Страница 6 из 8
Используя электронную подпись, они сами оплачивали экспертизы. Все делалось ловко за спиной моего отца. Но было самое обидное: это документ, который подписал Жорик и его брат Вовик. Документ, в котором они сообщают, что Есентукова никогда не знали и даже не были знакомы с ним. Адвокаты занесли эти документы в суд. Именно те адвокаты, которые по липовым доверенностям представили себя адвокатами Есентукова. Это было преступление. И я, собрав все материалы и разобравшись с этим делом, решила помочь отцу.
Глава 17 «Любовь к машине»
Наши отношения с отцом между ним, мной и мамкой вроде бы как налаживались. Так казалось нам, но сердце все помнило. И вот, вроде бы сам случай дал возможность ему все исправить, показать, что мы дороже его машины, что мы ценнее. Но не тут-то было.
Кроме суда отца у меня был свой суд с Администрацией города, которая не хотела делать на нашей улице тротуар. Тогда я перегородила проход и отвела тропинку чуть дальше. Администрации не понравилось мое самоуправство, и они решили выйти в суд. Когда к нашему дому приехала экспертная организация, мы заборчик сняли, и нам нужно было, чтобы проход на время был перегорожен машинами. К нам приехало много друзей, они выставили по периметру вплотную свои машины, и нужна была еще одна. Мы позвонили отцу, и он тоже приехал. У меня было столько надежд на то, что наконец-то он понял, что машина – это всего лишь вещь, а близким надо помогать, ценить.
Но не тут-то было. Постояв совсем чуток, он позвонил мне и позвал к себе в машину. Да, он всё это время сидел в своей машине. Он не мог бросить ее. Я подошла к нему, и он начал рассказывать и показывать переписки с его сестрой, с мастером по ремонту, где он нес им всем какую-то ересь, о том, что к нам приехали все сносить, что нужна машина, чтобы поставить на его место. Я поняла, что он ищет того, кто бы его мог заменить, используя ложь и какую-то искаженную информацию.
Посидев рядом с ним, я увидела, чем он был занят все это время, а когда я вернулась домой, он применил следующий трюк. Позвонил моей сестре.
– Калика, тут такое дело. Меня мать твоя и сестра попросили машину поставить рядом с их домом, у них тут какие-то судебные дела с Администрацией города. Мы машинами перекрыли проход для пешеходов. Машина на тебя оформлена, ты как никак работаешь в полиции. Я у тебя разрешения не спросил.
– Убери срочно машину. Зачем вы вообще на меня ее переоформили, лучше бы на Туласи и оформляли, мне эти проблемы не нужны я в органах работаю.
– Ну ты позвони ей сама, тебя она лучше поймет.
Сестра перезвонила мне и эмоционально попросила убрать машину, на что я ей предложила:
– У меня стоит машина перед домом помощника судьи, она не боится как ты. Давай я номера спрячу. Одену на номера черные пакеты.
Сестра успокоилась и разрешила спрятать номера. Я вышла к машине. Отец уже разворачивал ее, чтобы уехать, как я остановила его и сообщила, что на номера надо надеть пакеты. Услышав это отец психанул.
– Не нужны мне никакие пакеты, я не могу подвести старшую дочь, помогая младшей! – возмущался он.
– Но ты ее не подводишь, она сама даёт согласие на это, – отвечала ему я.
Но он уехал. Он вновь покинул нас, оставив разбираться со своими проблемами. Когда я вернулась домой, мамка говорила много, много плохого о нем.... Я видела только ее мимику и открывающийся рот. А вокруг тишина. Я вспоминала и вспоминала его улыбку, счастье в глазах, когда он, протирая тряпочкой переднюю панель, разговаривал со своей машинкой. Прихихикивал. И с каким счастьем он помчался на своей ласточке.
Сначала я думала, что это его шанс изменить отношение к нам. Но эта история была показательным выступлением для меня: для понимания того, что у него есть только одна любовь – любовь к своей машине.
Глава 18 «Варианты возможности»
Я сама написала и подала документы в Арбитражный суд, описав все обстоятельства, и тем же временем обратилась к жене Вовика, старшего брата Жорика. Конечно, она ничего не знала, и мы любезно переписывались с ней. Я просила ее только об одном: поговорить с мужем и организовать мне встречу с Жориком.
Жорик узнал, что дочь Есентукова ознакомилась с делом, ему донесли следящие за моими действиями бывшие адвокаты. Поэтому на мои звонки он не поднимал трубку. Он бегал от меня, словно пацан. Я такого трусливого дядьки ещё не видела. Чего меня бояться? Почему бы не встретиться и не поговорить? Но нет, не знаю: то ли стыдно ему было, то ли он понимал, что натворил что-то непоправимое, и если вопрос этот и решать, то его же деньгами.
Жена Вовика и сестра Есентукова могли повлиять на обстоятельства, но обе понимали, что этот долг тогда ляжет на их семьи, и они тоже ушли в сторонку. Они не представляли, как далеко зайдет это неправедное дело.
Наконец-то нам назначили первое слушание. Все участники тряслись, и мы тоже. Сейчас вот вспоминаю: мне было так страшно, а чего я боялась? В зале заседания я выступала, не заискивая перед судьей, уверенно излагая свои доводы. Страшно было только в первый раз.
Судье очень не нравился этот процесс – это было очевидно. Он помнил деньги, взятые за это дело, понимал, что дело всплыло, и никто не знал, куда приведет кривая.
После первого слушания наше дело перенесли на месяц. Это так тяжело: ждать месяц. Было очень трудно направить свое мышление на жизнь в здесь и сейчас. В мечтах мы думали, что именно в следующем заседании нас впустят в суд, вновь откроют дело, и мы докажем, что не виновны.
Спустя месяц мы приехали за час раньше до заседания, поставили машину на единственное свободное место и стали ожидать всех остальных участников суда. Должен был подъехать наш адвокат, судья и лица, участвующие в этом деле.
Неожиданно для нас с отцом мимо проезжает ЕлиСсратов. Он припарковал недалеко от нас свой белый джип, и я проговорила:
– А вот и судья приехал. -
Отец сорвался с водительского места и побежал в его сторону, я не понимала, что происходит. Он подбежал к нему и стал говорить, указывая на машину:
– Мы тут! Вон там стоим! -
Судья не скрывал своего удивления. Он не понимал, что происходит. Отец вернулся в свою машину, и я его спросила:
– Что это было? -
Есентуков смотрел на меня и с удивлением задал вопрос:
– А кто это был, наш адвокат? -
Я рассмеялась:
– Нет, это наш судья! -
Да, мы посмеялись над неадекватностью и реакцией отца, но позже мне стало понятно, что это было. Спустя минуток 15 я решила пойти за кофе. Стоял трескучий мороз на улице и захотелось попить чего-то горячего. Я зашла в здание суда, и мы вновь встретились с судьей в кафетерии. Он набирал булочек, пышечек. Мы присматривались друг к другу.
Спустя еще некоторое время мы собрались вместе в зале заседания. Он проникся к нам. Я чувствовала его. Он осознавал, что в данной ситуации мы заложники системы. И наши шансы малы. В тот день он понимал свою причастность к этому делу.
Наше дело снова перенесли, но уже на пару дней, а не на месяц.
Приехав домой, я позвонила Роману и рассказала о точках встреч с судьей.
Рома объяснил мне:
– Поведение отца не случайность, это создание точек, где судья может посмотреть на твоего отца и на тебя, как на простых людей. Он может осознать и суметь помочь вам, но сделает ли он такой выбор – это будет важнее для него. -
Я успокоилась, продолжала читать мантры Нараяне, полагаясь, что он обязательно поможет мне победить, и справедливость восторжествует. Он сила добра и дхармы! И, конечно, я строила иллюзии и придумывала, как сложатся обстоятельства, твердо полагая, что именно так и будет. Я нуждалась в этой справедливости и защите Нараяны. Моей веры в него было много, но не достаточно…
Глава 19 «Ярость»
Мой учитель дал мне знание: "Не всякая победа приносит победу, не всякое поражение приносит поражение." Это объяснялось тем, что иногда видимая победа – это истинное поражение и наоборот. Учитель Кришна готовил меня к поражению, давая мне подобное знание, но надежда была сильнее.