Метель. Дилогия

Но сейчас их жизнь могла сложиться по-другому. Внезапно дверь дома открылась и на крыльцо выскочил дядя Миша.

- Галя, нужно в аптеку сбегать, бинты купить. Вот возьми деньги и давай быстро, одна нога здесь, другая там. Быстро, быстро.

Галя, схватив деньги выбежала на улицу. Ближайшая аптека тоже была на вокзале. Саша решил зря время не терять, он подготовил заклинание исцеления и прошмыгнул в дом. Тётя Нина, полуголая сидела на кухне спиной ко входу и отдавала ценные указания дяде Мише, что –то искавшему в соседней комнате. Сашина бабушка стояла рядом с ней и держала её за руку. Она подняла голову, увидела Сашу и махнула на него свободной рукой прогоняя его.

Саша потратил не больше десятка секунд, чтобы запитать плетение маной и запустить активированное заклинание по направлению к тёте Нине, следя за ним магическим зрением. Убедившись, что заклинание достигло цели, он захлопнул двери и вышел из дома. Больше здесь ему делать было нечего.

О результатах своих усилий по исцелению тёти Нины, Саша узнал уже в последний день праздников, перед отъездом. Пришла сама тётя Нина и горячо благодарила бабушку за помощь и лечение. Показывала ей чистые руки и говорила, что и на животе никаких следов не осталось.

- А это все благодаря тому, что ты быстро пришла, Нюра. При ожогах это первейшее дело быстро на помощь прийти. Скорая помощь только через час приехала, да собственно говоря, они и делать ничего не стали, выслушали нас, похвалили, сказали, что помощь оказана правильно, мазь от ожогов прописали и уехали. Так что вот, я тебе подарок принесла. Держи.

С этими словами она протянула бабушке флакончик духов.

- Да ты что, Нина? Не возьму я у тебя ничего, не выдумывай даже.

- Не обижай меня, Нюра. Это французские духи. У Миши на работе знакомый продавал. Был в Москве в командировке и купил в ГУМе два флакона, больше в одни руки не давали. Один флакончик жене подарил, а второй хотел своей начальнице подарить на юбилей и раздумал, потому что на работе отдельно с каждого деньги стали собирать на какой-то дорогой подарок от всего коллектива. Вот он этот флакон и продавал, а Миша мой, молодец, денег не пожалел, купил.

- Слушай, Нина, как-то мне неудобно от тебя подарки принимать.

- Знаешь, Нюра, если ты не возьмёшь, то эти духи Галька на себя истратит, а она мала пока духами пользоваться. И спрятать не получится, все равно найдёт. А ты вон Варе подаришь, ей самое то будет.

Бабушка засомневалась, брать или не брать? Тётя Нина, почуяв сомнения бабушки, усилила натиск и вскоре бабушка сдалась. Приняв дар, она тут же сама надушилась и тётю Нину надушила и маму. Флакон был небольшой, но изящной формы, его тут же водрузили на видное место в комнате, на полочку в простенке между окнами, выходящими на улицу.

Интересен факт, что в прошлой Сашиной жизни тётя Нина духов бабушке не дарила, но флакончик из-под французских духов, стоявший на полочке Саша прекрасно помнил. Он только не знал, откуда он там появился.

"Так это что же такое получается, – подумал Саша, - если по сценарию Джульетта должна выпить яду, то она его обязательно выпьет? А откуда она его возьмёт – это дело второстепенное?"

***

В конце мая, у Саши учебный год закончился и его перевели во второй класс. Оценки, по основным предметам были хорошие, а по арифметике так даже пятёрка. По чистописанию Саша получил твёрдую тройку. Тройка также была за пение и рисование. Зато по чтению была оценка пять.

Мать, получив на руки его годовую ведомость, сказала:

- Саша, надеюсь, что эти твои тройки последние и больше их не будет.

- Ну, конечно, мама. Только вот знаешь, я бы с удовольствием позанимался с кем-нибудь пением и рисованием дополнительно. Может быть ты сможешь договориться с учительницей на дополнительные занятия?

- Посмотрим, - уклончиво ответила мать.

Вскоре Сашину маму вызвали в город, в министерство народного образования нашей автономной республики и предложили ей в очередной раз переехать на другое место работы, на сей раз в село Сосновка Пушкарёвского района и одноименную железнодорожную станцию. Там неполная средняя школа, и уроков математики в последней четверти у пятого, шестого и седьмого классов не было вообще, так как учительница ушла в декрет.

Так как со станции «Сосновка» до города добираться было намного ближе, всего-то полчаса езды по железной дороге, то Варя согласилась. Где бы она не работала, жильём её обеспечивала всегда школа, как и дровами, впрочем.

Саша вспомнил, как в прежней жизни он, восьми лет отроду с матерью пилил на дворе старые сырые шпалы, пропитанные креозотом и выданные ей от школы вместо дров. И по прошествии многих лет, когда Саша был уже взрослым, мама любила вспоминать Сашины слова, сказанные ей тогда на станции Сосновка:

- Мама, вот почему ты меня к труду с детства не приучила, мне сейчас не было бы так тяжело.

Варваре было предписано приступить к работе с 1-го августа, текущего 1949 года. Июнь и июль у неё был отпускными месяцами. Но переезжать на Сосновку можно было и раньше, нужно было только съездить и проверить состояние дома, выделенного им для проживания.

Так Варвара и сделала, оставила Сашу у бабушки, отец оформлял увольнение со своей должности директора дома инвалидов, а она выехала на станцию Сосновка. Вернулась на другой день, сказала, что дом хороший, дров правда пока немного, но обещают ещё выделить, так что можно переезжать хоть сейчас.

Слова об пединституте, сказанные Сашей матери в майские праздники, видать, запали ей в душу, и она сходила на свой родной физико-математический факультет, нашла там кое-кого из знакомых преподавателей и всё разузнала. В конечном итоге, её записали на третий курс заочного отделения, выписали студенческий билет, записали в библиотеку, снабдили программой обучения и списком литературы. Сказали, что контрольные задания она будет получать почтой. В январе её вызовут на зимнюю сессию. В течение семестра она может приезжать на консультации, время их проведения можно узнавать по телефону.

Домой Варвара вернулась окрылённая. Отец, глядя на неё тоже задумался. У него за плечами был первый курс заочного отделения филологического факультета Казанского госуниверситета. Последнее время он чувствовал себя неплохо. Туберкулёз никуда не делся, но притих. Обострений после последнего февральского, не было. Отец разумеется не знал, что Саша уже два раза применял к нему заклинание исцеления. Победить оно недуг было не в силах, но притормозить его развитие смогло. Думал отец недолго и в конце июня выехал в Казань.

В Казани жила старшая мамина сестра, Вера. После окончания школы она поступила в Казанский университет на физико-математический факультет и окончила его с отличием. Её оставили в аспирантуре при кафедре алгебры и теории чисел.

Перед войной Вера досрочно защитила кандидатскую диссертацию и сразу же вышла замуж. Её дочь, Лида родилась во время войны, в 1942 году, в октябре, как и её мама с бабушкой, как и Саша. Отец Лиды, Харитонов Матвей Степанович, был хирургом. Когда война началась, его оставили в Казани, там же, где он и работал – в госпитале. На фронт его взяли в 1943 году, а домой он вернулся уже после победы.

Сейчас Вера работала в своей "Альма-матер" на должности доцента и опекала своего младшего брата Володю, который пошёл по её стопам и нынче закончил 3-й курс физмата. Володя жил в общежитии, но и сестру часто навещал. Учился он на «отлично» и мечтал стать профессором. По крайней мере, кличку «профессор» среди своих сокурсников он уже заслужил.

В прошлой Сашиной жизни Вера умерла от менингита в 14 лет, а Володя, оставшись без пригляда, не смог окончить факультет. Он попал в плохую компанию и вляпался в какую-то криминальную историю. Следствие длилось больше года и всё это время Володя находился в СИЗО. Наконец, состоялся суд, который оправдал Володю, но постановил этапировать его домой, в родной город, без права покидать его в течение какого-то срока. Впоследствии, Володя самостоятельно освоил профессию программиста, чем и зарабатывал себе на жизнь вплоть до своей кончины. Умер он, едва выйдя на пенсию. Всю свою жизнь Володя как огня боялся зубных врачей и ходил к ним только для того, чтобы удалить очередной зуб. В результате к 60 годам остался практически беззубым, поранил десны, занёс инфекцию, затянул и скончался, по сути сам себя загнав в гроб раньше времени.