Его турецкий роман

- Я думала, что ты писатель, а ты оказывается врач, - отшутилась она, но, по-видимому, эта ее шутка ей самой показалась обидной. Надя виновато посмотрела Пругову в глаза и сказала: - Извини,

Андрюшенька. Сама понимаю, что вредно. Но мне сейчас надо. Я боюсь, понимаешь. Нет, я не его боюсь… Ты не представляешь себе, как я боюсь потерять то, чего ждала всю жизнь.

- Я понимаю, - сказал Пругов, - что вопрос, который я хочу тебе задать, бестактен. Но мне кажется, я должен знать. Скажи, как так получилось, что ты стала женой этого…, не могу подобрать более мягкого эпитета…, мудака?…Нет, если не хочешь, можешь не рассказывать, - отступил он, заметив, что Надя вдруг помрачнела. Она смотрела чуть вбок на быстро мелькающие серые пыльные оливы, растущие сплошной полосой вдоль дороги и молчала. Пругов не мог увидеть ее глаз, но подозревал, что они стали серыми и мертвыми. Как тогда, в бухте. И как тогда, Надя тряхнула головой, очнувшись от наваждения. Она, следуя российской натуре, выкинула окурок в окошко и, не поворачивая головы, словно боялась встретиться с ним взглядом, сказала:

- Ты прав. Я должна тебе рассказать. Ты имеешь право это знать…

Я была Апраксиной и собиралась выйти замуж. Не за Шпиля, я тогда даже не подозревала о его существовании. Мы с Никитой, так звали моего жениха, ехали к его родителям, чтобы познакомиться. Они жили в деревне… родители Никиты… Я была беременна, Андрюша. Еще ничего не было заметно, но во мне жил человечек. Маленький такой человечек, я чувствовала, что он во мне…Потом мне сказали, у меня должен был родиться сын. - Надя повернулась к Пругову, в ее глазах стояли слезы. - У Никиты был старенький автомобиль. Таврия. Он его постоянно ремонтировал, а он все ломался и ломался… У Никиты не было денег на новую машину, он работал инженером в институте. Откуда у инженера деньги? Я говорила Никите, давай поедем на автобусе.

Недалеко ведь, каких то полтора часа… Колесо лопнуло. Мы не очень быстро ехали, а оно лопнуло и нас бросило в сторону. А по встречной полосе ехал "Мерседес". Это Шпиль на нем ехал…

Надя стала рыться в сумочке, пытаясь найти сигареты, но не могла, пачка сигарет и зажигалка лежали на полочке, а она искала их в своей сумке. В сердцах она вытряхнула содержимое сумки себе на колени. Все попадало на пол - массажная щетка, косметичка, какая-то мелочь.

Пругов взял с полки пачку и протянул Надежде.

- Спасибо. - Она не стала собирать рассыпавшиеся вещи, бросила сумку в ноги и закурила.

- Вы столкнулись…

- Да. Я ничего не помню. Потеряла сознание. Очнулась в реанимации. Мне сказали, что Никита погиб. Он не сразу умер. Его привезли в больницу и там… И еще мне сказали, что у меня был выкидыш. Мальчик… А потом меня перевели в палату и маме разрешили ко мне прийти. Мы с мамой жили вдвоем, отца своего я не знала никогда. Даже отчество у меня от деда, маминого папы… С мамой пришел он. Шпиль. С цветами и фруктами. Как только он объяснил мне, кто он такой, я его сразу выгнала, послала к черту. И сказала, чтобы передачку свою забрал. Мама расстроилась. Оказывается, Шпиль сразу узнал кто я и что я, где живу, с кем. Он к маме пришел. Денег принес, хоть и вины его в этой аварии не было. Это я была во всем виновата, что не уговорила Никиту ехать на автобусе.

Надя сожгла сигарету в несколько затяжек и снова выкинула окурок в окно. И замолчала, закрыв глаза и откинув голову на подголовник сидения. Пругов тоже молчал. Он ждал продолжения рассказа, так как понимал, что Надежда решила высказаться, и она выскажется. Он не торопил ее с рассказом, но и останавливать не собирался. Хирурги говорят: чтобы потом было хорошо, сейчас надо сделать больно.

Вован мирно чмокал во сне на заднем сидении. Наверное, ему снилось что-то хорошее и доброе. Или вкусное.

- Я выписалась через десять дней. Никиту уже конечно похоронили.

Я поехала на кладбище в ту деревню, где жили Никитины родители. Они сказали, что их сын погиб из-за меня. Я уехала. А вскоре заболела мама, у нее обнаружили рак. Нужно было много денег, чтобы маму лечить. У нас же бесплатная медицина, ты знаешь… Учебу в институте я бросила, устроилась в кафе рядом с домом, мыла посуду. Дворником в нашем ЖЭУ работала на полставки. И так…, подрабатывала, где придется. Шпиль приходил регулярно. Он был таким заботливым. Носил цветы, конфеты, деньги предлагал. Я от всего отказывалась. Но мама мне все это время на мозги капала. Хороший человек, говорила, этот

Шпиль. Ни в чем не виноват, а видишь, как заботится? Наверное он в тебя влюбился. Нет, мама, отвечала я, он такой заботливый, потому что убил Никиту и нашего с Никитой сына. Но ведь было расследование, говорила мама, экспертизы разные. Не виноват Шпиль в аварии.

Несчастный случай. А я не хотела соглашаться. Мы с мамой все время спорили, а ей становилось все хуже и хуже. Умирая, мама сказала: если Шпиль сделает тебе предложение, не отказывайся. Я знаю, говорила мама, он тебя любит и тебе будет хорошо. Во всяком случае, не придется полы в подъездах мыть всю жизнь и объедки из кафе домой таскать. Обещай мне, просила мама, что выйдешь за Шпиля. Я пообещала, чтобы ее успокоить и мама умерла, уверенная, что свое обещание я сдержу. Я никогда не обманывала маму, ни разу в жизни. Но на этот раз… я решила ее обмануть. А почти сразу после похорон, которые оплатил Шпиль, я стала сомневаться в своем решении. Может и права мама, думала я. Не люблю его, и, наверное, никого после Никиты полюбить не сумею, но лучше жить с нелюбимым богатым, чем с нелюбимым бедным. А как жить одной, я не знала. Я растерялась от вороха проблем, которые свалились на мою голову. Какое-то время я не работала, в ЖЭК нашли другую. И в кафе нашли. И вообще работу я найти не могла, специальности-то никакой у меня не было.

Недоучившаяся студентка строительного института. А за квартиру платить надо было, и питаться чем-то. А Шпиль все приходил. Говорил, что любит меня, что влюбился еще тогда, когда меня из Таврии покореженной вытаскивали. И потом он в реанимацию приходил, когда я там в беспамятстве валялась. Врал, наверное… А может и нет. Может и сейчас он меня любит…, по-своему как-то. В общем, согласилась я, позволила себя купить. Вот и получается, что я продажная…дешевка.

…Сначала все хорошо было. Думала, стерпится слюбится. Не стерпелось и не слюбилось. Только хуже стало. Ревности всякие начались, ссоры, скандалы. А потом он из меня рабыню сделал, запретил без него из дома выходить… Ой, что это?

- Придурок какой-то…

Их уже давно пытался обогнать белый БМВ, но по встечке шел довольно плотный поток машин и у баварца обгон никак не получался.

Наконец слева образовался разрыв, БМВ, взревев оборотами, легко обошел "Пежо" и, мигая тормозными огнями, стал снижать скорость.

Вдруг он остановился и Пругов, избегая столкновения, ударил по тормозам, успев крикнуть Наде:

- Держись крепче.

Непристегнутый Вова ткнулся лбом в подголовник переднего сидения.

- Хуясе! - удивленно сказал он. - Че за байда? Ты че, Олегыч, опыта вождения не имеешь? Так предупредил бы.

Из белого БМВ вышли трое - два смуглых парня в белых майках и шортах и Шпиль собственной персоной.

- Вова, - тихо сказал Пругов, - похоже, сейчас будет драка. Ты как?

- Это че? Эти хренопутолы тебя подрезали?

Пругов, не ответив, вышел из машины. Надя сидела ни жива, ни мертва. Вован, кряхтя, стал выкарабкиваться из "Пежо" следом за

Пруговым.

- Надюха, не боись. Ща мы их уроем, козлов, - успокаивающе сказал он Надежде. - В чем дело, мужики? - это Вован уже говорил Шпилю и стоящим по бокам от него парнями.

- Ребята, займитесь толстяком, - сказал Шпиль подручным, - а этим, - он зло кивнул на Пругова, - займусь я.

Ребята послушно двинулись на Вову.

- Э, мужики, стойте! - крикнул Коваленко. - Че так сразу-то?

Покалякаем сперва. Не хотите? Тогда все равно погодите. У меня тут для вас сюрприз. - Вова снова сунул голову и руку в раскрытую заднюю дверку "Пежо" и через секунду высунулся. В его руке была бейсбольная бита. - О! Специально для таких, как вы дорожных гопников прихватил!