Страница 1 из 2
Старая почта
По осенним, заросшим грязью тихим окраинным улочкам индустриального города шагали двое парней — Дима «Старик» и Валерик «Чиж». Одетые в болотно-серые комбинезоны с полумасками на лицах, они не сильно отличались от местности вокруг них. Единственное, что выделяло их — белые повязки на рукавах с небесного цвета семиугольной звездой. Мрачные панельные девятиэтажки стояли на фоне грязно-серого пасмурного неба, светят своими жуткими глазами прямо в душу. В некоторых квартирах уже давно никто не живет. Но выбитые окна предостерегают от посещения этих квартир, навевая какую-то жуткую атмосферу панельного одиночества, когда находишься среди людей, но всё равно душу пронзает какое-то острое чувство отчуждённости. Тёмные переулки между этих домов, покрытые лужами и давно разбитым дорожным асфальтом, придомовые площадки с беспечно брошенными своими хозяевами велосипедами, детскими лопатками и погремушками… А снаружи, за этим мраком лишь чуть более ухоженные улочки с теми же людьми, что и здесь — такими же привычными к жизни на окраине цивилизации, склочными и непостоянными. А это ещё спокойная территория, в жизнь которой лишь изредка вмешиваются люди с оружием. В центре всё разительно хуже — ежедневные перестрелки, разруха, толпы нищих, обирающих трупы погибших. Что же произошло с некогда процветающим городком?
Для этого обратимся к его истории. Когда-то, до обретения Рузавией и другими ныне независимыми странами независимости, здесь располагался какой-то город крупный республиканского значения. После развала естественно всё бросили, республика отделилась от Рузавии, выступив за сохранение Союза, после чего стала пристанищем нищеты и конфликтов. Во время одного из политических кризисов пустила корни идейная полусектантская организация «Новая Звезда». Её сторонники приехали сюда строить свой, закрытый от остального мир. Они облюбовали ряд брошенных объектов, школы три построили, помогать людям стали. Так и прижились, никому не мешали и во власть не лезли. Только изменилось всё в один день — из одной из более южных стран центрального Мирквода пришла эпидемия. Республиканское здравоохранение не устояло. Что было после этого — даже старожилы не помнят, но город с тех пор разительно вырос, обзавелся множеством заводов и даже поглотил несколько соседних. Однако рост города был сопряжен с фактором, разрушившим местную идиллию — здесь образовалось гнездо «Волчьей дивизии» — организации нацистов, начавшей борьбу с боевиками Звезды. Сперва уличные драки, а затем полноценные боестолкновения с применением оружия. Каждая группировка желала изжить другую из города, не брезгуя никакими методами. В итоге, город стал ареной боев — промышленные сектора на западе и севере оказались под контролем Звезды, спальные юг и восток — его противников. Центр же и некоторые другие кварталы попали в зону вечного противостояния и самых низменных чувств.
В такой атмосфере и родились Старик и Чиж. Едва только повзрослев, они уже чувствовали презрение к происходящему. Это был новый, ни с чем не сравнимый взгляд на действительность, в котором сочетались и презрение к убийству человека человеком и ненависть к той разрухе, которую устроили в городе противники, не обошлось и без стремления выйти за дозволенные рамки — не бросить своё дело здесь, а расширить и донести хрупкий мир своим потомкам. Мир, в котором не было бы места ни истеричному фанатизму Новой Звезды, ни расовым предрассудкам Волчьей дивизии.
Дима и Валерик направлялись к заброшенному магазину с обветшавшей запыленной вывеске с выпавшей буквой «Д.ужба». Здесь, за зарешёченными окнами с выбитыми стеклами и собиралась молодежь, предоставленная самой себе. В «Дружбе» не было разницы — чей сын или дочь. Здесь были и комната дискуссий, и зал танцев (для некоторых и спиртного), а бывшие складские помещения определили для местной забавы — «темнушек», т.е. знакомств вслепую, когда двое, не видя друг друга, могли общаться и узнавать что-то новое, совершенно при том независимо от внешнего вида и пола собеседника.
Старик и Чиж искали здесь не веселья, а единомышленников, с которыми условились встретиться именно здесь.
Так и случилось — около «Дружбы» уже стояла ватага двух десятков таких же, как Дима и Валерик, юнцов — старая одежда, капюшоны, берцы… Из сходств лишь нарукавные повязки с импровизированным флагом. Кто с обрезом, кто с пистолетом, а некоторые и вовсе с тележками, груженными стеклянными бутылками, заткнутыми старыми тряпками, а местами и какой-то газетной бумагой.
Сегодня новое поколение планировало сделать первый свой смелый шаг — предпринять атаку на комплекс бывших гостиничных зданий в секторе «Старая почта». Территория охранялась лишь горсткой засевших здесь бандитов, главарь которых успешно лавировал между сторонниками Звезды и нацистами, благодаря чему его никто не трогал, а дань с местного населения собирал без особых возражений.
На подходах к цели атаки отряд остановился для последней передышки. В общем гуле ребятни слышались и приободряющие реплики «ни шагу назад», «долой войну», так и нервные голоски вчерашних детей, которые сегодня должны были изменить свое отношение к миру раз и навсегда
— А может все-таки домой? — спросил восемнадцатилетний Миша «Штырь». Ему действительно было что терять — послезавтра у него свидание с любимой, а через год родители обещали уехать с ним в деревню к бабушке, чтобы не возвращаться сюда никогда.
— Да брось! Постреляем шпану, а пахана ихнего на дереве повесим. — возразил пятнадцатилетний Толик «Стрела», который уже разрывался от нетерпения кого-нибудь «пострелять». Его дома ждала лишь родная сестра, которая в нем души не чаяла и для пропитания семьи работала днем и ночью. Днем — спасая жизни раненым бойцам Звезды, за что она могла получать необходимые вещи с их общественных складов, а ночью работала на панели за деньги.
— Нашли о чем спорить. Что будет после…? Ну, в смысле, что будем после зачистки делать? — робко вмешался в разговор Славик «Щупленький» — самый юный в ватаге, мальчонка двенадцати лет. Ему было совершенно нечего терять — сплошное разочарование для родителей, желавших видеть в нем преданного группировке и её идеалам человека. А он в свободное время читал крамольные книжки и бегал к «Дружбе», чтобы общаться с такими же, как он. Не интересны были парню отцовские рассуждения об утопичности идей Звезды, о божественном происхождении власти. И особенно об ужасных грехах не таких, как он людей — пусть даже эти люди просто изъяснялись на ином языке или были другого цвета кожи. Отец Славика презирал таких и пытался внушить сыну какую-то странную любовь к себе подобным, основываясь на единой культуре, традициях и морали. «Какая же у вас мораль, если вы людей убиваете? Почему вы презираете всех остальных?» — постоянно вертелось в голове Щупленького, когда он слышал отцовские разговоры. Но виду не подавал — боялся, что выставят за дверь и будет он как те несчастные, что сбиваются в стаи для поиска пропитания, а их потом злобно отстреливают противоборствующие стороны.
— Захватим и объявим по радио, что нами была зачищена гостиница «Вираж», — ответил Чиж — расскажем о себе и призовем согласных собраться здесь, а несогласных — убраться отсюда поскорее.
— Да ты прямо как Флорин хочешь быть, не иначе! — подхватил Славик, имея ввиду лихого главаря отряда Звезды, известного своими эксцентричными заявлениями по радио после очередного боя. Флорин был в городе чем-то сродни юмориста — его высказывания становились вмиг афоризмами и даже злейшие враги признавали в нем талант.
Штурм начался с непосредственной разведки, а затем зачистки периметра. Никто не стал сбегаться на выстрелы — обыденное дело, постреляют и разбегутся. Методично, здание за зданием, ватага освобождала от сонных и потолстевших за годы вольной жизни бандитов гостиницу «Вираж». Последним оплотом противника стало крепкое здание гостиничных складов. Из окон грозно торчали черные стволы, из которых периодически стреляли для того, чтобы ватага не приближалась близко к зданию. Наступило молчание, наполненное каким-то то ли страхом смерти, то ли боязнью неизвестности. Оно было прервано звуком чирканья спички о коробок и затем крик Стрелы и полет «коктейля Молотова» в окно гостиницы, треск стекла…