо оттолкнул меня, когда я попыталась преградить ему дорогу и не дать уйти. — Чтобы завтра тебя здесь не было.
Я смутно помню, как продолжила кидаться на него, задыхаясь от слез. Как пыталась остановить, цепляясь ледяными пальцами за свитер. Пыталась объяснить, давясь собственными слезами.
Но все было тщетно.
В какой-то момент я поняла, что в квартире кроме меня никого нет.
Только я и разбросанные по кухни фотографии.
28
Проснувшись, я не сразу поняла, что случилось и почему я лежу на полу в прихожей. А стоило вспомнить, как глаза снова запекло.
— Хватит, — рыкнула на себя и попыталась встать.
В глазах потемнело от слишком резких движений, да так, что я в прямом смысле плюхнулась обратно на пол, шумно хватая ртом воздух.
Нервные потрясения никому не идут на пользу, а мой организм однозначно является противником стресса. Кто бы мог подумать, что у меня такая низкая стрессоустойчивость…
— Сейчас покормлю, — пообещала я прибежавшему ко мне Людовику. — Дай мне пять минут, котик. А лучше все десять.
Кое-как поднявшись на ноги, я неуверенно прошла на кухню, наступая прямо на разбросанные фотографии. В горле мгновенно образовался ком.
Ускорившись, я открыла холодную воду и начала пить прямо из-под крана. Затем, повиснув на раковине, ополоснула ледяной водой лицо.
Стало чуть лучше. Физически. Тяжесть с души никуда не делась.
Пошатываясь дойдя до холодильника, я достала пакетик с кошачьим кормом и вывалила в миску, чуть не упав, когда наклонялась.
— Да что ж такое-то, — выдохнула я, опустившись на пол и навалилась спиной на дверцу шкафчика кухонного гарнитура.
Людовик радостно мурча поглощал свой завтрак, никак не обращая внимание на припадочное состояние своей кормилицы. Хотя, если судить по встроенным в микроволновку часам, время давно перевалило за обед.
Прикрыв глаза, я постаралась привести себя в норму. Успокоиться.
Ничего критичного не произошло, ведь так? Ну, поигрался Борис Геннадиевич с фотошопом. Молодец, конечно. Но Леша же не дурак! Я старалась смотреть на все объективно. Очень старалась!
Покажи кто мне такие фотографии с Лешей в главной роли, я бы тоже психанула. Но затем, чуть успокоившись, нашла бы несоответствия.
— Вот сейчас их и поищем, — прошептала я, потянувшись в сторону ближайшей фотографии начала пристально ее разглядывать.
И чем больше всматривалась, тем страшнее мне становилось.
Это была я. Не какая-то взятая из просторов интернета фотка, на которую налепили мое лицо.
Встав на четвереньки, я начала собирать остальные фотографии, тщательно изучая каждую.
— Да как так… — неверяще прошептала я, снова почувствовав дурноту.
На снимках была я. И дело было даже не в бинте на руке. Маникюр, педикюр, цепочка с кулоном, которую я никогда не снимала, даже на ночь. Родинка на попе и даже маленький шрам на левой груди я смогла разглядеть, чувствуя, как мне не хватает воздуха.
Тут было два варианта. Либо я сошла с ума и не помню, как изменила Леше. Либо…
— Либо старый козел установил здесь камеры, — зло прошептала я и поднялась на ноги.
По пути в спальню я собрала все фотографии. Сначала я подумала, что Стужев просто сделал фотографию комнаты, например, в тот свой визит сюда, а затем нанял кого-то, наштамповав на них эту гадость.
Но на фото действительно я.
— И куда ты ее запрятал? — осмотрев ракурс, откуда были сделаны снимки, я уверенно подошла к шкафу, осматривая полки.
Когда знаешь, что искать и примерно где, то поиски не занимают много времени. Спустя минут пять я достала крохотную камеру и выдернув ее, оборвав провод, бросила на пол и раздавила ножкой стоявшего рядом стула.
Стало ли мне легче? Нет.
Я не знала, как доказать Леше, что это все ложь.
По распечатанным фотографиям определить подделка ли это — практически невозможно. Да и станет ли Леша меня слушать? Он же не идиот. Не мог не заметить шрам и родинку. Это если не брать в расчет цепочку и бинт.
— Что же делать? — спросила я у пустой комнаты.
Ответ пришел сам собой — ждать Лешу. Доказательств у меня нет. Аргументов в собственную защиту тоже. Но они мне и не нужны. Стоит Стужеву узнать, кто я, как он сам признается… должен признаться.
И все же… какая-то часть меня жаждала, чтобы Леша просто поверил мне.
Ни фотографиям, пусть и очень качественным.
Ни словам своего отца и его детектива.
Ни записям с камер.
А просто мне. Просто на слово.
«А сама бы ты ему поверила?» — противно попискивал внутренний голос. И ответа на этот вопрос у меня не было.
Я подошла к кровати, взяв в руки Лешину футболку. Прижала ее к груди и свернулась калачиком на постели. По щекам снова покатились слезы. Без всхлипов и без желания их стирать. Я просто уткнулась носом в футболку, вдыхая родной запах и пыталась понять, было ли все иначе, расскажи я Леше правду раньше?
Например, сразу. Еще в тот день, когда он прогнал тех мужиков, что с легкой руки Бориса Геннадиевича превратились в моих подельников.
Или в тот день, когда Стужев-старший ворвался сюда. Леша так искренне переживал за мою реакцию на тему его невесты… что мне стоило тогда не убегать, а признаться? Три слова всего.
Или еще вариант. Когда Борис Геннадиевич угрожал мне и предлагал денег. Что мне стоило позвонить отцу? И все. Всего этого не было бы.
Но я ничего не сделала.
И сейчас продолжая прогонять в мыслях вариант того, как оно могло быть, я просто лежала и ждала.
Хотелось верить, что, успокоившись, Леша выслушает меня. Поверит…
Но…
Время шло, а домой он не торопился. Периодически я проваливалась в странное подобие полудремы, с ужасом распахивая глаза и боясь, что пропустила его возвращение. Успокаивало одно. Не думаю, что Леша спокойно бы воспринял мою спящую тушку. Разбудил бы.
Наблюдая, как светлеет на улице, я поняла, что Леша не придет. Мне было страшно строить предположения, где он мог остаться ночевать.
Поэтому, выбрав самое логичное, я с трудом добралась до телефона и вызвала такси. Благо адрес особняка Стужева-старшего я знала.
29
Удивительно, но охрана меня пропустила сразу, как только я подошла к воротам. Ждали? Возможно. Логично же, что я начну искать Лешу, ведь сам он домой не вернулся. И, кажется, зря я приехала. Раз так легко попала в дом, значит его здесь нет.
— Ужасно выглядишь, Александра, — Стужев встретил меня сидя за столом.
— Вашими молитвами, — огрызнулась я, с какой-то апатией вспомнив, что даже волосы после сна не расчесала, просто разгладив их руками. Но какая разница? Меня заботил только один вопрос, и я поспешила его озвучить. — Где Леша?
— В Оттаве. Но сомневаюсь, что такая, как ты, найдет этот город даже на карте, — с улыбкой ответил Борис Геннадиевич, пододвигая ближе к себе графин и наливая стопку. — Видишь ли, мне здоровье не позволяет сейчас лететь и заниматься заграничными филиалами. Зато есть сын, которого здесь больше ничего не держит. Даже девушка, и та, — он рассмеялся, и отсалютовал мне, намереваясь выпить, — оказалась дешевой дрянью. Твое здоровье.
— Не подавитесь, — скрипнув зубами, я изо всех сил старалась сдержать клокотавшую в груди ярость. Снежинские не истерят.
Папочка был бы доволен. Сколько раз я слышала от него фразу про то, что врагов семьи мы уничтожаем с ледяным спокойствием и юридической поддержкой. Эх, папа, папа. Знал бы ты, как я хочу уничтожить твоего делового партнера.
— А ведь я предлагал тебе уйти мирно, — самодовольно продолжил говорить Стужев. — Сама виновата. Алекс тебя не простит. Никогда.
— Кармы не боитесь? — максимально спокойно уточнила я, как мантру повторяя про себя, что не буду кричать. Он не увидит ни слезинки на моем лице.