Цугцванг

Дом астронавта и впрямь было нетрудно найти. Едва Иффридж добрался до нужного переулка, ему первым делом бросился в глаза узкий, но достаточно высокий дом, покрашенный люминофором. Он выглядел, как дом волшебника из сказочных рассказов: странная, слегка вычурная форма крыши, высокое крыльцо и светящаяся краска. Иффридж, убедившись, что на крыше вместо флюгера полумесяц, постучал в дверь. Из дома послышался громкий голос:

— Входи! Я ждал тебя!

Он осторожно открыл дверь. Ни прихожей, ни коридора. Весь дом состоял из одной комнаты и крошечной уборной. В центре комнаты стоял огромный квадратный стол, занимающий чуть ли не всю площадь. На столе была развёрнута карта звёздного неба и какие-то непонятные чертежи. По периметру комнаты также стояли столы, но узкие, служащие в качестве места хранения различных приборов.

В комнате никого не было. Иффридж с любопытством осматривал окружавшую его обстановку, пока неожиданный голос не испугал его:

— Только не трогай карту! Ты всё испортишь! — донеслось откуда-то сверху.

От неожиданности он вздрогнул.

Наверху, под самой крышей, в подвешенном на тросах кресле сидел человек, крохотный, очень худой и очень старый. На вид ему было лет восемьдесят. Он то и дело что-то крутил, ловко управляя креслом, смотрел в телескопы, коих под потолком было с десяток, и что-то конспектировал.

— Жаркая ночка! — сказал он, спустившись, наконец, вниз и пожимая руку Иффриджу. — Я профессор Айало Вега. И у меня есть для тебя отличная новость!

— Я Иффридж. Что за новость? И почему она не могла подождать до завтра?

— Потому что как раз завтра ты должен будешь выступить на международной конференции «Космос наш будущий дом». Конечно, никакого доклада от тебя я не требую. Доклад на мне. Ты просто расскажи о своём приключении. Как проводил опыты над людьми, как однажды на твоём столе произошла трагедия, как прозябал целую вечность в цифровой тюрьме. Уф! Дух захватывает!

— Откуда ты знаешь?

— У меня свои секреты.

— Поделитесь? — с недоверием спросил Иффридж.

— Пожалуй, нет!

Иффридж попытался «прочитать» мысли астронавта, но не смог. Либо учёный хранил в голове абсолютный вакуум, словно в открытом космосе, либо мастерски контролировал свои мысли.

— Не могли бы мы перейти к делу? Мне нужно как можно скорее вернуться к Оливеру, — сказал Иффридж, раздосадованный своей неудачей.

— Так я вас надолго и не задержу. Но имейте в виду, завтра утром начало. Вы гвоздь программы. С ума сойти! Человек с другой планеты в теле землянина! Это невообразимо!

— Господин Айало, к делу!

— Ага. Так вот, завтра я планирую в очередной раз поднять тему опровержения теории гаснущего Солнца, и я рассчитываю на вашу помощь!

— Что? Какая теория? Причём тут я?

— Понимаете, — профессор Айало взял Иффриджа под руку и подвёл к небольшому монитору, весящем на стене, затем вставил в него что-то похожее на накопительный модуль, и на экране воспроизвёлся ролик, демонстрирующий все этапы жизни звёзд. — Меня учили в институте, что звёзды, наподобие Солнца, во-первых, существуют о-о-очень долго, а во-вторых, когда погибают, не остывают, а, наоборот, поджаривают всё вокруг.

— К чему вы мне это рассказываете?

— Кто-то дурит нас! И мне не даёт покоя тот факт, что я не знаю, кто и зачем это делает! Представляете! Не знаю!

— А я-то здесь причём? — повторил недоумевающий Иффридж.

— Там будут официальные лица. Вы сможете озвучить условия, уготованные для нас! Вас много кто услышит. И можете быть уверены, после вас затаскают по кабинетам, вам организуют десятки, а то и сотни встреч с высокопоставленными лицами. Вы, как того от вас и требуют, запустите необратимый процесс, в результате которого вас либо отпустят обратно с ответом «да-нет», либо посадят в тюрьму, а может, и повесят. Это как повезёт.

— Так, а что из этого рассматривается как помощь вам?

— Ну, во-первых, на фоне вашего рассказа, мой доклад определённо вызовет меньше сомнений. Сыграю, как говорится, на контрасте. А, во-вторых, я планирую понаблюдать за реакцией некоторых личностей на вашу историю.

— Понаблюдать? Вы ради этого меня среди ночи сюда тащили? — Иффридж терял самообладание.

— Не только. Я, хотел бы у вас одолжить кое-что.

— Что?

— Такую маленькую круглую вещицу, вы ещё через неё красную нитку продели и повесили на шею.

— Зачем это вам? — спросил Иффридж, ощупав таинственную таблетку, висящую на груди, о которой он давным-давно забыл.

Это был единственный прибор Великого правителя, которым он так и не воспользовался.

— Я учёный. Это для меня ценнейший экспонат! — ответил Айало, уставившись на грудь Иффриджа. — Что скажете?

Астроном поднял свои маленькие, сияющие хитростью глаза и принялся сверлить ими удивлённое лицо Иффриджа. Он не понимал, кто перед ним стоит. Худой, небритый и нестриженый старик, неопрятно одетый в старую мешковатую рубаху, создавал образ человека, безразлично доживающий свой век. Но его ясный ум и ловкость, с которой он носился по собственному дому-обсерватории — сбивали с толку.

— Скажу, что слишком мало вас знаю, чтобы предоставлять вам в пользование личные вещи.

— Право ваше! Изволите взглянуть на комету? Через три с половиной минуты она будет от нас на рекордно маленьком расстоянии, — предложил астроном, ничуть не смутившись отказом.

— Простите, я спешу. Я, пожалуй, пойду.

— Слушайте, это некрасиво! Уважьте старика! Каких-то пять минут, — настаивал астроном, пододвигая свой стул к Иффриджу.

— Хорошо, но вы ведь понимаете, что я лишь делаю вид, что мне интересно?

— Ничего. Держитесь крепче. Поднимаю!

Но едва Иффридж положил руки на подлокотники, как его крепко прижало ремнями к креслу. Он попытался вырваться, но ремни не поддались.

— Что ещё за шутки? Оливер сказал, что ты мне поможешь, а не в плен возьмёшь!

— Именно так. Я вас направил на конференцию, разве не помощь? — ответил профессор, пытаясь сорвать «таблетку» с шеи Иффриджа, который изо всех сил отбивался и пытался укусить помешанного астролога.

— А ну, руки убрал! — кричал Иффридж, одновременно пытаясь прочитать мысли астронома.

— Ладно! Ладно, вы сами напросились.

Как показалось, в тот момент профессор Айало прекратил попытки отобрать «таблетку». Но он, поняв, что не в силах справиться даже с прикованным к креслу противником, просто схватил со стеллажа какой-то тяжёлый прибор и поставил ультиматум.

— Либо ты угомонишься, либо я тебя ударю!

— Давай. Сил-то хватит?

Едва рот Иффриджа это промолвил, как резкий удар лишил его сознания. Какое-то время он, сквозь коматоз, чувствовал, как грубая старческая рука залезла к нему за пазуху и забрала «таблетку». Вскоре его мысли оборвались, и он окончательно утонул в глубоком чёрном океане.

В очередной раз Тарас Петрович проснулся среди ночи из-за кошмара. Вновь он бежал навстречу своей внучке, которая сгорала в пламени гигантского диска звезды. Он уже привык к ощущению чьего-то присутствия, но всё равно не мог заснуть. Старик встал прогуляться, чтобы избавиться от последствий кошмара и нагулять сон.

На Еве в этот период было время искрящих ночей. Планета, совершая оборот вокруг «Мамы», входила в небольшое межзвездное облако, в котором было множество молекул тяжёлых металлов. Они, попадая в атмосферу, со временем сгорали, оставляя после себя только короткую, едва заметную вспышку. Но благодаря их количеству, ночное небо превращалось в целое представление. В нём можно было разглядеть всё, что пожелаешь, стоило только захотеть.

— Невероятно красиво! — «услышал» Тарас Петрович, мгновенно поняв, что фраза оказалась в голове не через уши.

Он испуганно обернулся. Никого рядом не было. Ему стало не по себе, хоть он и привык к такому «общению» и продолжал верить в благие намерения местных жителей.