Цугцванг

— Надо его заморозить, — предложил Габино.

— Не лучшая идея.

— А какие варианты? Так, по крайней мере, останется малюсенький шанс, что он выживет. Точнее, он наверняка выживет, но вот только продолжит ли жить — вопрос.

Как бы этого ни хотелось Иффриджу, но ситуация заставила его согласиться с Габино. Крионика — единственный шанс не дать умереть Лейкриксу прямо сейчас. Пока профессора готовили к долгому, но не совсем здоровому сну, Оливер обошёл несколько сотен капсул. В конце концов, поняв, что на поиски может уйти слишком много времени, он вернулся и стал яростно «выбивать» информацию из братьев. Иффриджу даже не пришлось переводить его мычание.

— Я клянусь, проклятый калека! Клянусь, не знаю я, где твой брат!

— Отпусти! Придурок! — вновь прозвучало в ответ на озверелое мычание Оливера.

— Прекрати! — вмешался Иффридж. — Ты же знаешь, что это правда.

— Однажды они уже нас обманули! — «возразил» немой.

— Эй! Немой, как тебя там? Когда твой брат пропал? — обратился к Оливеру Габино.

— Почти три месяца назад, — ответил за него Иффридж.

— Тогда иди в соседний зал, здесь все «свежие», — сторожа передёрнуло от собственных слов. Он выдержал неприятную паузу и продолжил с дрожью в голосе: — Им всем не больше месяца.

— Откуда ты знаешь?

— Сторож — очень скучная профессия. Выходи, как мы шли, и поворачивай налево. Или соседний сектор, или следующий за ним. Прикидывай так: один день — два ряда.

Оливер с благодарностью посмотрел на Габино, а потом вновь, как ни в чём ни бывало, зашагал между рядами «спящих» тел. Иффридж с тоской провожал его взглядом. Ему было его безумно жаль. Никто вокруг его не любит, а он при этом продолжает безмерно любить.

Возможно, профессору Лекриксу сегодня и впрямь не повезло, но, в конце концов, судьба решила всё-таки ему дать шанс. Габино успешно провёл процедуру крионики, а Иффридж, вспомнив былые годы, написал на клочке бумаги краткий анамнез и закрепил его под стеклом, рядом с идентификационной панелью.

Затем они связали Паоло и Лео. Привели в чувства Массимо, а затем связали и его. В их головах стала мелькать мысль, что всё может обойтись. Никто больше не пострадает, и вскоре они отсюда уйдут. В тот момент, когда они готовы были поделиться друг с другом этими предположениями, где-то вдалеке, через стену, или, быть может, через две прозвучал безумный, пугающий рёв.

Иффридж бросился на звук. Пока он в страхе отсчитывал дни, которые «спящие» успели скоротать в этой усыпальнице, прозвучал ещё один разрывающий сердце крик. Ещё мгновение, и в проходе между очередными рядами мелькнула фигура немого, стоявшего на коленях перед одной из капсул. Он уткнулся лбом в холодный металл её корпуса и безудержно рыдал. Его тело дрожало от спазмов, корёживших его лицо, а из глаз ручьём текли слёзы.

— Что с тобой? — спросил Иффридж, сев рядом с ним и ласково положив свою руку ему на плечо.

Оливер ничего не ответил. Он едва заметно кивнул на соседнюю капсулу. Иффридж приподнялся и взглянул на панель: «Патриция Виорсо».

— Она жива? Так, а чего ты тогда… — хотел было спросить Иффридж, но осёкся.

Сложившиеся у него в голове фразы всё мгновенно прояснили: одна «Бранко Чако» — имя и фамилия его брата, написанная на капсуле, над которой рыдал Оливер. Другая, на залитом кровью немого листе бумаги, на которой крупным шрифтом было указано: «Пробуждать в реанимации. Большая потеря крови. Четыре пулевых ранения».

Глава 13. За гранью

Саша очнулся на уже знакомом матрасе, окружённый невидимой стеной. Голова у него раскалывалась, а челюсть болела так, что он с трудом мог ей шевелить. Аккуратно приподнявшись, Саша сел и осмотрелся по сторонам. Ничего не изменилось. Всё как было в тот самый день, когда они сюда прилетели.

— Может, этого и не было всего? Может, приснилось?

Не понимая, радоваться этой мысли, или страшится, землянин переключил своё внимание на присутствующих. Четверо спасшихся бунтарей мирно спали. Вокруг было разбросано шесть незанятых матрасов.

— Значит, всё-таки было! — он невольно улыбнулся.

— Эй! С возвращением! — шепнул кто-то позади него. Саша обернулся и увидел улыбающегося во весь рот Роберта. — Ты не представляешь, что произошло!

— И что же? — спросил Саша, удивляясь настроению учёного, который всегда отличался излишней хмуростью.

— Прости, я не могу рассказать, но это просто что-то невероятное, если мне удастся задуманное, я стану величайшим учёным на земле!

— Роберт, ты помнишь, тех, что сбежали отсюда? Знаешь, почему вернулось только четверо?

— Да. Они всё рассказали. Это просто кошмар. Но мне это не грозит! Я тебе потом расскажу.

Саша сделал вид, что ему очень интересно, и погрузился в воспоминания. Амферы, костёр, пляж, музей, троллей…

— Чёрт возьми! — воскликнул он непроизвольно, чем сазу привлёк к себе внимание.

— Что, уже соскучился по своей девке? — кольнул кто-то вдалеке и тут же отовсюду послышался довольный гул.

— Тебе хоть под панцирь-то ей залезть удалось? — крикнул кто-то, здорово подогрев толпу и конкретно задев Сашу, но всё, что он мог, это лишь визгливо крикнуть в ответ:

— Идите к чёрту!

Следующие несколько минут стали для него сущим кошмаром. Обезумевшие от скуки пленники то и дело отпускали ядовитые острые выпады. Сашино терпение стремительно оскудевало, пока, наконец, гнев, пробив тонкую стену самообладания, не вырвался наружу.

Несколько раз он попытался прорваться сквозь «светлячков» чтобы поквитаться с особо болтливыми. Обжегшись несколько раз, он оставил попытки выбраться и стал кричать:

— Откуда в вас столько злобы? Что я вам сделал плохого? Подонки! Вы позор всей нашей цивилизации. Да вся наша цивилизация сплошной позор! Я лучше останусь тут! Пусть меня сожрёт аномалия, или я с ума сойду в этих амферах. Это лучше, чем мирно жить на одной планете с такими ублюдками, как вы.

Саша произвёл фурор. Все, казалось, только и ждали, когда его нервы не выдержат. Только Роберт и ещё несколько человек, кто не участвовал в травле, стыдливо опустили головы. Эмоциональная речь оборвалась лишь тогда, когда в темноте засветился разрыв и стали появляться знакомые чёрные фигуры людей.

Замолкнув, Саша стал перебегать взглядом с одного человека на другого в поисках знакомого силуэта. Ему безумно хотелось вновь её увидеть, и в то же время было стыдно за свою несдержанность.

Появившиеся люди стали разбредаться по «камерам». Один из них остановился напротив Саши. Лица не было видно, но землянин был уверен, что это Ли-а. Он подошёл так близко, как позволял барьер, и улыбнулся.

— Я уже соскучился, — сказал он с нежностью и любовью в голосе.

Его фраза сработала, словно волшебное заклинание, прогоняя с лица девушки панцирь.

— Как ты узнал, что это я? — улыбаясь, спросила она.

— Не знаю.

— Что случилось? Ты встревожен?

— Уже нет.

Стена из светлячков расступилась перед входящей девушкой и, едва она вошла, засияла в полную мощь, так что Саше пришлось зажмуриться. Не успел он открыть глаза, как почувствовал прикосновение губ Ли-а на своём лице. Он обнял её и что было сил прижал к себе.

— Нашёл, из-за чего расстраиваться! — прошептала она ему на ухо. — Тебе станет легче, если ты узнаешь, чем всё кончилось.

— И чем же?

— Я их отделала! — смеясь, сказала девушка, — Ты только представь, четыре здоровых мужика получили по полной от хрупкой девушки.

— Да, знаю я, какая ты хрупкая!

Ли-а засмеялась и взглянула сияющими глазами в лицо Саши. В этот момент ему казалось, что всё остальное не важно. Плевать, что он непонятно, где, с кем и как далеко за пределом понимания происходящего. Он счастлив, а главное, она счастлива. В этом не было никаких сомнений. Только у счастливого человека могут так сиять глаза.

Однако счастливые мгновения быстро закончились, когда Ли-а неожиданно сделалась серьёзной и вдумчивой. Саша не любил это. «Сейчас будет неприятный разговор», — подумал он.