Прима

лучших трупп в Штатах, и у нас есть потрясающе талантливые танцовщицы. — Я снова сделал паузу, чтобы подчеркнуть: — Клара Симёнева танцевала вокруг каждого из них. Мы не только считаем, что нам чертовски повезет, если она присоединится к нам, но и знаем, что у нее есть потенциал стать одной из ведущих танцовщиц во всем мире.

— Значит, вы решили привлечь в постановку человека, печально известного тем, что он нанес увечья другому, уже довольно известному танцовщику, и выставить нас полными дураками? Женщина, способная покончить с карьерой другого, вряд ли заслуживает шанса улучшить свою собственную, вы так не считаете? — сказал Максвелл.

— А я думаю, что ты не слышал ни одного моего слова, — огрызнулся я.

Несколько удивленных вздохов, вызванных моим ответом, подсказали мне, что я, вероятно, должен извиниться, но этого никак не могло произойти. Конечно, я мог бы съесть выложить все цифры, чтобы показать, какой дополнительный доход она принесла моей компании и сколько она могла бы заработать, если бы ей разрешили танцевать на Бродвее, но это ничего не значило, если они уже решили, что ей не стоит давать еще один шанс. Дело было не в деньгах. Дело было в том, что она облила грязью их драгоценный балет.

Грязь, которую, возможно, невозможно отмыть.

Чушь.

Нет ничего невозможного. Черт, если бы мне нужно было побриться налысо и стать мистером Ебаной Чистоты, я бы так и сделал. Клара доказала мне, что она стоит этих усилий. Теперь моя задача заключалась в том, чтобы убедить мужчин и женщин, чинно сидящих передо мной, что они будут неудачниками, если вынесут свое суждение, не выслушав его до конца.

— Мы проделали весь этот путь в Чикаго не для того, чтобы нас оскорбляли, — сказал Максвелл, отодвигая свой стул.

— Тогда зачем вы приехали? — спросил я. — Простого телефонного звонка о том, что вы ни за что не позволите Кларе ступить на вашу сцену, было бы достаточно, чтобы удержать ее в Чикаго, — сказал я, внезапно осознав истинность своих слов.

Опустив копии электронных таблиц на поверхность стола в конференц-зале, я наблюдал, как они скользят по полированной поверхности.

— Раз уж вы выделили несколько тысяч на авиабилеты, я должен думать, что, несмотря на вашу явную злобу, вы хотя бы немного заинтересованы. Теперь мы можем либо продолжить эту маленькую перепалку, которая является пустой тратой нашего времени, либо вы можете перестать нести чушь, которой вас кормили с ложечки, и выслушать правду о том, что произошло. — Я скрестил руки на груди, оставляя выбор за ними. Прошло несколько мгновений в мертвой тишине, прежде чем Джейсон пододвинул свой стул к столу и потянулся к одной из ближайших к нему копий. Несколько человек последовали его примеру. Я подождал, пока все просмотрят колонки с холодной и жесткой статистикой.

— Данные впечатляют, но это может быть случайностью, — сказал Адам Джефферсон.

— Именно, люди хотят увидеть танцора, который пал от счастья, — добавила Жюстина, ее серебряная голова покачивалась.

— Скандалы могут привлечь внимание на некоторое время, но мир уже забыл о Кларе, — услужливо предложила Андреа Хаусманн.

— И они будут помнить каждую деталь, если она снова появится. Не говоря уже о том, что она может просто исчезнуть. Почему вы думаете, что она не сбежит снова, если дела пойдут плохо? — огрызнулся Максвелл, явно не обрадованный даже малой толикой поддержки в мою сторону.

— Она не сбежит, — сказал голос, прежде чем я успел ответить.

Я оглянулся через плечо и увидел Юрия, не в силах поверить, что он действительно заступается за Клару. Конечно, он разрешил ей танцевать, но он был тем, кто был категорически против того, чтобы Клара присоединялась, и я подумал, что он был бы рад возможности сказать, а я тебе говорил.

— Она больше не та, кем была раньше… кем вы ее считали. Она была хороша много лет назад… сейчас она еще лучше.

— Но вокруг нее так много плохой прессы, — вмешался Джейсон. — Как мы можем не обращать на это внимания? Она может превратить Бродвей в чертов цирк…

— Скажи нам правду, Максвелл, — сказал Юрий, прервав его, и встал рядом со мной. — Ты действительно так считаешь или просто выступаешь в роли рупора для кучки богатых инвесторов, у которых затряслись штаны, когда их маленькая балерина немного оступилась?

Черт! Я был не только шокирован, но и чертовски горд тем, как Юрий подрезал им ноги. Это давало мне ощущение, что я здесь не один. Эти люди старой закалки уважали мнение моего брата больше, чем мое, поскольку он действительно жил в их мире — как бы это меня ни бесило, — так что его поддержка имела первостепенное значение.

— Это упоминание в СМИ может принести больший доход, и вы все это знаете, — ответил я, посылая Юрию самодовольную улыбку. — Позвольте мне быть честным в ответ. Будут разговоры о дерьме, люди будут спорить о нашем решении принять Клару в нашу труппу и о вашем решении позволить ей выступать на такой престижной сцене, но, по крайней мере, они будут говорить о балете. Там будут ее сторонники. Люди, которые хотят увидеть ее успех, и те, кто хочет увидеть ее провал, будут покупать билеты. Неважно, для чего это будет сделано — для того, чтобы осыпать ее оскорблениями или для того, чтобы поддержать ее. Деньги будут лежать в карманах ваших инвесторов.

Конечно, на самом деле я так не считал. Я не хотел, чтобы люди говорили гадости о Кларе, но мне нужно было говорить на языке этой группы. Хотя я искренне верил, что для сидящих за этим столом дело не в деньгах, я знал, что деньги — это то, что делает богатых счастливыми.

— Но что, если это станет для нее слишком сложным? Что если она не выдержит такого давления. Что тогда? — спросил Джейсон, угрожающе глядя на меня. Казалось, он думал, что сможет заставить меня отступить, просто глядя на меня.

— Она не сдастся, как бы на нее ни давили, — уверенно сказал я, глядя прямо на него. — Она совершала ошибки, но этот второй шанс значит для нее очень много. На нее полагается больше людей, чем думает общественность. Со временем она вернет себе всеобщее доверие. Я могу быть в этом уверен. А пока она танцует, мы все будем получать пользу от каждого ее шага на сцене. — Я перевел взгляд с Максвелла на всех присутствующих. — Неважно, на какой сцене она появится.

Я чувствовал себя уверенно в своей речи. Я был уверен, что мои слова полностью и окончательно перевернули всех присутствующих. Я не мог сдержать широкой ухмылки, расплывающейся по моему лицу. Я сделал все, что мог, и у меня все получится, как бы трудно это ни было.

— Юрий, — огрызнулся Джейсон, полностью отводя от меня взгляд. — Когда… то есть если мы примем решение дать Волкову это место, я буду требовать, чтобы ты строго следил за этой женщиной. Я ей не доверяю, и мне нужен кто-то, кто будет следить за тем, чтобы она не облажалась. И вообще, если ты заподозришь, что она замышляет что-то нехорошее, я утащу ее со сцены так быстро, что у нее голова закружится. — Он бросил на меня грязный взгляд, а затем продолжил: — Забудьте о втором шансе, я обещаю вам, что если мы предложим ей это, то это будет единственный шанс, который она получит. Я не хочу, чтобы краткосрочная финансовая выгода имела негативные долгосрочные последствия. Я не хочу, чтобы единственное специальное выступление, выделенное в этом году, превратилось в дерьмовое шоу. Вы продолжаете уверять нас, что это не ошибка, и лучше бы вам быть правым. Вашей балерине лучше не облажаться.

Я мог бы оставить все как есть, но не сделал этого. Я выслушал Бейкера и совершенно не сомневался в том, что его выводы неоспоримы. Положив ладони на стол, я наклонился вперед, пригвоздив мужчину к месту взглядом. — Я скажу это только один раз, поэтому советую слушать и слушать хорошо. Угрожайте мне сколько угодно, но лучше мне никогда больше не слышать от вас даже пренебрежительного упоминания имени Клары. Настало время прояснить ситуацию, чего Клара не хочет делать сама, но что должен сделать для нее весь балетный мир. Клара не имеет никакого отношения к травме Лары, и я верю, что все в этой комнате согласны с этим, иначе вас бы здесь не было. Клара виновна лишь в том, что встречалась с человеком, известным мафиози, а затем ушла от единственного дела, которое она действительно любила, чтобы быть уверенной, что не произойдет никаких других "несчастных случаев". Ей надо дать гребаную медаль, а не тащить ее в это дерьмо, о котором ты так беспокоишься, — сказал я, каждое слово звучало со всей силой моей убежденности.