Цугцванг

— Вам удалось найти то, что вы искали?

— Нет. Насколько мне известно, экспедицию решили сворачивать после того, как начальнику станции причудилась мать, болтающаяся в петле. Там такое часто происходило. Я, например, видел своего брата.

Ли-а внимательно слушала рассказ Саши, и на её лице всё явственнее проступала улыбка. Прервав, наконец, диалог землянина, она спросила, знакома ли ему поговорка жителей земли: «Болтун — находка для шпиона». Лесоруб ненадолго смутился, а, увидев радужную улыбку Ли-а, расхохотался. Он прекрасно знал, откуда взялось это его словесное изобилие, и готов был продолжать трещать, лишь бы скучный чёрный пластик не скрыл от него эти глаза.

— А чего мне скрывать? Вы незнакомый язык осваиваете за несколько часов. Вы мысли из головы вытаскиваете раньше, чем я сам успею их осознать.

— И, тем не менее, при определённой сноровке нас можно обмануть.

— Даже не представляю, как.

После недолгой, но томительной паузы Саша, боясь, что Ли-а уйдёт, попытался продолжить разговор:

— Что с нами будет?

— Скорее всего, вас посадят обратно и отправят по исходящим координатам.

— На Землю? Или на Еву?

— Откуда был совершён последний взлёт.

— Я так и думал, до Земли не дотянем, — вздохнул опечаленный лесоруб.

— А что вам всем на Земле нужно? Судя по вашим же мыслям, у меня сложилось не очень хорошее впечатление о Земле.

— Может, и так. Но там я был как дома. А здесь чужой.

— То есть между мраком безысходности и неизвестностью вы выберете первое?

— Пожалуй, да.

— Вопиющая противоречивость, — заметно расстроилась Ли-а.

— Почему?

— Вы уже несколько минут стараетесь поддержать любой разговор, лишь бы не дать мне уйти. Возможно, существуют и другие мотивы, но, скорее всего, я вам понравилась. И, тем не менее, вы заявляете, что скучаете по Земле.

Саша сначала смутился, потом задумался и усмехнулся, разводя руками:

— Похоже, что так!

— Вы хотите улететь прямо сейчас? — слегка грубовато спросила Ли — а.

Саша замялся, похоже, испугавшись собственных мыслей. К счастью, отвечать не пришлось, девушка прервала его размышления:

— Можете ничего не говорить. Я уже знаю ответ.

Ненавистный пластик стал медленно покрывать её шею. Увидев это, Саша опомнился и поспешил её задержать:

— Постойте! Мы можем увидеться вне этой камеры?

— Зачем?

— Думаю, вы лучше меня об этом знаете.

Ли-а улыбнулась и ответила:

— Вообще, мы не выпускаем посторонних наружу. Такова наша позиция. Мы изолировались от внешнего мира и не желаем, чтобы кто-то собрал о нас информацию. Но кто знает, ведь у каждого правила есть исключения. Ты хороший парень, может, ты и станешь этим исключением.

Безжалостный пластик всё-таки скрыл изящные черты её лица, и она ушла. Саша остался один. Но теперь его одиночество скрашивали застывшая перед глазами игривая улыбка и засевшая в голове фраза: «Ты хороший парень». Довольный и мечтательный, Саша прилёг на матрац и продолжил попытки обмануть светящуюся стражу.

Глава 3. В плену

Большинство из нас только мысленно представляли себя в ситуации, в которой находился Иффридж — захватчик тела Георгия, отправившийся на непростые переговоры с землянами. Он, словно провалившись под лёд, стоял в кромешной темноте и что было сил лупил по ледяной стене, которая перекрывала ему проход. Он знал о том, что его это ждёт, и, тем не менее, поддался панике.

Иффридж получил особые устройства от Великого Правителя перед заброской на Землю: искусно выполненный термо-костюм, направленный заряд для разрушения ледяных преград, портативная палатка, чудесным образом складывающаяся до размеров стопки книг, небольшой запас провизии и весьма странную вещь, напоминающую «таблетку» неодимового магнита.

Мощным направленным зарядом, он, как планировалось, должен был пробить толщу льда, но в кромешной тьме ему никак не удавалось разобраться с его установкой. Наконец, когда у него всё получилось, магнитоакустический удар разрушительной силы справился на отлично. Огромный пласт льда разошёлся на полметра, этого вполне было достаточно, чтобы попытаться вылезти наружу.

«Пришелец» в теле землянина втиснулся между льдин и, уперевшись руками и ногами, начал понемногу продвигаться. Слой льда оказался намного толще, чем он ожидал. Десятки метров «геолог» пробирался наружу, местами едва не застревая, пока в его глаза не ударил солнечный свет. Он зажмурил глаза и улыбнулся, почувствовав себя в безопасности. Ему казалось, что худшее позади, но через несколько преодолённых метров он понял, что заблуждался. Наверху его встретила необъятная снежная пустыня.

Он сориентировался по наброскам Великого Правителя и пошёл вперёд. Ноги проваливались в снегу выше колен, а от слепящих солнечных бликов резало в глазах. Но он шёл, у него не было выбора. Он, в отличие от Петровича, не располагал сопровождением, и рассчитывать приходилось только на себя.

Термо-костюм со своей работой справлялся безупречно. Приборы показывали минус 63 градуса, а ему было комфортно. Еды, если экономить, вполне могло хватить на месяц, а этого хватит, чтобы пройти почти пятьсот километров! Хотя идти по такому снегу было невероятно трудно, Иффридж планировал преодолевать по двадцать километров в день, чтобы наверняка наткнуться на какое-нибудь поселение, или береговую линию — направившись вдоль неё, можно наткнуться на порт или рыбачьи угодья. Утешив себя мыслью, что пока всё идёт по плану, он запустил шагомер и двинулся в путь.

Прошло чуть больше месяца, и запас провизии иссяк. Иффридж преодолевал километры по толще снега голодным. Он перестал растапливать снег, просто ел его на ходу, чтобы экономить время. Страх обессилить и не дойти постепенно заполнял его разум.

Изо дня в день снег, уходящий далеко за горизонт, ветер, поднимающий позёмку, а во время штиля тишина — всё это сводило его с ума. Никаких признаков существования цивилизации. Безжизненные горные пояса затрудняли продвижение, они будто впервые встретились с человеком и говорили ему: «Не уходи». С каждым днём желание сдаться нарастало. «Что это за место?» — в отчаянии думал Георгий. Ноги перестали его слушать, он падал на четвереньки, проваливался в снег, выбирался и снова шёл. Сил хватало километров на десять в день. Всю оснастку геолог выбросил и спал, просто рухнув в снег, как подкошенный.

Завладев телом Георгия, Иффридж первое время, восторгался, словно ребёнок, который впервые встал на ноги. Он радовался возможности чувствовать запахи, слышать звуки, наблюдать красоту лесов, ощущать мягкость травы. Выбравшись из-подо льда наружу, он чувствовал эйфорию, бескрайние снега создавали иллюзию абсолютной свободы, которой он наслаждался. Теперь же он всем сердцем ненавидел всё вокруг: снег, горы, жуткий, сбивающий с ног ветер и одиночество.

Падая без сил в снег, он клялся, что больше не в силах встать. Но раз за разом поднимался, преодолевая сильнейшее изнеможение. Каждый шаг стоил ему неимоверных усилий. Ветер мотал его из стороны в сторону всё злее, а снег раз за разом всё сильнее проваливался под его ногами. Или ему просто так казалось из-за того, что всё труднее было выбираться.

Ненадолго появилось Солнце. Оно тоскливо поприветствовало путника, едва выглядывая из-за горизонта. Иффридж в теле Георгия прищурился, вглядываясь вдаль. Появление светила заставило его вспомнить одну весьма важную деталь. В тот день, когда он только двинулся в путь, послеполуденное Солнце было по левую руку. Сейчас же оно, злорадно посмеиваясь, скользило по горизонту справа. Даже будучи впервые на этой планете, Иффридж сразу понял, что сбился с пути. Дававшая ему сил вера в то, что цель вот-вот будет достигнута, погасла вместе с предательским Солнцем, трусливо скрывшимся за тучами. Иффридж опустился в снег и, наверно, зарыдал бы, если б на это остались силы.