Иннокентий 2

«А вот это плохо!»

Пришлось уронить воспитуемого наземь. Где-то неподалеку раздался истошный вопль — Убивают! Заточку встретил передвинутый вперед кофр. Иннокентий не успевал встать в боевую стойку. На самом деле успокоить вооруженного чем-нибудь противника довольно нелегко. Любая штука, что удлиняет конечность, эффективней в бою, чем просто рука. Аксиома, известная еще со времен первобытных охотников. Но затем, после очередного бессмысленного рывка вперед, Кеша успел зафиксировать правую руку нападавшего в болевом. Не зря он самбо с дружинниками посещал! Истошный крик, усиленный акустикой подворотни соединился с руганью упавшего в грязную лужу воспитуемого гопника. В принципе на этом «урок школы имени Макаренко» можно было закончить, если бы…

— Стоять! Милиция!

«Где же вы были с десяти до одиннадцати?»

Хотя чего тут удивляться? Рядом Садовая с кучей учреждений и станция метро. Патрули так и рыщут. Столица же самого спокойного государства в мире! Кеша послушно поднял руки, и чуть не встал в привычную по прошлому будущему «стойку у стены». Но вовремя вспомнил о том, что сейчас работает вовсе не ОМОН.

— Парни, я не при делах. Эта гопота на меня напала, вели с чебуречной. Я фотокорреспондент «Вестника Академии наук». У меня корочки в кармане.

— Ну да, корреспондент, мля, — мордатый сержант с характерной рязанской мордой и в мятом кителе ловко перехватил двух гопников и встряхнул тех для острастки.

Милиция по меркам Иннокентия действовала глупо и по колхозному. Пистолеты не достали и даже кобуры не расстегнули. Второй патрульный запросто подошел к Васечкину и залез ему во внутренний карман пиджака. Затем некоторое время рассматривал красное удостоверение.

— Не врет. Типа корреспондент.

Сержант мельком глянул на «ксиву» и кивнул молодому:

— Ты лучше посмотри на его часы. «Ракета» в элитном исполнении. Наверняка с этими шарился. Не поделили чего-то. В сумке у тебя что, «Корреспондент»?

— Бумаги и яблоки.

— Чего?

— Яблок купил по пути.

Сержант побагровел и скомандовал:

— Руки за спину и вперед. В отделении разберемся!

— Да вы что, парни? У меня дела по редакции!

— Поболтай еще у меня! Давай шагай вперед.

Васечкин знал, что с милицией-полицией лучше не залупаться. В патрульные идут далеко не интеллектуалы и поговорить об особенности поэзии Жака Делиля или идеалах Канта не получится. В сержанты чаще всего и вовсе шли отморозки, любившие покомандовать людьми. Вот попал восемнадцатилетний пацан в армию, получил лычки сержанта и почуял власть. А на гражданке он никто и звать его никак. А будучи милиционером, он мог нагнуть любого. Ну или его могли. Это как карты лягут.

В отделении номер восемнадцать Дзержинского УВД, все разъяснилось относительно быстро. Не успел Васечкин начать привыкать к грязному и весьма неуютному помещению «клоповника», как его поволокли «на правёж». Дежурный офицер, опросив первым Васечкина, как более прилично выглядящего из захваченной банды, тут же сделал куда-то пару звонков и внимательно осмотрел снятую с руки задержанного «Ракету»

— За что такой дали дорогой подарок, корреспондент?

— Написано же, товарищ старший лейтенант! Я в дружине состоял, помог одного задержать.

Офицер озадаченно глянул на Васечкина и о чем-то задумался. Понятно, что за обычного хулигана УВД области не раскошелится на ценный подарок. Такие элитные партии часов выпускались под заказ.

— Понятно. А сейчас, значит, разом двух задержал, — кивнул в сторону небольшой камеры с решеткой старлей. — Таким макаром ты еще немало часов заработаешь, парень.

— А то! Хюлиган рупь, десяток бандитов — червонец!

Шутка юмора милиционеру явно понравилась. Он достал бумагу, авторучку и прихлопнув по столу, скомандовал:

— Пиши, как было. Ершов! Группу вызывай! Пусть свидетелей опросят. По ходу мы накрыли ту шайку-лейку, что нам жить не давали. А тебе, Иннокентий, будет благодарность на работу.

Васечкин выкатился на крыльцо отделения и с удовольствием вдохнул сладкого воздуха свободы.

— Подвести куда?

Патрульные не выглядели смущенными, но чай Кеше принесли и сами предложили помощь. Милиционеры уже привыкли, что жизнь может повернуться к тебе задом в любую минуту. Да и не было особо у Васечкина к ним претензий. Не хамили, не били и то ладно. Они каждый день видят грязную изнанку самого лучшего в мире общества.

— Мне далеко, в Зеленоград. Все равно уже никуда не успел.

— До вокзала наш водила тогда подкинет. Бывай! А ты крепкий парень. Сам откуда?

— Заволжск.

— Я с Коломны. Если что, мы тут часто дежурим. Заходи на чай.

— Спасибо, уж лучше вы к нам на Колыму.

Парни поржали, пожали на прощание руки и ушли по своим делам.

Милицейский «Москвич» с ветерком домчал Кешу до Ленинградского вокзала. Все-таки Кеша был не прав. Автомобиль удобен всегда. Но в этом мире он ему пока не светил. И денег стоит прилично и, оказывается, нужно еще многолетнюю очередь за ним выстоять. Да и с обслуживанием проблемно. Станций ТО мало, с запчастями напряг. Рядовой автомобилист обитает под машиной и в гараже. Вообще, хоть Васечкин и прожил в этом странном мире семидесятых больше года, но никак не переставал удивляться его реалиям. Некоторые приводили в шок, иные заставляли смеяться.

Но больше Кешу беспокоило совсем другое. Нынешняя работа и место жительства ему категорически не нравились. Если товарищ Семен Семенович Шпаков плотно уселся в удобное и теплое место в верхних эшелонах институтского издательского комплекса. То Васечкину досталась незавидная роль мальчика на побегушках. Приходилось не столько фотографировать, сколько бегать с бумагами по огромному городу. Да и было в издательстве, кому снимать нетленку. Ушлые дядечки уже давно неплохо устроились там и подвинуться никак не желали. Так что, пожалуй, пора уходить в «свободное плавание». Ведь на самом деле Иннокентий не тот полудеревенский провинциал, каковым его здесь представляют. Есть у него опыт жизни в Москве, да еще какой!

Поэтому все летние месяцы Васечкин не только работал, но и искал связи. Попутно вызнавая чем живет советская столица. Чем дышит здешнее общество. Копил силы для рывка или падения. Как уж сложится. Но ждать милости от природы он больше не собирался. Такой уж у него был характер, плюс оборотистость молодого капиталистического волка. Всю сознательную жизнь он мог рассчитывать лишь на себя.

Ловко протиснувшись в вагоне на свободное место, Кеша задумчиво смотрел на проплывающее мимо пристанционное хозяйство. Все города мира, наверное, из окна поезда выглядят неказисто. Пожухлые кусты, покрытая пылью трава, и такие же пыльно-серые здания, гаражи, промзоны.

Москва же семидесятых на фоне остальных городов СССР выглядит определённо ярко и шумно. В принципе Васечкин должен был признать, что императив её существования и прошлом был таким же — Хочешь жить, умей вертеться! Люди стремились в столицу заработать денег, сделать карьеру, получить славу и известность. А то и власть.

Что же нужно ему? Толкаться локтями, чтобы лет через десять получить место в крупной газете или монстра типа ТАСС? Кеша трезво оценивал свои возможности и вынужден был признать, что таких «талантов» в столице пруд пруди. И он далеко не самый лучший. Васечкин видел работу дядечек в издательстве. Звезд с неба не хватают, но фотографируют предельно технически грамотно. Иначе нельзя. Конкуренция! Сильно не перерабатывают, но всегда как бы при деле. Эх, как же ему все-таки повезло со стариками-разбойниками.