Обратный отсчет

Бен останавливается:

— Постучим?

Собравшись с духом, я киваю, хотя мне очень страшно. На тихой, безмятежной улице его стук звучит оглушительно громко. Ничего не происходит. Потом он снова стучит, и мы слышим тихий голос:

— Иду!

Глядя друг на друга, мы ждем около двух минут. Потом дверь открывается. Вот она, Донна, во плоти. Вид у нее изможденный и совсем не угрожающий, бледное лицо обрамляют ярко-рыжие вьющиеся волосы, давно не чесанные. Пока еще нельзя исключать, что она вела «Приус», но очень трудно представить эту хрупкую женщину опасной преследовательницей.

Ее рука, лежащая на дверном косяке, дрожит. Донна открывает рот, но не издает ни звука.

Бен неподвижен, а я медленно делаю шаг вперед, чтобы не спугнуть ее.

— Миссис Тейлор, меня зовут Морган Кинкейд. А Бена, вы, конечно, помните, хотя прошло много времени…

Они смотрят друг на друга, и Донна говорит:

— Вы — брат Николь. Вы пришли за Николь после того, как она… после того, как умерла Аманда.

— Да, — говорит он, глядя на носки своих ботинок.

— Мы с Беном хотим задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете.

Я вижу, что ее трясет, как будто она боится меня.

— Зачем вы здесь? — спрашивает она, схватившись за шею, покрытую коричневыми пятнами. — Вы журналистка?

Она подносит ко рту дрожащие руки и снова смотрит на Бена. Ее глаза наполняются слезами. Не успеваю я ответить, как она пытается закрыть дверь, но я подставляю ногу в щель.

— Пожалуйста! — говорю я. — Нам необходимо с вами поговорить. Ребенок в опасности…

Это срабатывает, и Донна перестает давить на дверь. Она открывает ее и стоит, ожидая, что мы ей скажем. Потом делает шаг назад, тем самым приглашая нас зайти.

Глава двадцать восьмая

Николь

Пять дней назад

Шесть тридцать утра, Николь всю ночь не спала, охраняя сон Куинн. Она больше не ложилась в своей спальне, теперь напоминавшей о Греге. Раньше Николь не сомневалась, что муж ее любит и что он будет прекрасным отцом. Как же она ошибалась! Теперь она спала на диване, рядом с Куинн, до чьей кроватки могла в любой момент достать рукой.

Вчера в комнате для гостей ночевала Тесса. Она очень обрадовалась, когда Николь попросила ее присмотреть за Куинн, сказав, что она хочет устроить себе день спа. Вынужденная ложь, поворотный момент: Николь наконец-то собралась выйти из дома без дочери. Она решила поехать к Морган Кинкейд и поговорить с ней, наконец-то познакомиться лично. Морган так и не ответила на ее сообщение, но сегодня Николь встретится с ней и признается, кто она такая. В конце концов, Морган ведь сама предложила ей помощь. И Николь эта помощь была жизненно необходима, но только от того, кому она могла доверять. Того, кто на самом деле поймет ее и ту боль, которую она много лет носит в себе.

Но теперь, когда настало время действовать, на нее нахлынули опасения. Как же она уйдет из дома без дочери? О чем она вообще думала? Вдруг Донна появится, пока ее нет? Вдруг Куинн перестанет дышать, а Тесса отвлечется? Она взяла дочку на руки и обняла ее так сильно, что та заплакала.

— Давай я ее возьму, — предложила Тесса, войдя в комнату. Ее лиловый комбинезон от «Дыхания» был забрызган водой: она только что мыла посуду.

Николь успокаивало присутствие подруги, но Куинн столько раз будила ее ночью, что Тесса выглядела очень утомленной. Сможет ли она смотреть за малышкой весь день и не уснуть? К счастью, неловкость их прошлой встречи как-то сгладилась. Тесса не заговаривала о «Дыхании». Николь была ей за это благодарна, но все-таки чувствовала, что они отдалились. Возможно, по ее вине. Тесса, как обычно, была спокойна и готова помочь.

— Не наводи порядок, когда я уйду, — сказала она, все еще обнимая дочь, не в силах отпустить ее, — включу потом посудомойку. Главное, смотри за Куинн.

— Я не против. Ну а теперь давай ее мне, — ответила Тесса. Девочка протянула к ней руки и схватила ее за косичку. — Видишь? Я ей нравлюсь. Она тебе говорит, что все нормально и ничего страшного, если ты ненадолго уйдешь.

Николь неохотно передала Куинн Тессе, еще раз напомнив, что нужно придерживать ей головку.

— Не волнуйся, я только что снова прошла курс по первой помощи и знаю, как поменять подгузник. А ты уже записалась в «Полуостров». Их процедуры по уходу за лицом просто бесподобны! Ты ведь воспользуешься случаем и сделаешь не только массаж, правда?

Почему Тесса задает ей так много вопросов? Почему побуждает ее подольше не возвращаться домой? Может, хочет что-то выведать? Но посмотрев на спокойное лицо подруги, Николь снова устыдилась. Опять чувство вины делало ее параноиком.

Несмотря на то что Николь окружила себя всеми оттенками фиолетового, она так и не смогла полностью сбаласировать свою чакру третьего глаза, которая отвечала за самую глубокую осознанность. Но если бы ей удалось поговорить с Морган, она бы увидела вещи такими, какие они есть на самом деле.

Она глянула на часы. Если она сейчас выйдет, то еще застанет Морган дома. Она представится, они поговорят и доверятся друг другу. Николь поймет, на самом ли деле эта женщина такая добрая и понимающая, какой кажется при онлайн-общении.

Николь погладила бархатистую щечку Куинн:

— Не знаю, как смогу уйти без нее.

Тесса посмотрела на подругу, и в этом взгляде Николь прочитала непривычную жесткость.

— Ты должна. Если не пойдешь, позвоню твоему врачу.

Николь уже открыла рот, чтобы ответить, но передумала, снова напомнив себе, что ее подруга о ней заботится.

Она ожидала, что на нее вот-вот навалится привычное утомление, изнуряющая апатия, которая начиналась уже с утра, но, к своему удивлению, почувствовала бодрость и оживление. Она еще не принимала сегодня «Ксанакс». Может быть, он ей больше не нужен?

Поцеловав по очереди Куинн и Тессу, Николь впервые с рождения дочери вышла из дома одна.

Остановившись на крыльце, она посмотрела по сторонам. Рядом никого не было. Тогда Николь двинулась в путь. Вдруг Морган поможет ей и она наконец станет такой матерью, какой заслуживает ее дочь?

Глава двадцать девятая

Морган

Среда, 9 августа

Мы проходим вслед за Донной в гостиную. Это комната в форме буквы L, бо́льшую часть которой занимает коричневый замшевый диван. На стенах нет фотографий, в интерьере никаких деталей, говорящих о личности хозяйки. И у Бена, и у Донны настолько безликие, стерильные жилища, что по ним ничего не скажешь об их обитателях.

Мы стоим, я по-прежнему сжимаю перцовый баллончик в своей сумочке. Неважно, что эта женщина кажется хрупкой. Николь мертва, и мы пока не знаем, какую роль в этом сыграла Донна.

— Вы что-то сделали с моей сестрой? — спрашивает Бен тихо.

— Я никогда не желала ей смерти, — отвечает она со слезами на глазах.

Я жду, что Лейтон продолжит разговор, но он молча стоит, как приклеенный, у стены напротив дивана. Приходится заговорить мне:

— Полиция знает, что Николь кто-то преследовал, и у нас есть основания полагать, что так оно и было. Это вы? Вы и за нами следили?

Донна закрывает лицо руками, ее плечи трясутся, но она не издает ни звука. Я отступаю, мне становится нехорошо.

— Донна, что вы сделали? — спрашивает Бен.

Отняв руки от лица, она говорит ему:

— Пару месяцев назад ко мне приходила журналистка. Сказала, что знает кое-что о прошлом Николь и хочет побеседовать со мной об этом. Она собирала компромат на нее и на «Дыхание». Я видела статью в «Чикаго Трибьюн» и не могла поверить, что Николь ждет ребенка. Я пришла в ярость: почему это у нее будет ребенок, если я своего лишилась?!

По ее щекам текут слезы.

— Никто не хотел говорить со мной об Аманде. Даже Флинн, ее отец. Он говорил, что все осталось в прошлом, что надо позволить нашей дочери покоиться с миром. Но как? Как мать может это сделать? Я так обрадовалась, что журналистка захотела меня выслушать, что рассказала ей все о дне, когда умерла Аманда. И о том, что подозревала, будто Николь сошла с ума и убила мою девочку.