Цугцванг

— Прошу прощения! Это я его спугнул, — сказал Ивраоскарь. — Ваш коллега весьма успешно от меня скрывается. Несколько часов не могу его настигнуть!

— А зачем он вам?

— Затем, что он знает, где найти аудрианцев, — ответил лингвист, продолжая концентрироваться на окружающем фоне в надежде почувствовать присутствие Георгия.

— А те двое вам для чего сдались?

— Давненько с ними не виделся. Желаю справиться об их здоровье.

— Понятно, — презрительно буркнул Роберт. — Очередная тайна, недостойная наших ушей?

— Никакой тайны. Всего лишь нежелание тратить время на объяснения, — откровенно ответил Ивраоскарь.

В этот момент образ Георгия восстановился:

— У меня времени полно. Рассказать тебе?

— О, а откуда вдруг появилась такая смелость? — удивился Ивраоскарь. — Так лихо от меня удирали буквально несколько минут назад. Что изменилось?

— Смелость? Удирал? — удивился Георгий. — Кем же вы себя возомнили? Думаете, вас все вокруг боятся? Решили, что вправе вмешиваться в чужие жизни? С какой стати?

— С такой, что благодаря нашему вмешательству уже спасены миллиарды жизней в разных уголках Вселенной, — невозмутимо ответил лингвист.

— А они того стоили? — спросил Георгий и тут же продолжил: — Я не бегал от вас. А пытался увести подальше от лагеря, чтобы дать возможность им договориться, без вашего вмешательства.

— Вы считаете, что я, проделав весь этот путь, не имел права при этом присутствовать?

— Кто я такой, чтобы решать, имеешь ты право или нет? Они просто меня об этом попросили, — ответил геолог.

Ивраоскарь опустил голову и замолчал. Роберт смущённо переводил взгляд с одного собеседника на другого. Лингвист на мгновение двинулся в сторону лагеря, но тут же остановился, обернулся и обратился к присутствующим:

— Вы же учёные! Неужели вы не в состоянии понять мои стремления? Или ваша жизнь настолько коротка, что вы не замечаете безысходности познания этого мира?

— Что вы имеете в виду? — спросил Роберт.

— Примерно за две тысячи лет, что я живу, где я только ни был и чего я только не видел, но любая цивилизация, раньше или позже, упирается в преграду научной обречённости. Опережая ваши вопросы, поясню, что это состояние, когда человеческий мозг открыл и создал всё, на что способен.

— Что за чушь! — воскликнул Георгий.

— Да, мы тоже думали, что с приходом нового поколения всё изменится. Появятся новые идеи, а за ними и новые открытия. Но, увы. В нынешнем состоянии Вуртру живёт десятки тысяч лет.

— А причём тут те двое?

— Они, возможно, сумели найти что-то новое, неизведанное раньше. Да, безумно опасное, но потенциальные знания, которые мы могли бы почерпнуть, с лихвой всё компенсируют.

Речь Лингвиста не произвела на Георгия особого впечатления. Он равнодушно молчал, то исчезая, то появляясь снова. А вот Роберт, казалось, понимал, о чём говорит Ивраоскарь, и задумался. Георгий, почувствовав это, поспешил оправдаться:

— Что, что я должен был сделать? Какую бы цель ни преследовало ваше любопытство, они имеют полное право его не удовлетворять!

— А как же я? — воскликнул Роберт, вспомнив вдруг о вознаграждении, которого его лишили. — На обман они разве имеют право?

— Я не знал, что они тебе что-то обещали, — недовольно ответил геолог.

— Ну, выходит так, что теперь тут не я один имею отвратительную репутацию? — спросил Ивраоскарь?

— С репутацией тут у всех не очень. В этом суть всей экспедиции, — с отвращением ответил Георгий и исчез окончательно.

Роберт и Ивраоскарь поспешили к лагерю в надежде застать аудрианцев.

В лагере всё шло своим чередом. Тарас Петрович и Фёдор томились в ожидании возвращения Ивраоскаря. Они, несмотря на то что друг с другом никогда об этом не говорили, оба не хотели, чтобы на этом их приключение заканчивалось, даже с учётом недоверия к лингвисту.

Тибо, получив от Анны гарантию, что полученный им напиток не может представлять никакой опасности, развернул массовое производство браги из «тростника». При этом объёмы производства в разы превышали спрос, точнее, спроса не было вовсе, но это занятие, судя по всему, помогало скоротать время, наполнив жизнь хоть каким-то смыслом. Впрочем, сам Тибо принялся регулярно употреблять собственный продукт, из-за чего всё время был слегка навеселе.

Остальные земляне, чтобы занять себя, обустраивали лагерь. Кто-то, сняв с джипов последние панели, собирал электростанцию. Кто-то строил ангар для хранения собранной провизии. Кто-то пытался организовать водопровод, чтобы не было нужды каждый день бегать к ручью.

Учёные, наконец, занялись делом. Вместо бурения скважин и поисков золота они стали переписывать местные виды животных и растений. Через несколько дней материала набралось на несколько томов научных энциклопедий. И это ещё не дошёл черёд до водного мира.

Казалось, жизнь на Еве направилась в нужное русло. Люди, не нанося вреда окружающему миру, улучшали собственную жизнь и создавали задел на будущее, для своих потомков. Но не успели цифровые узники и жители лагеря привыкнуть к новому быту, как двое самозванцев, покрытых чёрными панцирями, нагло разрушили едва устоявшееся положение вещей.

Они не спеша приближались, держа в руках массивные ящики. Земляне, завидев их, тут же забили тревогу. Многие, кому посчастливилось побывать на Кармен, помнили, как лихо они расправлялись с землянами, пуская искры прямо из ладоней.

Сбившись в толпу, земляне готовились к худшему. В головах у всех витала одна и та же мысль: «Неужели вдвоём попрут на всех нас?» К всеобщему облегчению, аудрианцы остановились в нескольких метрах. У одного из них чёрный панцирь начал разбегаться, открывая лицо.

— Мы вам не враги! — тут же транслировал он из-под маски, прикрывавшей половину лица. — Мы пришли просто поговорить с вами и теми, кто здесь заточён.

— О чём? — нервничая, спросил Вениамин, вспомнив давно забытую должность.

— О мирном сосуществовании. И, возможно, о спасении заключённых.

— Говорите, — тут же подхватил Михей, готовый выполнить практически любые условия.

— У нас есть часть оборудования для… — аудрианец замешкался. — Для биологической фермы. Мы могли бы изготовить для вас обезличенные тела в обмен на возможность спокойно тут жить.

— Напрашивается весомое противоречие, — сказал Тарас Петрович.

— Так и есть. Оборудование для фермы слишком объёмное, тем более, учитывая количество тел, в котором вы нуждаетесь. Поэтому мы взяли лишь самые необходимые узлы. Остальное придётся собрать из деталей вашего корабля.

Земляне замолчали. Михей, опустив голову, развернулся и направился вглубь толпы. Он понимал, что ни при каких условиях не сможет убедить весь экипаж остаться на Еве. Обида и разочарование от очередного провала, вновь оставляющего его по другую сторону реальности с Анной, рвались наружу.

— Погодите! Чего вы носы повесили?! — с энтузиазмом начал Николай. — Здесь столько физиков, инженеров, химиков. Мы в два счёта соберём вашу ферму. А когда создадим необходимое количество тел, снова соберём корабль и полетим домой, имея за плечами ценнейший научный опыт межпланетного сотрудничества!

В глазах землян вновь заиграл огонёк надежды, который, впрочем, был мгновенно потушен одним из аудрианцев:

— На производство такого количества тел понадобятся годы!

— А есть ли у нас теперь, вообще, выбор? — вмешался Фёдор. — Едва ли миллионы узников станут спокойно наблюдать за тем, как от них улетает их новая жизнь.

— Выбор есть, — вновь ответил человек в маске. — В случае вашего отказа мы не будем помогать заключённым, тем более, если они попытаются удержать вас силой. Мы улетим вместе с вами. Нам есть что предложить и землянам.

Услышанное, с одной стороны, успокоило присутствующих, с другой, взволновало ещё сильнее, ведь иногда проще и легче, когда у тебя нет выбора, и остаётся делать то, что приходится. Теперь же им предстоит ответственное решение: спасти себя и улететь домой, или спасти миллионы жизней, заточив себя на несколько лет на чужой планете.