Страница 40 из 46
Сделав большой вдох, я вдыхаю его одеколон. Я распыляла его на подушки, на него, на одеяла. Просто чтобы окружить себя его запахом. Это странно успокаивает.
— Брэй, ты можешь просыпаться. Все ушли домой на ночь, так что, знаешь, если ты хочешь перепихнуться, то сейчас самое время, детка.
Я хватаю его за руку. Могу поклясться, что в этот момент она дернулась. Иногда я убеждена, что хочу этого так сильно, что мне это кажется.
— Ты не можешь оставить меня здесь одну, Брэй. Я все еще хочу тебя. Ты мне нужен. Мне нужно, чтобы ты проснулся. Ты не можешь меня бросить. Мой отец ушел. Дилан ушел. Я не позволю тебе оставить меня. Ты знаешь, я никогда не говорила тебе об этом, но, когда Дилан умер, я думала, что больше никогда не почувствую такой глубокой боли. Я ошибалась, потому что это, вот это, чертовски больно. Больно от того, что ты не выполняешь свою часть сделки и не борешься за нас. Ты должен был стать непобедимым бойцом, Брэй. И знаешь что, это, что бы это ни было, оно побеждает, а ты проигрываешь. Я проигрываю.
Я смахиваю предательские слезы с щек, делаю большой вдох и считаю до пяти, прежде чем продолжить.
— Хочешь знать, о чем я говорю с Диланом в те воскресенья, когда навещаю его? В последнее время — о тебе. Я рассказываю ему обо всем, что происходит в моей жизни. Я рассказываю ему о Холли, о маме и папе. В первый раз, когда ты привел меня туда, я попросила его дать мне знак, что ты — тот, с кем я должна рискнуть. Что ты тот, кому я должна открыть свое сердце. В тот же день, во время визита к отцу, папа сказал мне дать тебе шанс, дать шанс счастью. Мой отец никогда раньше не давал мне неверные советы, поэтому я решилась на прыжок веры.
Отлично, теперь мои глаза снова будут красными и заплаканными. Я переворачиваюсь на спину и беру со стола салфетку, а затем снова поворачиваюсь к Брэю.
— Я не навещала его, ни одного из них, с тех пор как ты уснул. Я не могу заставить себя уйти отсюда, оставить тебя. Если бы я могла поговорить с Диланом прямо сейчас, я бы сказала ему, что мое сердце разбито… что как бы мне ни хотелось верить, что ты проснешься и вернешься ко мне, я чертовски боюсь, что это не так. Черт возьми, Брэй, вернись ко мне, пожалуйста. Я больше не могу. Я устала, моя очередь спать. Тебе нужно проснуться. Я тону прямо сейчас, а ты даже не знаешь. Если ты не проснешься, Брэй, если ты не вернешься ко мне, то я, скорее всего, сделаю что-то эгоистичное и глупое и последую за тобой. Потому что жить так, жить без тебя — это не вариант для меня. Я не смогу. Я не настолько сильная.
Движение руки, которую я держу, заставляет все мое тело замереть. Неужели мне это показалось? Я жду и жду. Через пару минут это движение повторяется. Его пальцы сгибаются — это определенно больше, чем просто подергивание. Я хочу поднять голову, посмотреть на его лицо, увидеть, открыты ли его глаза. Я готова на все, лишь бы иметь возможность быть снова очарованной этими зелеными глазами.
— Ррр…
Я вскидываю голову от звука и спрыгиваю с кровати.
— Спасибо тебе, Господи. Спасибо тебе. Спасибо. Спасибо, — они там; глаза, они открыты. Он смотрит на меня широко открытыми глазами.
— Брэй, не двигайся. Позволь мне позвать кого-нибудь.
Черт, что мне делать? Я не знаю, что мне делать. Я в панике оглядываю комнату; мое внимание привлекают его согнутые пальцы. Я все еще держу его за руку. Давление легкое, как перышко. Но этого достаточно, чтобы я знала, что он рядом, а это главное.
Ладно, думай, Райли. Кнопка вызова, я нажимаю кнопку вызова, снова и снова, и снова. Кажется, проходит несколько часов, прежде чем медсестра появляется в дверях.
— Какого черта… — медсестра замирает на полуслове, на полушаге. Ей требуется всего секунда, чтобы прийти в себя, — мистер Уильямсон, рада видеть вас в сознании, — говорит она, спокойно подходя к кровати и нажимая несколько кнопок на аппаратах. Затем она звонит куда-то и сообщает тому, кто берет трубку, что Брэй очнулся.
— Вы здорово напугали свою жену, мистер Уильямсон, — говорит медсестра, похлопывая меня по руке. Она переходит на другую сторону кровати. Брэй продолжает смотреть на меня, в его глазах светится растерянность.
Он не помнит меня. Все, о чем я могу сейчас думать, — это то, что он понятия не имеет, кто я. Он только что очнулся в больнице после двухмесячной комы, и первый человек, которого он видит, — практически незнакомец. Мои глаза начинают наливаться слезами. Я чувствую давление его пальцев, которые пытаются обхватить мои. Я вытаскиваю свою руку из его, смотрю на медсестру и извиняюсь.
— Я просто выйду в коридор и позвоню его брату. Он должен приехать, — говорю я, уходя. Медсестра бросает на меня сочувственный взгляд. Я снова смотрю на Брэя. Он действительно проснулся. Он по-прежнему смотрит прямо на меня.
Закрыв за собой дверь, я прислоняюсь к ней, чтобы отскочить в сторону, когда толпа врачей подходит по коридору и входит в палату. Я должна быть там. Я должна хотя бы слышать, что происходит. Но сначала мне нужно позвонить Заку.
Он берет трубку на первом же гудке.
— Райли, что случилось? Я уже еду, — я слышу звук ключей.
— Зак, он очнулся.
— Что… что ты сказала? — шепчет он.
— Брэй… он очнулся. Пару минут назад. Ты должен быть здесь, Зак. Ты ему понадобишься.
— Я уже еду. Буду через пятнадцать минут. Врачи с ним?
— Да, они только что вошли, — я не знаю, что сказать. Я не знаю, что делать. Я мечтала об этом моменте два месяца, и теперь, когда он настал, я просто не знаю, что мне делать.
Из комнаты Брэя доносится громкий шум. Какого черта? Медсестра высовывает голову.
— Миссис Уильямсон, вам нужно вернуться сюда, немедленно.
Вбежав в палату, я слышу, как сбивается с ритма аппарат, подключенный к сердцебиению Брэя.
— Что происходит? — спрашиваю я, расталкивая врачей, чтобы добраться до другой стороны кровати Брэя, той, которая сейчас не занята медсестрами и врачами.
Я беру его руку в свою и наблюдаю, как он поворачивает голову в мою сторону. Его глаза фиксируются на моих. Аппарат начинает замедляться. Врачи замирают и смотрят на меня. Я вижу, что все смотрят на меня, но не решаюсь прервать зрительный контакт с Брэем.
— Что случилось? — спрашиваю я, все еще не отводя взгляда от Брэя.
— Кажется, у мистера Уильямсона случился приступ паники. Он начался, как только вы вышли из комнаты.
Я прищуриваю глаза. Брэй никогда ничего не боялся. Почему, черт возьми, у него сейчас панический приступ?
Глава двадцать вторая
Брэй
Она плачет. Я чувствую, как ее тело сотрясают рыдания. Она рассказывает мне о своем брате, умоляет меня проснуться. Я пытаюсь сказать ей, что не сплю. Мои глаза открываются, приспосабливаясь к яркости освещения надо мной. Это самое бдительное и осознанное состояние за все это время. Я не собираюсь позволять темноте затянуть меня обратно.
Райли говорит мне, как она разбита, как сильно нуждается в том, чтобы я проснулся. Почему я не могу проснуться? Я пытаюсь заставить свое тело пошевелиться. Мои пальцы, я чувствую, как они слегка шевелятся. Что, черт возьми, со мной не так? Что, бл*дь, произошло? И почему, бл*дь, Райли сейчас рыдает?
Я должен быть в состоянии утешить ее. Я ненавижу, что она расстроена, а я ничем не могу ей помочь. Это моя работа — помогать ей, быть для нее плечом, на котором можно поплакать. Я обещал ей, что буду самым лучшим парнем на свете, а сейчас я ее подвожу.
Я прилагаю все усилия, чтобы заставить свои пальцы двигаться; они слегка сгибаются, и я чувствую, как напрягается ее тело. Просто посмотри вверх, детка, просто посмотри вверх, и ты увидишь, что я здесь. Я не сплю. Ты сказала мне проснуться, и я послушался. Просто посмотри вверх, черт возьми.
Мой мозг говорит моему рту говорить. Я чувствую слова на кончике языка, но у меня ничего не выходит. Какого хрена? Я хочу закричать. Я хочу ударить что-нибудь, что угодно. Райли, все, что я хочу сказать, — это Райли. Почему, бл*дь, я не могу произнести имя, которое так люблю?