Страница 30 из 38
Из всех известных скульптур охотской культуры лучше всего сохранилась статуэтка, найденная Нагао Рёони лет 45 назад при рытье погреба во дворе школы Кандзаки в районе стоянки Хаманака (рис. 40). Это изображение женщины, стройной, пропорционально сложенной. У фигурки — плавная линия покатых плеч, прямая спина, четко обозначена талия, умеренно выпуклые бедра, небольшие, мягко очерченные груди. Детально проработаны руки: они согнуты в локтях и скрещены спереди, кисть левой руки охватывает ниже локтя правую руку, прижатую к животу. Лицо фигурки прикрыто ромбовидной маской. Часть маски Сколота, но хорошо видны миндалевидные прорези глаз, внешние углы которых слегка приподняты кверху. Привлекает внимание необычное украшение головы в виде ромба. Это или головной убор, или сложная прическа. Внутри ромба различаются четыре ромбовидные фигуры, вписанные друг в друга, и спускающийся по центру сверху вниз рельефно выступающий валик. Очевидно, так переданы детали прически. На спине тонкими штрихами нанесен х-образный узор, а ниже талии 14 вертикальных нарезок, обозначающих складки одежды. Высота статуэтки 13,8 сантиметра. Фигурка вырезана из клыка моржа и тщательно отполирована. Мастером очень удачно использована форма клыка для передачи объемности скульптуры, воспроизведения частей тела и деталей одежды.
Другая статуэтка, хранящаяся у Нагао Рёони, по форме и художественному оформлению почти идентична первой. Различия прослеживаются лишь в некоторых деталях одежды. На спине, например, имеются орнаментальные полосы, — напоминающие лямки комбинезона, которые охватывают фигуру и подчеркивают ее стройность. Эта статуэтка тоже вырезана из клыка моржа, но она поменьше, где-то чуть больше 9 сантиметров.
Интересно, что основания у обеих скульптурок как бы срезаны. Возможно, в этом сказывается влияние буддийской иконографии, для которой было характерно подобное художественное оформление богинь, отражающее их связь с матерью-землей.
Мы уже отмечали, что совместное нахождение фигурок медведя и женщин не случайно, а отражает культовую связь женщины и медведя. На это же указывают и детали художественного оформления женских статуэток.
Обратимся еще раз к наблюдениям Е. А. Крейнови-ча, который отмечал, что в процессе медвежьего праздника, когда свежевали голову медведя, женщины под звуки ударов о специальное «музыкальное» бревно исполняли песни и танцевали. При этом они надевали халаты, сделанные из рыбьей кожи и украшенные на спине особенно красивым узором. В танце имитировались телодвижения медведя — как он резвится, похаживая на задних лапах, играет в лесу, мечется в клетке, будучи пойманным.
В старину при исполнении этого танца женщины украшали голову венком из инау, а в руки брали погремушки из полых кусочков дерева, оклеенных рыбьей кожей, с камешками внутри{44}.
Детали одежды статуэток Хаманаки во многом напоминают наряд женщины, принимающей участие в медвежьем празднике. Таковы тонкое облегающее платье (рыбья кожа), узоры на спине, головные ромбовидные уборы или сложные прически, возможно венки из инау. А у фигурки из Моёро, хранящейся в музее Абассири, есть в руках и предмет, напоминающий колотушку.
Знакомясь с многочисленными изображениями медведей Кабукая, можно утверждать, что люди охотской культуры жили под знаком медведя. Но откуда взялась эта ритуальная одержимость медведем? Ответ дают женские статуэтки и легенды о священном браке могучего медведя и земной женщины. В художественных изображениях медведей и женщин можно видеть отражение тех идеологических представлений, которые сложились в результате смешения воззрения местных племен с культом медведя, принесенным из глубинных областей Азии.
Обилие глиняных фигурок догу и костяных женских статуэток свидетельствует также о том, что в первобытном обществе женщина на Японских островах занимала высокое положение. В легендах рассказывается о женщине — великой шаманке, о женщинах-царицах.
В прошлом отношения между мужчинами и женщинами в Японии были довольно свободными. На основе этих отношений сложилась и особая форма брака — цумадои, при котором муж постоянно не жил с женой, а только время от времени навещал ее. Мать жила вместе с детьми, а отец отдельно от семьи. Дом матери наследовали дочери. В своем доме жена пользовалась полной самостоятельностью и была полновластной хозяйкой. В таких семейных отношениях можно видеть и пережитки матриархата, и ту исключительную роль, которую играла женщина в прошлом.
Независимое положение женщины сохранялось и в период древних государств в Японии (конец IV — начало XII века нашей эры). И несмотря на то, что в это время углублялся процесс классовой дифференциации и все заметнее становилась отчужденность выделявшейся аристократии и крестьянства, в семейной жизни сохранялся прежний уклад. Самостоятельность женщины по-прежнему основывалась на брачных отношениях цумадои с раздельным проживанием супругов. Имущество наследовалось как по мужской, так и по женской линии. Женщина, владеющая поместьями, — обычное явление для Японии того периода. Кроме того, в это время был установлен порядок, согласно которому один из родов поставлял жен императорскому двору. Представители этого рода пользовались правом занимать посты регента и премьера, в результате чего значение обитательниц «дальних покоев» императорского двора сильно возросло.
С распадом древней системы государства и развитием феодализма картина резко изменилась. Выделявшиеся феодалы всячески стремились упрочить свою политическую власть, обосновать ее идеологически. И это, бесспорно, отразилось на семейных отношениях. Вводится новый порядок, по которому после брака жена должна была приходить в дом мужа. При этом она не имела никакого права на имущество семьи мужа. Фактически женщина становилась не столько женой, сколько служанкой своего мужа и его родственников. Обреченная на замкнутый образ жизни, оторванная от общества, женщина в замке крупного феодала — дайме, в доме самурая теряла свою самостоятельность, превращалась лишь в объект любви мужчины, в его вещь, попадала в полную зависимость от мужа.
Рыцарское поклонение женщине, столь характерное для периода феодализма в Европе, было совершенно чуждо в Японии. Японские странствующие рыцари — ронины могли заступиться за женщину как за слабое существо, но они никогда не поклонялись ей, как это делали европейские рыцари. Женщина для японских ронинов была существом, неравноценным мужчине.
Особенно сильную роль в закреплении этого неравенства сыграло конфуцианство. Именно под его непосредственным влиянием появились философские учения, основанные на принципе: «Уважение высших — презрение к низшим». Этот принцип идеологически обосновывал отношение между господином и его вассалами, между родителями и детьми, между мужем и женой и т. д.
Наиболее полно нормы поведения человека в феодальном японском обществе были систематизированы философом Кайбара Экикэна (1630–1714) в труде «Ямато дзокун» («Популярный учебник Ямато»). Главный смысл поучения этого труда сводился к тому, что «самое большое проявление неверности — это хуление господина»{45}. Особый интерес в работе Кайбара Экикэна представлял раздел, в котором излагались поучения для женщин. На основе этих поучений в XVII веке была написана ставшая знаменитой книга «Окна дай-гаку» («Наука для женщин»).
Нормы повседневной морали, изложенные в этой книге, считались обязательными для каждой женщины. Она должна была буквально впитать в себя все поучения и следовать им неукоснительно. Такое положение сохранялось в Японии фактически до начала второй мировой войны.
Поучения «Ониа дайгаку» в наиболее откровенной форме раскрывают сущность феодальной морали.
Любопытно познакомиться с некоторыми из них{46}.
— Единственные качества, приличные женщине, это — кроткое послушание, целомудрие, сострадание и спокойствие.
— Выйдя замуж, женщина уже не должна оставлять дом своего мужа, и если, сбившись с пути, она вынудит мужа развестись с ней, то тем самым покроет себя позором до последнего часа своего.